Магия Пернатого Змея

Той ночью я решила, что буду делать: буду помогать в домашней работе, буду хорошо есть, притворяясь, что я счастлива и не помышляю о том, чтобы вернуться к своему народу. Возможности уйти у меня так и не появилось. Луна шла за луной, и меня никогда не оставляли одну. Прошла зима, и, когда снова настало лето, я уже не думала о том, чтобы попробовать вернуться к своему народу. Я видела, что все обитатели вигвама – мать, отец, брат и сестры любят меня, так же как друг друга. Все они были добры ко мне, и я наконец полюбила их. То и дело, когда мы оставались одни, этот старый медведь, вот он, спрашивал меня:

– Когда же мы поставим, наконец, свой вигвам?

И я каждый раз отвечала:

– Никогда!

И он просто улыбался и уходил.

Снова настала зима. Одна за другой две его сестры ушли от нас. В тот день, когда последняя ушла, чтобы жить со своим мужчиной, он опять спросил меня:

– Когда?

– Сейчас! Сегодня! –ответила я, и как же счастлива я была! И он тоже. Все эти зимы мы были очень счастливы.

– Мы много раз ходили в военные походы против разных племен, но никогда против племени нашей матери, – сказал один из ее сыновей.

– Хорошо. А теперь ваш вождь, Молодой Бизон, собирается заключить мир с нами и братскими нам племенами. Вы двое, наполовину пикуни, могли бы стать его посланцами, – посоветовал дед.

– Я так на это надеюсь, так об этом молюсь! – воскликнула Олениха. – То, что мои сыновья, отнесут моим соплеменникам трубку мира – о, это слишком хорошо, чтобы быть правдой!

Разговор перешел на другие темы. Олениха начала жарить для нас мясо, ее муж набил трубку и передал ее Раскрашенным Крыльям, чтобы тот ее зажег. Когда он уже хотел положить на табак горящий уголек, в дальнем конце лагеря раздался женский плач, такой громкий, что мы его услышали. Потом громко заговорили мужчины. Потом плач и разговоры прекратились, когда женщина обратилась к толпе, и ее голос становился все громче, пока не перешел в крик.

Мы с Отахом понимающе посмотрели друг на друга. Голос был нам знаком – он принадлежал той самой женщине, которая хотела зарезать моего деда. Прежде, чем Олениха заговорила, мы поняли, что происходит.

Она сказала:

– Несколько Ворон были убиты военным отрядом пикуни, и эта вдова призывает остальных отомстить за их смерть, убив вас четверых!

– Мы оставили свое оружие в вигваме вождя; нужно бежать туда, – сказал я.

Едва я это сказал, как мы услышали, что вся толпа бежит туда.

– Оставайтесь здесь! – сказала Олениха и стала гасить костер в вигваме, засыпая огонь пеплом.

– Мы будем сражаться за вас! Если они схватят вас, то только переступив через наши мертвые тела! – сказал один из ее сыновей, и в тусклом свете мы увидели, как его отец знаками сказал нам:

– Я тоже буду вас защищать!

Мы слышали, что толпа собралась вокруг вигвама вождя. Внезапно их крики замолкли: они поняли, что нас там нет.

Вождь заговорил с ними, но успел сказать всего несколько слов, когда женщина, стоявшая радом с нашим уже темным вигвамом, что-то им крикнула.

– Песья морда! Она сказала, что вы здесь, – прошептала Олениха.

– Давай пролезем под задней стеной вигвама и убежим, – предложил Отах.

– Мы не можем бежать, я и Крик Ворона, – сказал Раскрашенные Крылья.

– Мы умрем здесь! Мой нож при мне; один из Ворон почувствует это, прежде чем моя тень уйдет в Песчаные Холмы, – пробормотал дед.

Толпа снова начала орать, уйдя от вигвама Молодого Бизона; топот множества ног становился все громче, приближаясь к нам, пока не стал подобен грому. Я задрожал. Я сказал себе, что это конец нашего пути, и вытащил из ножен свой большой нож.

Глава

III

Хотя Олениха присыпала огонь пеплом, мы все же могли рассмотреть друг друга, потому что ночь была лунная, и лунный свет проникал – конечно, смутно – через обшивку вигвама и через дымовое отверстие в верхней его части. Муж Оленихи и двое их сыновей встали у входа; каждый держал в руке боевую дубинку с каменным набалдашником, а мы с Отахом стояли за ними, вытащив ножи, а женщина и оба старика тем временем следили за задней стеной вигвама, готовясь дать отпор любому, кто попробует поднять обшивку и пролезть внутрь.

Потом, словно ураган, появилась толпа, и передние под напором тех, кто был сзади, навалились на вигвам. Его обшивка вдавилась внутрь, шесты затрещали. Дверной полог отлетел в сторону и, воя от злобы, вдова во главе своих последователей ворвалась внутрь. Один из сыновей схватил ее за волосы, другой и их отец – за руки и за ноги, они оторвали ее от земли и мощным броском выбросили наружу, в толпу, ногами вперед. Потом сами они вышли наружу, и отец стал кричать, что (как я потом узнал) они будут сражаться за нас четверых и, если понадобится, жизни не пожалеют. Одновременно началась возня у задней стенки вигвама, и мы с Отахом повернулись в ту сторону. Олениха убирала покрывала с лежанок в задней части вигвама и отодвигала парфлеши.

– Не бейте их, – сказала она. – Это Молодой Бизон и его воины пришли, чтобы защитить вас.

Мы услышали, как колышки выдергивают из земли, покрытие и внутренняя обшивка приподнялись и Молодой Бизон, с ружьем в руках, пролез внутрь, и за ним еще несколько человек. Они остались с нами, а он вышел через входной проем и крикнул, как объяснила мне Олениха:

– Дети мои, вы собираетесь сделать то, что делать не должны! Я принял этих четверых в своем вигваме, выкурил с ними трубку и обещал, что в моем лагере они будут в безопасности. Расходитесь по своим вигвамам и успокойтесь!

– Но они – пикуни и утсена! Это их соплеменники убили моего мужа и еще десять человек из нашего племени! Мы должны снять с них скальпы! – завопила женщина, и вся толпа закричала, что не уйдут, пока не покончат с нами.

– Хорошо! Давайте, убейте их, но вначале вам придется убить меня и десятерых моих советников: они сейчас в вигваме. Ну, живее! Некоторые из вас умрут прежде, чем вы покончите с ними! Ну что, начнем сражаться и покончим с этим!

– Да! Давайте! Кому интересны его разговоры? Теперь я веду вас! Идите за мной! Он не решится стрелять в вас! – завопила эта ужасная вдова и попробовала прорваться через наших защитников, а толпа за ее спиной бесновалась и орала, что с нами нужно покончить.

На это один из сыновей Оленихи ударил ее своей дубинкой, и она упала. Молодой Бизон приложил ружье к плечу.

Толпа отхлынула назад, женщины побежали, несколько из них подхватили упавшую стонущую вдову.

– Убирайтесь! Убирайтесь, женщины, если хотите утром увидеть солнце! – крикнул вождь, и его воины один за другим вышли из вигвама и разошлись. Потом вошел он с мужем Оленихи и ее сыновьями. Она раздула огонь и все уселись вокруг него. Вождь улыбался – впрочем, не особо радостно.

– Моими детьми иногда непросто управлять, – сказал он, и Олениха перевела нам его слова.

– Мы живы. Ты добр к нам. Что же до убийства твоих людей – я уверен, что это сделали не наши люди, потому что, когда мы уходили от Желтой реки, ни один военный отряд не покидал лагеря, – сказал дед.

– Нет сомнения, что это были либо кайна, либо сиксики, либо утсенв – близкие вам племена. Вы все относитесь к нам одинаково, – ответил вождь и продолжил: -Друзья мои, после того, что случилось, вы, как и я, поняли, что сейчас мне не время говорить с моим народом о мире с вашими племенами. Я думаю, нужно дождаться вашего возвращения из страны Вечного Лета и отправить вестников мира вместе с вами.

– Ты прав. Сейчас они не станут нас слушать, – согласился Раскрашенные Крылья.

– На обратном пути мы попробуем найти ваш лагерь и устроить мирную встречу между твоим племенем и нашими, – сказал дед.

– Когда вы будете уходить, вам понадобится защита. Мы с братом об этом позаботимся: мы отправимся с вами вместе, пока не уйдем достаточно далеко от лагеря и не будем уверены в том, что какие-нибудь горячие головы из нашего лагеря не пошли за вами, – сказал один из полукровок.