Страница 20 из 117
Рин устало захлопнула дверь спальни и привалилась к ней спиной. До чего ужасный день! Глаза закрывались, но волевым усилием Рин выпрямилась, подошла к окну, задернула плотные шторы — с этого дня они будут закрыты до конца учебы, Рин не любила дневной свет — зато обожала огонь. Почти незаметным движением пальца некромантка зажгла стоящую на столе толстую свечу в керамической плошке, улыбнувшись себе уголками губ — мало кто из некромантов ладил с огненной стихией, но сила Рин была уникальна.
Гибким движением Рин извернулась, расстегивая молнию на спинке платья, и через миг вышагнула из горки черного шелка, заодно сбрасывая туфли на высоких каблуках. Два шага до постели, один миг, чтобы стянуть покрывало и упасть на упруго пружинивший матрас. Со стоном удовольствия Рин стянула лифчик и аккуратно стащила чулки — нежный шелк мог не пережить жестокого обращения.
«Свобода… Ужасный день…»
Девушка свернулась калачиком, подтянув колени к груди, и завернулась в одеяло, как в кокон. Тепло и уют окутали ее со всех сторон, а магия кровати мягко погружала в сон. А пока девушка еще находилась на границе сна и яви, мысли Рин метались, и на поверхность сознания выплывали воспоминания о сегодняшнем дне и куда более ранних событиях…
«Как бы не пожаловались маме…»
Упоминание о предках вовсе не было пустым бахвальством. Действительно, Рин являлась потомком сразу двух сильных некромантских родов. К тому же, по линии отца Рин была тринадцатым поколением — а некроманты очень любили это число и считали его приносящим удачу.
«Отец…»
Магистр Арно умышленно угрожал именно матерью. Потому что мама могла поругать — но и научить, как впредь проделывать подобное без опасности быть пойманной. А вот отец. Отец был куда более суров, и когда дело доходило до жалоб ему — пиши пропало… Например, как на подготовительных занятиях, где Рин вместе со своей свитой устроила переполох…
«Такой милый был песик, чего Арно так всполошился…»
…Занятие очередной недели началось спокойно. Вот только Рин и ее свита то и дело принимались хихикать и хитро переглядываться. Остальные студенты были уверены, что причина — в милой собачке, которую девушка привела в класс. Длинная рыжая шерсть блестела в лучах утреннего солнца, а шею украшала широкая красная лента, завязанная пышным бантом. Пес тут же стал центром внимания всех студентов — каждый не упустил возможности почесать его за мягким ухом. В ответ пес благодарно жмурил глаза, без устали бил хвостом и пыхтел, свесив длинный алый язык. Ближе к началу урока Рин увела собаку в дальний угол и там оставила под столом, скомандовав строгим голосом «Лежать!» Конечно, студенты были правы, угадывая именно в собаке причину поведения Рин — но истинную причину веселья никто из них не заметил.
Магистр Арно вошел, как обычно задумчиво теребя бороду. Вот уже второй месяц среди преподавателей царила странная суета и непривычная мрачность — но студентов посвящать в причину этой перемены настроения сразу у всего преподавательского состава никто не стремился. Старый некромант стал за кафедрой, прислонив рядом свой посох, поднял глаза на студентов, обвел глазами класс… и замер, настороженно нахмурив глаза.
— Класс, все сейчас медленно и осторожно встаем из-за парт и идем ко мне за спину, — махнул он левой рукой в сторону доски, а правая уже цепко сжимала посох. Полупрозрачный кристалл в навершии запылал черным пламенем, отбрасывая голубые искры.
Дождавшись, пока все студенты окажутся в безопасности, магистр Арно медленно пошел в сторону того самого угла, где получасом раньше Рин уложила своего песика. Магистр двигался плавно и гибко, что вызывало у наблюдателей некоторый диссонанс — слишком уж не вязалось с седой бородой и покрытым морщинами лицом. Оказавшись в паре метров от углового стола, магистр резко выбросил посох вперед, перехватив его обеими руками и навершием указывая в угол.
Из-под стола вышел пес. Он шел медленно, странно переставляя лапы, будто забыл, как нужно ходить. Рот его был открыт, язык все так же свисал — вот только собака больше не дышала…
— Кто привел нежить в класс?!
Одним резким движением магистр Арно упокоил не-мертвую собаку, лишив тело поддержки чуждой ему силы, а затем сделал еще один странный жест…
— Ай, ай, больно!
Рин упала на колени, сжимая ладонями виски, спустя миг ее крики слились в один непрерывный вопль боли. Магистр поморщился от ее визга, словно от назойливой мухи, и, не двинув и пальцем, прервал ее мучения.
— Риндалионна! Вы вынудили меня обратиться к профессору Кристену.