Скиталец. Книга 2

Н-да. Тут тоже далеко не все просто. Одно дело корабли его величества и совсем другое своей ровни. Князья могут закусить удила и не пропустить. Причин тому может быть множество. Вплоть до личной неприязни или дурного настроения. Оно опять же, есть тракты государственного значения, по которым препятствовать движению, себе дороже. Но как водится они извилисты.

Словом, эти четыре тысячи миль могут легко вырасти во все восемь. Если не больше. Тут нужно вдаваться в детали международной обстановки, интересов иностранных держав, взаимоотношений князей. Много чего придется учитывать. Разумеется, частную яхту «Русалка» касаются далеко не все условности. Но и тех, что остается более чем достаточно.

Их переход длился уже пятые сутки. Позади тысяча миль пути. Терять время изображая из себя арестанта, глупость несусветная. Впереди еще долгий путь. Поэтому Борис вернулся к обучению. Попросил, чтобы ему предоставили более просторную каюту и получил требуемое.

Правда, иллюминаторы все одно остались маленькими. А потому особо светлой ее назвать. Поэтому приходится жечь ацетиленовые фонари с отражателями даже днем. Зато места стало много, и есть где развернуться, по обыкновению развешивая пишущиеся картины везде, где придется. Которых у него по обыкновению пятнадцать. Ну и далее по списку, акварель, скульптура, теория.

Не забывал и о стрельбе. Выстрелы грохотали над яхтой с завидным постоянством и в строго определенное время. Борис пользовал свои винтовку и револьверы. Благо патроны крутить не нужно. Эту почетную обязанность он возложил на своих охранников и оруженосцев. Ага. Нашел им занятие. Впрочем, они где-то даже и рады были. Хоть какое-то дело. В ежедневном распорядке экипажа им места не было.

Ничего так настрелял, за прошедшие дни. Выровнял показатели по револьверам и винтовкам до семи тысяч. Конечно до потолка еще далеко. Хотя-а. С такими темпами не так чтобы и очень. Все за то, что еще до окончания их путешествия он закроет третью ступень.

Перфильев подобный подход только одобрял. Тот факт, что пленник не желал с ним общаться, его не занимал. Главное доставить клиента в целости и сохранности, а там пусть боярин разбирается. Обработка нового родовича в обязанности полицейского не входит.

А вот занятия по рукопашному бою он запретил. Заявил, что для развлечений у Измайлова хватает возможностей. А то мало ли что может стрястись когда они будут буцкать друг дружку на тренировочной площадке. Занятия на спортгородке приветствовались. Но и только. Никаких спарингов и близко чтобы не было…

Борис окинул взором картину. Нормально. Сегодня ему уже добавить нечего. Все, эту картину на стену, под покрывало. Со специальными зажимами, что он пользовал на «Бродяге», здесь имелись определенные трудности. Но они с плотником нашли выход из положения используя обычную проволоку и гвоздики. Простенько так и эффективно. Какая бы не случилась качка, ни полотно никуда не денется, ни занавеска не улетит.

Глянул на время. Дело к ужину. После, как обычно, стрельба на корме. Потом еще посидит за книжками и отбой. Распорядок уже устоялся.

Накинул пиджак, привычно ощутив тяжесть «Аптечки» в нагрудном кармане. Глянул на себя в зеркало. Н-да. не помешало бы подстричься. Один из членов команды неплохо справляется с обязанностями парикмахера. Так может после стрельбы выделить время на стрижку. Вариант. Тем более, что занимает это совсем немного времени. Не модельная прическа.

Вышел в коридор. Тут же поднялся Артем, один из городовых Перфильева. Всего их трое, разделили сутки на три смены и охраняют Бориса по очереди. Поначалу-то вдвоем присматривали, пока Илья Назарович не настоял на том, чтобы Измайлов показал свою суть. Решив, что опасности подопечный не представляет, он несколько смягчил режим.

— Здравия, ваше благородие, — произнес поднявшийся охранник.

— Здравствуй Артем. Сколько раз говорил, не благородие я.

— Ну сейчас не благородие, а через пару месяцев станете. Так чего потом переучиваться, — пожал плечами городовой.

— Путаешь ты что-то, дружище. Мне до того дворянства, как до Шанхая на весельной лодке.

— А чего мне путать. Поди знаю, что говорю, — с каменным выражением лица, возразил Артем.

Надо же. Совершенно серьезен. А вот это что-то новенькое. Насколько было известно Борису дворянство жаловал только царь. Выслуживал ли его чиновник за конторкой, моряк в море, морпех в бою, все списки непременно утверждались царем. Сам он их конечно же не проверял. Никаких сил на такое не хватит. Изначально они проходили через жандармское управление. Все же что поступало от них, неизменно воспринималось государем на веру.

До дома им добираться еще… Ну где-то как раз пару месяцев на это и понадобится. И что же, фактически сразу по прибытии в Морозовск он станет дворянином? Вот так, за красивые глазки? Только потому что он гений? Ну может быть. Только он никогда не слышал ни о чем подобном.

Ужин как всегда проходил в компании Перфильева, доктора и трех офицеров корабля. Капитан, ввиду нахождения на вахте, отсутствовал. Борис как обычно опустился на определенное ему место. Кстати, порядок рассадки сохранялся неизменно на все время путешествия. А для экипажа так и вовсе являлся неизменным.

К окончанию ужина на море началось волнение. Погода продолжала портиться и Борис решил отложить занятия. Вместо этого он поднялся на верхнюю палубу, куда по обыкновению ушли доктор и полицейский. Нравилось им посидеть за шахматной доской под рюмку коньяку и добрую сигару.

— Вы чем-то озабочены, Борис Николаевич? — поинтересовался Перфильев, удивленный подобным поведением.

— Просто не вижу причины упорно хвататься за оружие даже в условиях портящейся погоды.

— Вы об этом, — доктор пренебрежительно махнул рукой, имея ввиду поднявшееся волнение. — Ничего особенного. Просто качка и только и всего. К утру все успокоится, а может и раньше. Уж поверьте, шторма не будет.

— Не знал, что вы разбираетесь в морском деле, — произнес Измайлов.

— Помилуйте, столько лет ходить на корабле и оставаться профаном, — добродушно хохотнул доктор.

— Согласен, это сложно. Илья Назарович, вообще-то у меня и впрямь к вам вопрос.

— Спрашивайте, — прикуривая сигару, разрешил полицейский.

— Артем, — кивок в сторону стоявшего в сторонке городового, — говорит, что по прибытии в Морозовск я получу дворянство.

— И что тут удивительного? Я говорил вам о том же. Пусть и не так прямо.

— Но как такое возможно.

— Проще простого. Любой потомственный дворянин усыновив вас, автоматически одарит своего пасынка дворянством. Явление конечно нечастое, и требует одобрения сюзерена, в вашем случае боярина Морозова. Так что, все в пределах, так сказать. Правда, злоупотреблять этим все же не рекомендуется. Данный факт все одно будет на контроле у жандармов и пройдет по всем инстанциям. При наличии веских оснований царь может отменить усыновление.

— Хм. А я уж думал боярин оженит меня на дворянке.

— Вы с какой планеты упали, Борис Николаевич, — хмыкнул Перфильев. — Неужели не знаете, что это супруга переходит в сословие мужа, а не наоборот?

— Знаю. Просто подумал, что возможны исключения.

— Уж не на дочери ли боярина вы собрались жениться, — весело заметил доктор.

— Нет, — поспешно ответил парень.

Слишком поспешно. Потому что как раз такая-то мысль ему и не казалась столь уж абсурдной. А главное не встречала внутреннего сопротивления. Хотя подразумевалась совершенно другая боярышня. Нет, Морозова тоже хороша. Видел он ее. Правда она чуть постарше. Ей кажется двадцать четыре. Для местных реалий разница не столь уж и велика. Да только к ней у него если и могло быть влечение, то только как к женщине. А вот Катя…

Н-да. Ну чисто мальчишка. И будь он проклят, если он от этого не счастлив. Плевать, что из этого ничего не получится. Главное, что от одной мысли о ней ему хорошо, а в груди тут же появляется приятное томление. Телячьи нежности? Ну и пусть их.