Красная книга

— Стой! Я сдаюсь! Я просто испугалась масла! Оно холодное оказалось! Я сдаюсь! Не хотела нарушать правила! Не стреляй! Я сдаюсь! Выхожу! Не стреляй! Сдаюсь!

Над зарослями поднялись руки. В одной лук, в другой пустой берестяной тул. 

Ах, ты хитрожопая какая! Стрелы-то лишние, небось, командиру оставила. 

Нинсон чуть не выстрелил. Но всё же не отпустил тетиву. 

Хотя милосердия тут было пополам с жадностью до последней стрелы. 

— Ладно, выходи. Раздевайся и помогай с раненным.

У её ног, в разводах от стекавшего по волосам и одежде масла, плавали стрелы. Выходит, она их в воде потеряла, а не отдала Фэйлан. А он её чуть не убил. Надо притормозить с этой суровой бескомпромиссностью валуна. 

Женщина сложила оружие, ремешки, стёганку. 

— Не хочешь посоветовать командиру, тоже сложить оружие?

— Она не послушает, — пожала плечами Красная Волчица.

— Ладно, сдаёшься?

— Да, сдаюсь. Я ж ещё в озере сдалась. 

Она ушла к расположившимся на берегу раненным волкам. Там активно полосовали бинты. Переговаривались. Не обращали внимания ни на Нинсона, ни на Фэйлан. Может быть, их впечатлило, что пока никто из группы не погиб. С некоторой натяжкой это можно было назвать ничьей. 

А ничья — это хороший результат. Особенно, если никто не погиб. 

Что же делать с командиром? 

Котелок с ядом, котелок с маслом, все приготовленные ловушки закончились. Арсенал невелик. Самодельное копьё разрубил Бентэйн. Поварской нож остался валяться где-то на месте их боя. Сыпавшийся ржавчиной сакс сломался ещё ночью, во время рубки и обтесывания осинок для ловушки. 

У Ингвара оставался только подсайдачный ножик со скелетной рукоятью. Обманчиво простой, как набросок в несколько линий. Но то был клинок работы Кутха, величайшего ножедела Лалангамены. Если верить рекламе, он стоил золота по весу, рубил гвозди, резал платок на лету, удобно лежал в руке, завораживал клювиком-клеймом Кутха. 

И последняя стрела. И неверные горшочки с чёрным песком.

Нинсон знал, что попадёт, если высунется и выстрелит в Фэйлан. 

Ингвар даже не сомневался. Это была бы весьма куртуазная история. 

Попасть в вожака поисковой группы Красных Волков последней стрелой.

Однако за то время, что понадобится ему: выглянуть, прицелиться и отпустить тетиву — Красная Волчица, успеет послать в него самого минимум парочку стрел. 

И оставаться на охотничьей полке тоже никак нельзя. Оглушенные натиском раненые рано или поздно начнут приходить в себя. А Фэйлан могла просто рискнуть и метнуться в лес. 

Упала на дорожку последняя Грязнулькина стрела. Не воткнулась, а проехалась по влажной земле. Всё. Теперь девочка убежит в лес, и сгинет там, если Великан сейчас же не наколдует что-нибудь.

Ингвар уже и сам не замечал, как шнуровал реальность, как смело подсвечивал силуэт, как уверенно стрелял, бросив руны. Он приготовился, задержал дыхание и вздрогнул, когда эхом его мыслей о колдовстве раздался многоголосый вороний грай.

— Таро, это я! Выгляни, пожалуйста!

Снизу кричала Тульпа. Нинсон не мог не узнать голос.

Наклоняясь через скамейку, он рисковал получить стрелу. Но вороний грай должен был означать, что весь мир замер. Или точнее, это он — наследник Таро Тайрэна — ушёл в своё особое состояние, когда все вокруг едва двигались и дышали, а он соображал с обычной скоростью. Эдакая общемировая руна Ярра невероятной мощности затопила всё, кроме Ингвара и Тульпы.

Поэтому он сначала оглянулся на Навье Озеро. 

Всё та же рябь, всё так же ходит ветер, раскачиваются кроны деревьев. 

Ничего не поменялось. Отравленный продолжал скулить на одной ноте. Правда, остальные раненные едва шевелились, застыв в неудобных позах. Даже черноглазая застыла на одной ноге с ворохом перевязок. Она ещё раз наведалась к вещам и теперь на ней был пожелтевшая рубашка, чуть прикрывающая смуглую задницу и накинутая на плечи красная волчья шкура. 

Та женщина, что испугалась масла, ещё только раздевалась. Она замерла, запутавшись в штанинах. Вся остальная одежда мокрым кулём валялась у её ног. Ингвара заворожила бледная, мягкая, большая, по-настоящему большая, грудь немолодой женщины. 

Как она могла стать наёмницей? Стрелять в людей, о которых ничего не знает?

Нинсон ухватился за ближайшую ветку и перегнулся, чтобы увидеть Тульпу.

Уголёк не замер. Слетел громким вороном, оставляющим за собой дымный след. Взорвался комьями сажи, и в хлопьях пепла на землю шмякнулась огромная жаба. Она двигалась с обычной скоростью. У призрака фамильяра был свой ритм, который не зависел от вороньего грая. 

Тульпа держала во рту свисток, а руку приставила козырьком, чтобы смотреть против света на легендарного колдуна. Сложно сказать, где тут было солнце в серой пелене облаков. Но, выйдя из тёмного леса, действительно сложно смотреть в небеса.

Тульпа стояла рядом с командиром поисковой партии. Та держала лук с наложенной стрелой, чуть натянув тетиву. Готовилась выстрелить как только в поле зрения появится макушка Ингвара.

Нинсон тоже сжимал лук. Интересно, что будет, если он выстрелит сейчас? Пока всё замерло. Всё это залипание остальных жителей Лалангамены — это только иллюзия?

Таково действие и руны Ярра. Конечно, если её кидает умелец высочайшего класса. Несколько секунд и то считается превосходным результатом. А тут вон на сколько времени все подвисли.

Попытка обратить вспять естественный ход вещей приведёт к тому, что он высунется, чтобы выстрелить в командира. Со скоростью собственных настоящих рефлексов. И, закономерно, получит свою стрелу в лоб. 

— Колыбельная Навван — прокричала Тульпа. — Почему ты её не усыпишь? Ты же на подъёме! Оргон так и брызжет! Почему бы тебе не попробовать усыпить эту женщину? Раскрути Сейд. Достань руну! Винж! Она уснёт.

— Можно… — нерешительно согласился Ингвар.

Чутьём Таро Тайрэна он сразу угадал, что это вариант может сработать. 

Он по-прежнему не чувствовал в себе никаких сил к колдовству и не представлял, как здоровая женщина вдруг уснёт прямо под прицелом вражеского стрелка.

— Не думаешь, что получится? — угадала его мысли Тульпа.

— Нет, не думаю! — признался Ингвар.

— Тогда, может быть, Хага? С яростью у тебя всегда было лучше, чем с дисциплиной. Рявкни Хага! Её сдует, она сделает несколько шагов назад, не сможет стрелять. У тебя будет твой выстрел. Правда, если промахнёшься… Лучше, чтобы она спала. Тогда ты мог бы спуститься.

— Чувствую, что что-то не то. Понимаешь, Тульпа, что-то не то…

— Тогда, может быть, Лагу? Ты на берегу озера. В сыром лесу. При сырой погоде. Видеть тебя против солнца трудно. Под таким углом тем более. Немного водяной прозрачности. Звучит, как хорошее решение. 

Это же руна Макоши. Зачем она советует ему бросать руну Макоши? 

Это же его слабые руны. Он и в лучшие времена не умел с ними работать.

— Тульпа, если руна не сработает…

— То ты будешь прямо у неё на глазах вылезать из своего домика не дереве. Она просто сделает из тебя подушечку для иголок. Руки разожмутся, и ты рухнешь к её ногам. У тебя будет сломана спина. А если ты всё же сможешь удержаться за верёвку, то отделаешься сожжёнными руками и переломами ног.

— Тульпа, зачем ты это говоришь?

— Чтобы подумал немножко о Сейде, а не о сиськах той бабищи на берегу! 

Клять, она же права.

— Тогда Винж! 

— Да будет так! — громко провозгласила Тульпа. — Да будет Винж!

Уголёк расплавился клейкой лужицей и превратился в крысу. 

Ловкую и вёрткую крысу с янтарными глазами и топорщащейся темной шёрсткой.

Ингвар видел, как Тульпа отступает в тень деревьев. Как подносит к губам колдовской свисток. Он тоже отступил. Прижался мокрой спиной к стволу. 

Раздался грай тысячи птиц. Мир ожил.

К скулежу страдающего от яда Красного Волка добавился гомон и стоны ещё шестерых людей. Деревья зашумели громче. Ингвар снова был собой. Кем бы он там ни был. Сказочником Ингваром Нинсоном. Или колдуном Таро Тайрэном.