Синтез

— Да я уже говорил — нам нужно найти одного человека и задать ему пару вопросов.

— И как именно мы будет это делать?

— Спросим у местных, как же еще.

— У местных? — задумчиво протянул Ал, проследивший за взглядом Артема и тоже зависший на выдающемся шнобеле «ведьмы». — Может, сразу перейдем к плану «б»? У нас же есть план «б», правда же?

Глава 22

— Да ладно вам, что за скепсис? Нужно верить в своего лидера! — усмехнулся Ли, глядя на кислые лица компаньонов.

— Ну, вперед тогда, лидер, покажи свою харизму! — скептически проворчала Хель.

Ли в ответ лишь пожал плечами и направился на встречу одному из редких прохожих, появившемуся в конце улицы. Тот ожидаемо не обрадовался странному чужаку и попытался было уклониться от встречи, но не успел. Азиат окликнул его заранее и принялся что-то объяснять, активно жестикулируя. Абориген слушал с непроницаемым выражением лица, казалось, что он просто не воспринимает слов собеседника и лишь ждет, когда ему позволят продолжить путь. Но впечатление было обманчиво — серокожий дослушал, что-то спросил и, услышав ответ, повернулся и молча зашагал в другую сторону. Обернувшись, Ли помахал своим спутникам и бросился догонять их проводника… если тот, конечно, действительно показывал дорогу, а не пытался попросту отделаться от приставучих иноземцев.

— И что он ему пообещал за помощь? — поинтересовалась Хель, когда они бросились догонять стремительно удаляющуюся куда-то вдаль парочку. — Надеюсь, нас в жертву не принесут?

— Вряд ли, — серьезно ответил ей Ал. — Если жертва не добровольная, то с нее получается выжать просто мизер. Ради трех человек никто не будет напрягаться. Если начинать, то минимум с трехсот тысяч.

— Отлично! Мне стало гораздо легче от этой информации!

— Рад помочь, — ухмыльнулся Ал, ловко уворачиваясь от девушки, пытавшейся незаметно наступить на его ногу.

Следуя за молчаливым проводником, путники двигались куда-то к центру города. Улицы становились шире, дома вокруг — выше, но общее ощущение общего запустения ничуть не менялось. Город не то чтобы выглядел заброшенным, нет, повсюду бродили целые толпы местных, из окон свисали неуклюжие конструкции для сушки белья, увешанные тряпками всех оттенков серого и коричневого. То там, то тут взгляд натыкался на вывески, которым пытались придать более-менее презентабельный вид. Надписи, сделанные причудливыми паукообразными буквами, естественно, прочитать не получалось, но дополнявшие их иллюстрации говорили сами за себя. Серокожие гуманоиды на вывесках ели, пили, красовались в новой одежде, демонстрировали разнообразные предметы быта, оружие, жонглировали огненными шарами и фиолетовой взвесью, которая непонятно что должна была изображать. Лица изображенных на вывесках аборигенов в точности повторяли их живые прототипы, вплоть до мрачно-кислых выражений.

— Интересно, они принципиально не улыбаются? — шепнула Хель, разглядывая очередной деревянный щит с намалеванным на нем серолицым, мрачно жующим огромный окорок.

— У них отсутствуют мимические мышцы, — ответил Ли, не беспокоясь, что их может услышать идущий в двух шагах впереди проводник. — И наш язык они тоже не понимают, так что можете не стесняться.

— Они не понимают Общего? — изумилась девушка. — Я думала, его знают все…

— Общий — это не то чтобы язык как таковой. Это особый энергоузел в голове, формирующийся у побывавшего в межмировом пространстве разумного, позволяющий ему общаться с обладателями таких же узлов на любом языке и быть понятым ими. Местные не покидают своего мира, они не способны на это в принципе. Поэтому их язык приходится изучать по-старинке, и это чертовски непросто, скажу я вам. Там такая куча всевозможных шипящих, что горло сорвать можно.

— Эмм… — Хель озадаченно посмотрела на Ли, пытаясь уловить на его лице признаки улыбки, но не обнаружила его. — Ты серьезно? Мы что, на самом деле говорим на разных языках, и даже не замечаем этого?

— Совершенно точно.

— Да как это работает вообще?

— Не имею ни малейшего понятия. Да и не интересовался никогда, честно говоря. Почему тебя удивил именно язык? Что насчет состава атмосферы в разных мирах, силы притяжения, биологической совместимости разных рас?

— Они что, тоже?.. — глаза девушки изумленно округлились. — А почему я раньше ни о чем подобном не слышала?

— Потому что всем на это плевать, по большому счету, работает — и ладно. Знаешь ты об этом, не знаешь — разницы никакой. Возможно, кто-то из самых сильных магов изучал этот вопрос, все-таки эта система «доработки» разумных должна быть чертовски мощной и сложной, а значит, и интересной… Сомневаюсь, правда, что у кого-то получилось что-то путное. О, кажется, мы на месте?

Тем временем бредущий впереди серокожий свернул налево и остановился перед огромными кованными воротами, врезанными в монументальную каменную стену из диких камней. Стена была добрых пятнадцати метров в высоту, и ворота были соответствующими — потребовалось бы человек десять, чтобы стронуть их с места. Если же учесть толстенный стальной брус толщиной с бедро взрослого человека, служивший засовом и ясно видимый сквозь многочисленные отверстия в стальном кружеве…

— И как мы должны туда попасть? — Алкегон с сомнением разглядывал ворота — составлявшие их стальные стебли топорщились ржавыми, но до сих пор острыми жалами, служащими надежной преградой для слишком ловких нарушителей.

Ли проскрипел что-то неразборчивое, обращаясь к проводнику. Тот молча дернул за ничем не примечательный прут в узоре ворот, и часть решетчатой конструкции хитро сместилась, открывая узкий лаз. Оставалось порадоваться, что никто из их четверки не мог похвастаться двухметровым ростом и богатырскими пропорциями… Путники один за другим перебрались на ту сторону и замерли, пораженно глядя на титаническое строение посреди площади, запертой в коробке стен.

Это несомненно был храм. Только в эти памятники архитектуры разумные вкладывают столько физических и умственных усилий, выжимая себя полностью во славу своих богов. Серые каменные шпили рвались к небу, венчая зубчатой короной ступенчатое пирамидообразное здание, щедро украшенное барельефами, статуями, резьбой по камню и инкрустациями из металла, искусно сплетенными в единый образ. Храм поражал, подавлял, пугал и воодушевлял, причем делал все и сразу с одинаковой интенсивностью. Кроме того, прояснился еще один момент — именно храм являлся источником того самого «эффекта незримого присутствия», ощущения, что тебе в спину упирается тяжелый недружелюбный взгляд, своим давлением пригибая к земле.

Проводник остался снаружи — закрыв лаз за их спинами, он благополучно отправился по своим делам. Тем не менее, долго стоять с открытыми ртами пришельцам не позволили — из одной из бесчисленных дверей на первом ярусе храма показался еще один абориген, одетый в длинную черную тунику, с резной деревянной маской на лице. Маска с абсолютной точностью воспроизводила черты лица типичного местного обитателя — вплоть до морщинок в углах глаз и сложенных в недружелюбной гримасе губ. Служитель храма взмахнул рукой, призывая их следовать за собой, и скрылся.

За неприметной дверью оказался узкий коридор, прямой как стрела и ведущий прямо в сердце гигантского здания. Стены коридора были сплошь покрыты сложным резным орнаментом, местами прерываемым барельефами, изображающими некие сцены не то из истории, не то из мифологии серокожих. Сказать точнее было нельзя из-за довольно своеобразной манеры изображения, характерной не то для внутрихрамового убранства, не то для всей живописи времен построения храма в целом. На этих барельефах бесчисленные орды медноголовых коротышек совершали что-то несомненно исторически важное, кружась в сложных построениях вокруг исполинской на их фоне фигуры без лица, замершей в центре каждого барельефа. Тела коротышек были намечены весьма схематически, в отличие от их лиц — каждое из них было тщательно, вплоть до каждой черточки вычеканено на кусочке меди, искусно врощенном в камень.