Поэмы Оссиана

Я отправился к черным зыбям Лего, посвататься к деве. Двенадцать из наших воинов были со мной, сыны многоводного Морвена. Мы пришли к Бранно, другу чужеземцев, Бранно в звенящей кольчуге. "Откуда, - спросил он, пришли вы, стальные десницы? Нелегко покорить вам деву, что отвергала синеглазых сынов Эрина. Но привет тебе, сын Фингала, счастлива дева, что тебя ожидает. Будь у меня двенадцать дочерей-красавиц, тебе бы достался выбор, питомец славы!" Тогда отворил он чертог темно-русой девы Эвиралин. Радость зажглась в наших сердцах под стальными доспехами, и мы восславили деву Бранно.

Явились на холме над нами бойцы величавого Кормака. Вместе с вождем их было восемь героев, и вересковая пустошь их оружием озарилась. Там стояли Колла и Дурра, многажды раненый, там могучие Тоскар и Таго; там победитель Фрестал, Дайро, счастливый в деяниях, и Дала, оплот битвы на тесном пути. Меч пламенел во длани Кормака и приятен был взор героя.

Восемь героев пришли с Оссианом: Уллин, бурный сын брани, великодушный Мулло, благородный, пригожий Скелаха, Оглан и гневный Сердал и Думарикан чело смерти. И зачем последним назван Огар, столь прославленный на холмах Ардвена?

Огар встретил сильного Далу лицом к лицу на поле героев. Битва вождей была словно вихрь на вспененных волнах океана. О кинжале вспомнил Огар, о любимом своем оружии. Девять раз он всадил его под ребра Далы. Жребий бурной битвы переменился. Трижды пробил я Кормаков щит, трижды сломал он свое копье. Увы, несчастный юный любовник, я отсек ему голову. Пятикратно потряс я ее за волосы. Бежали други Кормака.

Кто посмел бы сказать мне тогда, любезная дева,* когда я спорил в битве, что ныне, слепой, забытый, беспомощный, я буду скитаться в ночи? Лишь тот, кто крепчайшей броней обладал и непобедимой десницей.

* Поэт обращается к Мальвине, дочери Тоскара.

Но вот на угрюмой пустоши Лены смолкли согласные звуки.* Налетел порывами сильный ветер, и могучий дуб отряхнул листву вкруг меня. Об Эвиралин я думал, когда предстала она моему взору во всем сияньи своей красоты и голубые очи ее купались в слезах. Стоя на облаке, она молвила слабым голосом.

* Поэт возвращается к основному рассказу. Если попытаться определить время года, когда разворачивается действие поэмы, то, судя по описанию, я был бы "клонен отнести его к осени. Деревья осыпают листья и дуют переменные ветры; я то и другое соответствует этому времени года.

"О Оссиан, восстань и спаси моего сына. Спаси Оскара, вождя мужей; близ красного дуба, у потока Лубара, он бьется с сынами Лохлина". Вновь сокрылась она в небесах. Я облачился в броню. Я пошел, на копье опираясь, и звонко бряцали доспехи мои. Я пел, как привык в час опасности, песнь о героях старинных. Дальним громом она прислышалась воинам Лохлина.* Они побежали; мой сын устремился вослед.

* Оссиан внушает читателю высокое мнение о себе. Даже пение его устрашает неприятеля. Это напоминает то место в восемнадцатой песни Илиады, где голос Ахиллеса отгоняет испуганных троянцев от тела Патрокла.

Там он крикнул с раската; могучая вместе Паллада

Крик издала; и троян обуял неописанный ужас.

[Гомер. Илиада, XVIII, 217].

Я звал его, мой голос звучал, как поток отдаленный. "Сын мой, воротись по равнине Лены. Не преследуй дальше врага, хотя Оссиан идет за тобою". Он воротился, и звонким булатом Оскара мой слух услаждался. "Зачем удержал ты десницу мою, - спросил он, - прежде чем смерть не сокрыла их всех? Ибо свирепо и мрачно встречали они у ручья твоего сына с Филланом. Они ожидали угроз, сокрытых в ночи. Наши мечи укротили иных. Но как вихри ночи стремят океан на белые пески Моры, так мрачно наступали сыны Лохлина по шуршащему вереску Лены. Духи ночные вопияли вдали, и я зрел метеоры смерти. Дай разбудить мне короля Морвена, ибо он улыбкой встречает опасность и подобен солнцу небесному, что восходит в бурю".

Фингал уже восстал ото сна и опирался на щит Тренмора, темнобурый щит праотцев, который вздымали они в старину в битвах своего народа. Герою во сне представилась скорбная тень Агандеки; она явилась ему с путей океанских и, одинокая, тихо плыла над Леной. Бледен был ее лик, как туманы Кромлы, и на ланитах темнели слезы. Часто вздымала она смутную длань из-под своего покрова; покровом служили ей облака пустыни; она вздымала смутную длань над Фингалом и прочь обращала тихие очи.

"Зачем ты плачешь, дочь Старно? - спросил, вздыхая, Фингал. - Зачем так бледен твой лик, о дочь облаков?" Она унеслась по ветру Лены, оставив его в ночи. Скорбела она о сынах своего народа, кому было назначено пасть от десницы Фингаловой.

Герой восстал ото сна, но очами своей души еще видел ее. Зазвучали шаги подходившего Оскара. Король узрел серый щит на боку его, ибо тусклый рассветный луч зажегся уже над водами Уллина.

"Что творят супостаты в страхе своем? - спросил, вставая, король Морвена. - Бегут ли они сквозь океанскую пену или ждут брани булатной? Но зачем вопрошать Фингалу? Я слышу в раннем ветре их голоса. Беги же по вереску Лены, Оскар, и пробуди на брань сподвижников наших".

Король стоял у камня Лубара и трижды воззвал он гласом ужасным. Олень побежал от источников Кромлы, и на горах сотряслись утесы. Словно сто горных потоков, что ревут, шумно взметаясь и пенясь, словно тучи, что пред бурей сбираются на лазурном лике небес, так сходились сыны пустыни по ужасному зову Фингалову. Ибо радовал глас короля Морвена ратоборцев его земли: часто водил он их на брань и возвращался с добычею, отнятой у врага.

"Придите на битву, - сказал король, - вы, чада бури. Придите повергнуть тысячи. Сын Комхала увидит сраженье. На том холме взовьется мой меч и станет щитом моего народа. Но пусть вам не будет нужна его помощь, ратники, пока сражается сын Морни, вождь могучих мужей. Он мою битву возглавит, и да возвысится в песне слава его. О вы, духи почивших героев, вы, наездники вихрей Кромлы, примите радушно моих воителей павших и унесите их на холмы свои. И пусть вихорь с Лены их пронесет над моими морями, чтобы они являлись мне в тихих снах и услаждали душу в час отдыха.

Филлан и Оскар темно-русый! Рино прекрасный, подъемлющий острую сталь! отважно шествуйте в бой и смотрите на сына Морни. Да уподобятся в битве ваши мечи его булату; и смотрите на подвиги рук его. Защищайте друзей отца и вспоминайте вождей стародавних. Дети мои, я увижу вас, хотя бы и пали вы в Эрине. Скоро наши холодные,, бледные тени встретятся в облаке и полетят над холмами Коны".