Страница 6 из 10
Кристен смотрела, как деревянная щетка снова и снова опускается на голую задницу Николаса. Николас извивался на коленях у фрау Шеен, как червяк и стучал по полу ногами. На глазах кузена блестели слезы.
– Ну пожалуйста, фрау Шеен! – кричал Николас после каждого шлепка, – довольно! хватит!
На узких ягодицах молодого человека там и сям темнели овальные следы от щетки.
– Николасу, наверное, завтра больно будет сидеть, – подумала Кристен, – что же он так вопит? Мы сейчас всех соседей переполошим.
Кузина поднялась с дивана и, подойдя к радиоле, перевернула пластинку на другую сторону. Заиграла песенка «Does Your Mother Know». С сигареткой в руке Кристен отошла к окну. Она щелкнула зажигалкой, затянулась и, раздвинув шторы, стала смотреть на темную вечернюю улицу.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Николас лежал на кушетке в своей комнате на втором этаже в аккуратном домике с белеными стенами на Морской улице в городе Бодмане. Николас лежал в темноте, ничком, уткнувшись лицом в подушку. Задницу после порки саднило так, что заснуть у юноши не получалось. Всхлипывая от боли и обиды, Николас то и дело осторожно трогал руками ягодицы. Кожа на ягодицах обычно гладкая, стала от побоев шершавой и горячей, словно её обожгли. Вскоре Николас догадался, что боль можно немного облегчить, если приложить что-то холодное. Он вспомнил, что на кухне в холодильнике был лед для коктейлей. Но молодому человеку очень не хотелось выходить из комнаты и спускаться вниз по лестнице, не хотелось никому попадаться на глаза. Николас вспоминал, как Зельда больно держала его за волосы, а Эрика Шеен снова и снова опускала массажную щетку на его горящие ягодицы.
– Я фрау Шеен этого не забуду, – пообещал Николас, – я обязательно сделаю ей какую-нибудь гадость!
Молодой человек поднялся с кушетки и вытер слезы с лица. Он открыл дверь и постоял немного, прислушиваясь. В доме было тихо. Юноша слышал, как тикают часы на стене в гостиной. Стараясь не шуметь, Николас спустился вниз по лестнице. Он прошел на кухню, не зажигая светильник на потолке. Синеватого ночного света, льющегося из окна, Николасу было довольно. Молодой человек открыл дверцу морозильной камеры холодильника и достал формочку с кубиками льда. Сперва Николас не мог придумать, как поступить со льдом. Потом его осенило, ну конечно же, подойдут пакеты для завтрака! Юноша выдвинул ящик стола, оторвал от рулона пластиковый пакет и насыпал в пакет кубики льда. Николас закрыл дверцу холодильника и быстро вернулся к себе в комнату. Он притворил дверь, стащил с себя пижамные штаны и повалился ничком на кушетку. Пакет с кубиками льда Николас положил сперва на одну ягодицу, потом на другую. Саднящая боль понемногу гасла и отступала… Юноша смотрел в окно на темный дом, стоящий на другой стороне улочки. Луны сегодня не было. Неверный свет звезд лежал на черепичной крыше. Вдалеке за скатами других крыш с печными трубами и флюгерами Николас увидел высокий шпиль ратуши. Где-то в той стороне был дом фрау Шеен. Николас знал, где Эрика Шеен живет. Нужно пройти по Дворцовой улице мимо ратуши и свернуть вверх на улицу Гусиная Песня, а там рукой подать.
– Я ей все окна камнями повыбиваю, – решил Николас.
Молодой человек мстительно улыбнулся и поправил на ноющих ягодицах пакет со льдом. Лед быстро таял, на Николаса наваливался сон…
Утро было ветреное. Но небу летели хмурые тучи. Ветер с озера толкал Николаса в спину, когда молодой человек на велосипеде катил вверх по улочкам городка. Николас ехал стоя на педалях. Стоило юноше забыться и присесть, как жесткое велосипедное седло живо напоминало ему о вчерашнем наказании. Это злило Николаса… Когда утром Николас завтракал на кухне, он старался не смотреть в лицо Кристен. Молодому человеку было стыдно, он чувствовал, что краснеет. Хорошо хоть Зельда еще валялась в кровати, и Николас с ней не столкнулся… Молодой человек сложил учебники в рюкзак, натянул потертую вельветовую куртку, но не стал спешить в школу. Сперва он решил навестить Эрику Шеен.
Молодой человек проехал мимо ратуши, затормозил на углу улицы Гусиная Песня и соскочил с велосипеда. Николас оглянулся. Город уступами рыжих черепичных крыш спускался к Боденскому озеру. Озеро было таким большим, что дух захватывало. И если противоположный берег с покатой зеленой горой и городком Лудвигсхафен у её подножия был отчетливо виден в ясную погоду, то на востоке озеро становилось все шире и шире и тянулось вдаль, пока не пропадало в солнечной дымке на горизонте.
Зябкий ветер забирался под одежду. Николас поднял ворот куртки и, не торопясь, прогулочным шагом направился к дому фрау Шеен. Велосипед он держал за руль и катил рядом с собой. Николас сразу узнал этот старый одноэтажный дом, сложенный из каменных блоков. Под окнами дома стоял старый каштан с обрезанными на зиму ветвями. Живая ограда из тиса была аккуратно подстрижена. На тротуаре возле дома был припаркован желтый «фольксваген» Эрики Шеен. А пройдя ближе, Николас заметил, что за «жуком» стоит серый новенький «опель».
Николас не знал, что подумать. Скорее всего, фрау Шеен дома, и у неё гости. Но, может быть, она ушла куда-то пешком, а «опель» – это машина соседей?
Николас огляделся по сторонам – на улице не было ни души. Тогда молодой человек быстро свернул в проулок. Он поставил велосипед к кирпичной ограде соседнего дома, а сам протиснулся через ярко-зеленые тисовые кусты. Пригнувшись, Николас подбежал к стене дома и замер возле окна. Несмотря на прохладную погоду, створка окна была приоткрыта. Николас узнал голос фрау Шеен,
– Хорошо, герр Харпе. Раз вы согласны…
– Да, фрау Шеен, я согласен, – услышал Николас высокий и нервный мужской голос. – Если моя дорогая, меня простит…
– Я не стану подавать на развод, если только у тебя хватит мужества отвечать за свои поступки! – сказала с негодованием женщина, которую Николас не видел.
– Я виноват, – сказал мужчина и всхлипнул. – Анна, дорогая, я искренне жалею о своем недостойном поведении…
– Мы уже говорили об этом, и не раз. Одного раскаяния мало. А ты, Артур, всегда так искренне раскаиваешься! Не правда ли, как любезно со стороны фрау Шеен, что она согласилась помочь нам в этом щекотливом деле?
– Что же, если герр Харпе сам, по доброй воле… Я подчеркиваю, добровольно… – начала фрау Шеен, но мужчина снова её перебил.
– Я иногда думаю, не сошел ли я с ума! Это так дико, просто кошмар какой-то… Но я должен через этой пройти…
Наверное, с минуту никто не произносил ни слова. Потом Николас услышал, как Анна Харпе со значением кашлянула в кулачок.
– Да, дорогая, – торопливо сказал мужчина, – Я по своей воле… Ради сохранения нашей семьи… Я прошу вас, фрау Шеен!
– Раз так, хорошо, – сказала фрау Шеен.
Николас услышал, как заскрипели стулья, потом хлопнула дверь кабинета. Молодому человеку стало до чертиков интересно. Он заглянул в окно и увидел несколько старомодно обставленное помещение с массивным столом, книжным шкафом и парой стульев для посетителей. Кабинет был пуст. В хрустальной пепельнице дымилась тонкая коричневая сигарилла.
Николас прошел вдоль стены и свернул за угол. Он увидел старый каштан, стоящий под окнами. Его широкий ствол показался Николасу достаточно надежным укрытием. Молодой человек пригнулся, чтобы его не было видно из окон, добежал до каштана и привалился спиной к стволу. Переведя дыхание, Николас осторожно, одним глазом выглянул из-за ствола. Сквозь широкое окно Николас увидел комнату, пожалуй, немногим больше кабинета. Мебели в этой комнате почти не было. Николас заметил книжную этажерку в углу. Какую-то картину с лошадью в тяжелой потемневшей раме на стене. Зеленые в золотую полоску обои на стенах… У окна стоял молодой мужчина, лет, самое большое, двадцати пяти. У мужчины было несчастное испуганное лицо, аккуратно постриженная светлая бородка и жидкие, редеющие на макушке волосы. Дрожащими пальцами Артур Харпе расстегивал пуговицы рубашки. В глубине комнаты стояла фрау Шеен в темном строгом платье и другая женщина, жена Артура. Эта была невысокая полная дама приятной наружности с румяными щечками, с улыбочкой на пухлых блестящих от помады губках и быстро бегающими глазками. Ее каштановые немного вьющиеся волосы были коротко подстрижены. Скрестив руки на груди и беззаботно улыбаясь, Анна Харпе наблюдала, как ее муж снимает рубаку и, аккуратно сложив, кладет на стул. Оставшись в брюках, герр Харпе оглянулся на женщин. Эрика Шеен коротко кивнула. Мужчина, опустив голову, стал расстегивать брюки. У него была бледная кожа с россыпью веснушек на груди. Рыжие волоски вокруг сосков. Он был худощав, но отрастил небольшое брюшко… Сняв брюки, Артур повесил их на спинку стула. Когда на мужчине из одежды остались лишь длинные клетчатые трусы и носки, фрау Шеен взяла его за локоть и отвела в угол комнаты. Мужчина шел за фрау Шеен медленно на согнутых ногах, словно каждый шаг давался ему с трудом. И только тогда Николас заметил в углу что-то вроде высокого столика из темных деревянных брусьев. Молодой человек где-то видел этот предмет интерьера, может, в учебнике истории или в каком-нибудь фильме. Но Николас никак не мог вспомнить!… Эрика Шеен указала рукой на странный столик в углу. Понурив голову, мужчина подошел и неловко лег животом на столешницу. Нет, это был не столик! И это была не столешница! Теперь Николас вспомнил, но все равно не мог поверить. В углу комнаты фрау Шеен стояли самые настоящие козлы для порки!