Страница 9 из 17
Если элементарно обработанное обучение числу и форме следует рассматривать как настоящую гимнастику для духовных способностей к мастерству, то механическое упражнение органов чувств и членов, необходимое для формирования внешних навыков, следует считать, напротив, физической гимнастикой для способностей овладеть мастерством.
Элементарное формирование способностей к мастерству (профессиональные умения нужно рассматривать лишь как специальное приложение этих способностей соответственно сословному положению и обстоятельствам жизни каждого отдельного индивидуума) покоится, таким образом, на двух различных по своему существу основах. Его природосообразные средства исходят из оживления и совершенствования двух отличных друг от друга основных сил – духовной и физической. Но лишь благодаря общему, с ними связанному оживлению и совершенствованию трёх основных сил культуры человечества эти средства становятся средствами истинного образования, или, что то же самое, настоящими и природосообразными средствами образования для той человеческой сущности, что заложена в нашей природе.
Я затронул сущность элементарной разработки этих средств в их нравственных и умственных основах; коснусь ещё их физических основ. Главное побуждение к формированию наших нравственных и умственных сил заключается в самом их природном стремлении к саморазвитию.
Точно так же главные побуждения к природосообразному формированию способностей к мастерству – и в физическом отношении тоже – заключаются в собственном стремлении этих способностей к саморазвитию. Стремление это и в данном случае заложено в самом существе наших чувств, органов и членов. Умственно и физически пробуждённое, оно делает для нас склонность к применению этих способностей прямо-таки необходимостью.
Что касается такого пробуждения, то искусству воспитания здесь, собственно, почти нечего делать. Физическое стремление пользоваться своими органами чувств и членами в основном оживляется животным инстинктом. Подчинение его инстинктивного оживления законам нравственных и умственных основ искусства – вот на что, собственно говоря, должно быть направлено элементарное стремление к природосообразному развитию этой нашей силы. В этом его преимущественно поддерживает и оживляет сила принуждения, заключённая в обстоятельствах и условиях жизни каждого отдельного индивидуума и в воздействии семейной жизни, в которой эта сила принуждения сосредоточивает все свои средства в нравственном, умственном и физическом отношении.
Заботливое и мудрое использование образовательных средств, заложенных в семейной жизни, следовательно, столь же важно в физическом отношении, как и в нравственном и умственном. Неодинаковость этих средств определяется различием в положении и условиях семейной жизни каждого отдельного индивидуума.
Но при всём хаотичном разнообразии образовательных средств, содействующих применению основных сил нашей природы, сущность этих средств для развития как в физическом, так и в нравственном и умственном отношении подчинена вечным и неизменным законам, – следовательно, тождественна повсюду.
При образовании ребёнка совершается переход от внимательного соблюдения правильности любой формы, предлагаемой для изучения, к силе в воспроизведении её, затем к стремлению любую форму, хорошо усвоенную в смысле правильности и силы, воспроизводить с лёгкостью и тонкостью. А от освоения правильности, силы и тонкости формы ребёнок переходит к свободе и самостоятельности в изображении форм и к выявлению своих умений.
Таков путь, которым идёт природа, которым она всегда должна идти, вырабатывая умения человека.
Прививая своему воспитаннику последовательным применением своих образовательных средств умение и доводя его в правильности, силе и тонкости до определённой, единообразной по отношению к отдельным элементам степени совершенства, природа достигает того, что результаты этих отдельных упражнений согласуются и гармонически связаны между собой. В силу этого они вырастают во всеобъемлющую силу мастерства, без которой человек не в состоянии ни облагородить себя им, ни даже почувствовать твёрдое, в себе самом истинно обоснованное стремление к совершенству в каком бы то ни было действительном мастерстве.
Этот природосообразный ход развития механических основ способности к овладению мастерством находится в полном согласии с ходом природы в развитии глубоких духовных основ этой способности. Он вообще прокладывает ей природосообразный путь к достижению гармонии с основами образования ума и сердца, чтобы таким образом объединить природосообразные средства воспитания любви и веры с такими же средствами формирования способности к мастерству (точно так же как это происходит в отношении средств развития мыслительных способностей). Без этого равновесие наших сил, это высокое свидетельство вытекающей из единства нашего существа совокупной силы нашей природы вообще не только недостижимо, а просто немыслимо.
Хочу ещё немного задержаться на одной из самых существенных сторон этого высокого свидетельства истинно развитой совокупной силы нашей природы – на равновесии нравственных, умственных и физических сил человека, или, что то же самое, равновесии сил нашего сердца, ума и мастерства…
Человек, утративший подобное равновесие сил, как бы серьёзно он ни стремился укрепить свои слабые умственные силы, в своих бессильных и беспочвенных стремлениях к познанию истины может всё глубже погрязнуть в бредовых заблуждениях. Он утрачивает способность к действительному познанию истины и справедливости, к выполнению всех обязанностей, нуждающихся в таком познании и его предполагающих.
Такой человек чувствует, мыслит и действует с необычайной горячностью. Из-за неё, хотя она первоначально и проистекала из чистых побуждений сердца, он в одно и то же время, природе вопреки, стремится к тому, чего из-за присущих ему слабости и заблуждений сам же в себе не признаёт и что в себе презирает…
И тогда он может обессилеть и впасть в противоречие с самим собой, а это в высшей степени достойно сожаления и, откровенно говоря, может оказаться неизлечимым… Животное удовлетворение, которое людям приносят ощутимые результаты преобладающих в них сил ума, способностей к мастерству и профессии, по самому своему существу таково, что заглушает ощущение недостатка любви и веры, а тем самым и стремление восстановить равновесие своих сил, укрепляя в себе любовь и веру, – заглушает его в самой глубине человеческой души до такой степени, что, откровенно говоря, восстановить его просто невозможно. Подобное нарушение равновесия сил в результате ведёт к ожесточённости, к состоянию, не мыслимому при всех вызванных слабостью заблуждениях самой неразумной любви, самой бессильной и бездеятельной веры.
Благочестие, вера и любовь даже у слабого и заблуждающегося стремятся к покою. Духовные силы, способности к мастерству и профессии без веры и любви становятся неиссякаемым источником животного беспокойства, а оно причиняет огромный вред природосообразному развитию человеческих сил.
Ожесточённость, влекущая за собой полную неспособность серьёзно и искренне стремиться к укреплению своих слабых сил и восстановлению утраченных, ожесточённость, к которой так легко и часто ведут надменность умственных сил и наглость физических, не обладает такой же заманчивостью и нелегко проявляется при наличии благочестия, любви и веры – даже при очень значительном недостатке умственных сил и очень большой физической беспомощности.
Это верно и несомненно, однако, лишь в том случае, если, рассматривая эту породу слабых и односторонне развитых людей, подходить к каждому из них индивидуально. Коль скоро они составляют массу, корпорацию, орден, клику, секту и выступают в таком качестве, то и у отдельных членов этих сообществ теряется ощущение их индивидуальной слабости, столь важное для основ истинной любви и истинной веры, столь необходимое для чистого стремления к укреплению слабых сил и восстановлению утраченных.