Страница 8 из 17
Если мать заинтересована в том, чтобы побыстрее научить своё дитя говорить, и поскольку она в этом заинтересована, она должна доводить до его слуха звуки речи то громко, то тихо, то нараспев, то со смехом и т. д., всякий раз по-разному, живо и весело, да так, чтобы ребёнок непременно почувствовал охоту лепетать, повторяя их вслед за ней.
Она должна в то же время сопровождать свои слова возбуждением у ребёнка непосредственного впечатления от тех предметов, названия которых он должен запомнить. Она должна вызвать у ребёнка чувственное представление об этих предметах в их важнейших связях, в самых разнообразных и живых положениях, должна закрепить в нём полученное представление. В усвоении же ребёнком слов, выражающих эти предметы, мать должна продвигаться вперёд лишь в той мере, в какой у него созрело впечатление, полученное через чувственное восприятие этих предметов.
Искусство, или, вернее, разумная материнская заботливость и материнская преданность, могут ускорить и оживить этот медлительный ход природы при изучении родного языка. Задача элементарного образования состоит в том, чтобы исследовать средства подобного ускорения и оживления и в ясной и чёткой форме предложить их матерям в виде последовательных рядов упражнений, способных содействовать достижению цели. Когда искусство выполнит это, оно совершенно несомненно найдёт материнское сердце готовым воспринять эти средства и с горячей любовью использовать их для своего ребёнка.
Природосообразное изучение любого другого языка, кроме родного, совсем не идёт этим столь долгим путём. При изучении иностранного языка, будь то древний или новый, мы имеем следующее.
Ребёнок обладает уже развитыми органами речи. При изучении каждого иностранного языка ему приходится упражнять свои в общем уже развитые органы речи в произнесении лишь небольшого числа звуков, свойственных именно этому языку.
В том возрасте, когда ребёнок начинает изучать иностранный язык, древний или новый, он с помощью чувственного восприятия усвоил уже так много знаний, что в состоянии выразить их на родном языке с величайшей определённостью. Поэтому научиться каждому новому языку, по существу, означает для ребёнка не что иное, как научиться преобразовывать звуки, значение которых на родном языке ему известно, в звуки, ему ещё не знакомые.
Искусство, предназначенное облегчить такое преобразование при помощи мнемических средств и свести его к психологически обоснованным последовательным рядам упражнений, в результате чего понятия, словесное познавание которых облегчают детям мнемические средства, природосообразно и непременно получат своё ясное истолкование, – это искусство должно рассматривать как одну из важнейших задач идеи элементарного образования.
Все чувствуют потребность в психологическом обосновании исходных начал обучения языку. Мне кажется, что я, начав полвека тому назад и непрерывно продолжая опыты упрощения исходных начал обучения народа, нашёл некоторые природосообразные, в данном отношении плодотворные средства достижения этой важной цели.
Но чтобы не упускать нити изложения идеи элементарного образования, вернусь к тому положению, что умственное развитие, исходящее из чувственного восприятия, должно обратиться к природосообразному обучению языку как важнейшему вспомогательному средству искусства.
Средство это, поскольку оно служит уяснению познаний, исходит из чувственного восприятия. Однако умственное развитие по самой своей природе требует основы, способствующей дальнейшему его продвижению. Оно требует применения средств искусства для природосообразного развития способности самостоятельно сопоставлять, различать и сравнивать предметы, познанные путём чувственного восприятия, ясного осознания их.
Это позволит природной склонности правильно судить о предметах, об их сущности и свойствах, возвыситься до уровня истинных мыслительных способностей.
Умственное развитие и зависящая от него культура человечества требуют постоянного совершенствования логических средств искусства в целях природосообразного развития наших мыслительных способностей, наших способностей к исследованию и суждению, до осознания и использования которых человеческий род возвысился с давних пор. Эти средства по своему существу и во всём своём объёме исходят из присущей нам способности свободно и самостоятельно сопоставлять, различать и сравнивать предметы, ясно осознанные нами самими через чувственное восприятие, то есть логически их рассматривать и логически их обрабатывать, тем самым позволяя нам подняться до развитой человеческой способности к суждению.
Одним из важнейших стремлений идеи элементарного образования является исследование сущности этих средств искусства, возвышающих мыслительные способности человека до развитой способности к суждению, и их усовершенствование, чтобы эти средства стали во всём пригодны и общеприменимы. И так как способность логически обрабатывать предметы, отчётливо осознанные через чувственное восприятие, несомненно, прежде всего и природосообразно побуждается и поощряется развитой способностью считать и измерять, то ясно, что наилучшее средство для достижения этой важной цели образования надо усмотреть в упрощённой обработке обучения числу и форме.
Ясно так же, почему идея элементарного образования признаёт психологически обоснованное и упрощённое обучение числу и форме в сочетании со столь же упрощённым обучением языку глубочайшей, самой действенной и самой широкой основой природосообразного формирования в процессе обучения мыслительных способностей человека и почему она требует такого обучения.
Если говорить об элементарной обработке обучения числу и форме, то показательно поразительное впечатление, которое произвели на всех наши первые опыты в этом направлении ещё в Бургдорфе. Ещё примечательней, однако, тот бесспорный факт, что одни лишь позднейшие результаты этих опытов, в высшей степени односторонне начатых в Бургдорфе, а затем совершенно заглохших, позволили устоять до сих пор моему заведению, так давно уже глубоко потрясённому в своих основах, долгие годы с открытым возмущением боровшемуся за своё существование и очутившемуся уже на краю пропасти.[1] И даже теперь ещё, когда все внешние средства его всё более слабеют и почти уже истощились, когда, казалось бы, близка его гибель, оно обнаруживает великую искру внутренней жизненной силы, учреждая институт для подготовки воспитателей и воспитательниц; это выдающееся явление всё ещё не даёт угаснуть во мне надежде на спасение моего заведения.
Если мы спросим себя, в-третьих, как развиваются основы искусства воспитания, на которых покоятся все средства, позволяющие выразить результаты деятельности человеческого ума и обеспечить побуждениям человеческой души внешний успех и действенность, как развиваются основы, с помощью которых должны складываться все навыки, необходимые в семейной и гражданской жизни, то сразу увидим, что эти основы – и внутренние и внешние, что они и духовные и физические.
Но мы увидим также, что внутренняя сущность формирования всех способностей к мастерству и профессии заключается в формировании духовных сил человеческой природы, в формировании способности человека мыслить и судить. Духовные же силы человека в своём существе проистекают из природосообразного формирования у человека способности чувственного восприятия.
Мы не можем не признать ту истину, что если человек хорошо, то есть природосообразно и удовлетворительным образом, обучен считать, измерять и, что с этим связано, чертить, то он в себе самом уже содержит глубокие, важнейшие основы всякого мастерства и всякой умелости. Для определённой цели приобретения нужных навыков в том мастерстве, которое он собирается изучить, ему остаётся лишь механически усовершенствовать силы своих органов чувств и членов в соответствии с внутренне развитыми у него способностями к овладению мастерством.
1
Эти строки писались более двух лет тому назад, и их следует рассматривать как выражение ещё жившей тогда во мне надежды на сохранение моего заведения в Ифертене, несмотря на все трудности, с которыми оно пыталось бороться. Я не стану перечёркивать этих строк, но во избежание всяких недоразумений я должен сделать это примечание. (Прим. Песталоцци).