Девять

«мама держит сахар в банке с прилегающей крышкой…»

мама держит сахар в банке с прилегающей крышкоймама уксусом протирает на кухне клеенкуспать с живым котенком лучше чем с плюшевым мишкойно какая еврейская мама позволит такое ребенкуа ребенок тащит в дом со двора заразусколько раз говорить погладил кошку и вымой рукичистота залог сам знаешь чего не сразуребенок постигнет истинность этой наукипятнышко на бедре стригущий лишай понятноблохи скачут наперегонки по белой твоей простынкетак и живем учишь и учишь ребят нотолку в тебе как в заезженной старой пластинкепросыпаюсь рано спит жена и кошка под бокомгигиена и санитария чего от меня вы ждалии христианский Бог глядит на меня Всевидящим окоми еврейская мама глядит на меня из космической дали

«о наши потери! казалось, раз помолись Марии…»

о наши потери! казалось, раз помолись Марии,не поможет – молитву сотню раз повтори ивсе, что утрачено, возвратишь с лихвою.но я никогда не увижу волошинских облаков Кимерии,проплывающих над головою.и смотровая площадка – все это в вашей власти,все для вас, а не для меня – в зубастой пасти.что вам до инородца, тем более – до иноверца?видели очи, что захватили жадные руки имперца?ешьте, хоть повылазьте.ешьте вместе с кровью пролитой, с Перекопомс расстрелами, оккупацией, депортацией, так, галопом,мчится история, зная, что все завершится развалом.что до наших жизней – они проходят по узким тропам.скоро совсем пройдут. дело – за малым.в нашей жизни важно не делать движений резких.мне не видеть армянских церквей и крепостей генуэзских,пещерного города и наклонных улочек Бахчисарая.мы сходны с тенями на осыпавшихся фресках.задумался Бог Предвечный, книгу жизни листая.пересекает небо ласточек стая.

«ничего что я сегодня без галстука и пиджака…»

ничего что я сегодня без галстука и пиджакабез слона мерседеса верблюда и ишаканичего что иду сегодня один на своих двоихслава Богу никто пока не отрезал ихничего что сегодня я без царя в головеничего что идей у меня не одна и даже не двеничего что в ушах у меня музыка а не шумничего что лукав престарелый еврейский умничего что не стрижен год лет сорок небритничего что земля одессы у меня под ногами горитвы уж простите что без скандала и лишних словчто иду домой а не гонят в расстрельный ровничего что я перед всеми в долгу но не в долгахничего что во мне в глубине все же гнездится страхничего что песня моя монотонна как звон сверчканичего что сегодня я без галстучка и пиджачка

«ели картофельную шелуху варили крапиву…»

ели картофельную шелуху варили крапивуповторяли пословицу не до жиру хоть быть бы живумальчик учит сказку про гипотенузу и катеткеросина в лампе на донышке на вечер не хватитпомянем на ночь советских бабушек нашихпостниц и праведниц не хуже древних монашекя корова и бык я мужик хоть и баба все мы гермафродитымужья убиты дети голодны внуки хоть будут сытывнуки будут сыты правнуки возмужаютзаймутся бизнесом встанут на ноги праправнуков нарожаютпостроят виллы с башнями зубцами и флюгерамиздесь в степи или там за морями и за горамив общем все уладится у всех перспективышелуха картофеля вкусный суп из крапивысбор колосков по ночам поход в порожнюю лавкуа народ все толпится не подойти к прилавкувыпьешь чашу скорби правнучек дам добавку.

«девочка загоравшая нагишом на пляже…»

девочка загоравшая нагишом на пляжеходит по улице в камуфляжевойна не война но такой сезонподобает нежным девам и женамбыть народом вооруженнымдо зубов до сережек новый фасондесять лет тому я их знал другимиони на пляже лежали нагимиесли не нравится то не смотрино это нравилось и смотрелиа девочки полностью загорелибез полосок снаружи без смущенья внутриможет тогда они были правычто им было всем до солдатской славыджинсы были милее чем бронежилетони изменились вокруг переменына стройных ногах проступают веныкак-никак прошло уже десять лет

«странно я еще видел мазанки крытые камышом…»

странно я еще видел мазанки крытые камышомс докторским саквояжем входил в неслыханную нищетуя жил над лиманом в городке небольшомего спасали акации и каштаны в цветуего губили виноградники винных сортовтарас, растрепа, для верности на табакемужчины там превращались в подъяремных скотова рабовладелицы-жены держали их в крепкой рукежили по справке не было паспортовраки водились в лимане а судаки в рекев крепкой руке, в черном теле, а тело было черноот отсутствия гигиены и от того же винамужей приводили в порядок когда давили виносемья пахала на виноградниках дотемнамуж как-то держался но знал умрет все равножена это тоже знала но не была огорченапотому что не было лучшей участи чем участь вдовыхоть в августовскую жару несносен черный платокоблака словно мысли плыли поверх головыраз в год сын писал из армии пару строкв разрушенной церкви на фреске сидел даниил пророки вокруг пророка молча ходили львы