Жизнь солдата

Переплетная мастерская была теперь частью типографии. Опять мама осталась одна с двумя маленькими детьми. Выручала ее папина сестра тетя Сарра, которая нянчила детей, пока мама была на работе. И опять три года тревожных ожиданий. Что это такое, может понять любая женщина, у которой муж был на фронте. У мамы в квартире жил и младший брат отца Володя. Ему было всего 15 лет. За ним тоже надо было ухаживать, как за ребенком, хотя он и работал.

В это время в Рогачеве образовалась комсомольская организация. Володя сразу же записался в комсомольцы. Комсомольский клуб находился тогда в большом длинном доме с полуподвальным помещением на углу улиц Быховской и нынешней Первомайской. Будучи комсомольцем, Володя получил хорошую закалку в борьбе с врагами Советской власти. Комсомольцы участвовали во всех революционных мероприятиях города. В комсомольском клубе был организован кружок ликбеза. Володя за одну зиму стал грамотным человеком. Ведь в школу он никогда не ходил. Этот кружок привил ему вкус к учебе и дал толчок к дальнейшему самообразованию. Вместе с комсомольцами Володя проходил военную подготовку. Изучали винтовки, револьверы, пулеметы. Учились ходить в строю. Ходили строем по главной улице города и пели революционные песни.

Когда стали создаваться отряды особого назначения, Володю зачислили в один из отрядов, хотя он был еще мал ростом и годами. На фронт его не брали, но он участвовал в обысках у буржуев, сопровождал арестованных. Комсомольцы вели большую работу среди молодежи по воспитанию в них революционного духа времени. В 1921 году Володя Липовский поступил на курсы красных командиров. Там же, шестнадцатилетним парнем, вступил в партию. В начале этого же года вернулся, наконец, из Красной армии мой отец, пройдя всю гражданскую войну и оставшись целым и невредимым. Он опять вернулся на работу в свою переплетную мастерскую при типографии. Мама занялась детьми: у нее опять наметился ребенок.

По поводу нового ребенка у отца и матери было полное несогласие. Мама больше не хотела рожать детей. Она накопила горький опыт предыдущих рождений. После каждого рождения ребенка отец надолго исчезал из дома. Если бы не помощь сестры отца тети Сарры, мама вообще не смогла бы выжить и растить детей. Почти семь лет одна с детьми в такое сложное военное время. Но отец все-таки настоял на своем, и мама готовилась родить третьего ребенка. Весной двадцать второго года отец получил отпуск, но в это время подвернулась работа по покраске железнодорожного моста через реку Друть, и он решил подработать. Лишний рубль никогда в доме не мешает.

Работая на железнодорожном мосту, он простудился с осложнением на горло. Потребовалась операция, и младший брат Володя поехал с ним в могилевскую больницу. Володя как раз проходил службу в Могилеве и каждый день навещал своего брата в больнице. Отцу сделали операцию, но довольно неудачно, и он с каждым днем чувствовал себя все слабее и слабее. Однажды он пожаловался на холод в ногах и попросил брата принести грелку. Брат принес грелку с горячей водой, приложил к его холодным ногам. Отцу стало немного лучше. Однако, жизнь уже покидала его тело. И вскоре он на глазах брата тихо скончался. В последний путь его провожали всего три человека: его отец, который приехал из Быхова, старший мамин брат Исаак, приехавший из Рогачева, и младший брат Володя. Вот и вся похоронная процессия.

Так умер в расцвете сил, тридцати двух лет от роду, мой отец. Он прожил честную трудовую жизнь, принимал активное участие в изменении ее устоев, борясь в первых рядах бойцов на фронтах гражданской войны за Советскую власть.

И хотя мне не пришлось его увидеть, я всю жизнь горжусь им, замечательным человеком. Больше того, он стал моей путеводной звездой, определяя и направляя все мои поступки на длинном пути моей жизни. А появился я за неделю до кончины моего отца, когда мама жила в полуподвальном помещении на Бобруйской улице.

Это случилось 4 мая 1922 года. Обстановка после моего появления была крайне трудной. И если я все же выжил, то только благодаря той счастливой звезде, под которой я родился. Моя бедная, хорошая, необыкновенная мама!

Предчувствия не обманули ее. После моего рождения отец уже в третий раз ушел из дома, но теперь уже безвозвратно. Такого неожиданного и сильного удара судьбы мама перенести была уже не в состоянии. Единственное, что она еще успела сделать, прежде чем надолго заболеть, это распродать все свои вещи, которые накопились в полуподвальной квартире, и купить полдома у Ривкиных, чтобы переселиться к давно знакомым людям, на давно знакомую улицу.

Это была как раз та половина дома, где раньше была пекарня, в которой мама проработала до своего замужества более 12 лет. Теперь здесь пекарни уже не было. Об ее существовании говорила только большущая печь, занимавшая полкухни.

Когда в Рогачеве установилась Советская власть, местный Совет открыл государственную пекарню, и дела этой частной пекарни пошли на убыль: ее пришлось закрыть. Я уже говорил и не боюсь повториться, что мама была у нас умная женщина. Распродав все свое имущество и купив половину дома, мы оказались среди своих людей, которые заботились о нас как о родных, и этим определилось наше дальнейшее благополучие. Очутившись среди близких людей, которые окружили нас своим теплым вниманием и сочувствием, мама, наверно, расслабилась и тяжело заболела. Ее положили в больницу, а за нами присматривала сестра отца и соседи – бывшие хозяева дома.

Как потом рассказывала мама, все их усилия были направлены на ее спасение, а на меня, трехмесячного младенца, махнули рукой. Наверно, мамино молоко было не лучшим после такого потрясения. Все мое тело было покрыто прыщами, и все решили, что я все равно не жилец на этом свете. А когда мама легла в больницу, про меня и вовсе забыли.

Но, когда человеку положено жить, то его всегда выручает счастливый случай. Первой моей доброй феей была молодая мать-одиночка, жившая в нашем Первомайском переулке. Она согласилась выкормить меня вместе со своим сыном. Можно сказать, что эта русская женщина спасла мою жизнь на заре ее зарождения. Когда я подрос, и мама рассказала мне об этом, я сразу же загорелся желанием увидеть эту женщину, но мама сказала, что она уехала в другой город. Мама только и помнила, что ее звали Настей. Жаль, что она исчезла. Я очень хотел посмотреть на нее благодарными глазами. Ведь соседки рассказывали, что пока она меня кормила, я успел переболеть несколькими детскими болезнями.

Мама долго лежала в больнице, а затем долго переживала смерть отца. Только через два года она поддалась на уговоры родных и близких людей и ради своих детей вышла вторично замуж за старого холостяка. Однако, любви никакой не было, и сжиться с ним даже ради детей она так и не смогла. Вскоре она с ним разошлась и, как память о совместной жизни с Григорием Эпштейном, осталась дочь, моя младшая сестра Саша. Отец ее не исчез бесследно, как это случалось в других семьях после развода. Он поселился близко от нашего дома, в семье младшего маминого брата Ефрема, и почти каждый день приходил смотреть на свою дочь, принося ей каждый раз еду и сладости. Нам оставалось только завидовать Саше.

После болезни мама опять пошла работать в переплетную мастерскую при типографии. Но проработала она там недолго. Заработок был там низкий. Четверых детей на него не прокормить. И мама перешла на работу в хлебопекарню по основной своей специальности, которую она приобрела чуть ли не с детства. Она опять, и теперь уже на всю жизнь, стала пекарем. Здесь, в большом рабочем коллективе, она как бы начала свою вторую жизнь.

Здесь она стала членом Всероссийской Коммунистической партии большевиков. Здесь она активно включилась в общественную жизнь, обретя в ней радость и интерес. Здесь она стала посещать ликбез и научилась немного читать и писать. Эта учеба первоклассницы ей доставляла огромную радость. С трудом прочтя какой-нибудь отрывок из книги, она каждый раз удивлялась самой себе, как это мол она до сих пор жила, не умея читать и писать? Мы, дети, тоже радовались ее успехам. Каждое неудачно прочитанное мамой слово вызывало у нас смех. И этот смех превращался в настоящее веселье, когда мама смеялась вместе с нами. Детям все-таки нравится, когда дома весело, независимо от порождающих причин. Спасибо маме, что она никогда не обижалась на нас. Такой у нее был характер. А умение жить без обид – это тоже признак человеческого ума.