Поэмы Оссиана

Речь сия пронзила сердце Клесамора:

Слова не промолвив, он упал на сына.

Мрачно и безмолвно войско вкруг стояло.

Ночь пришла; багрова вверх луна восшедши,

Лишь лучом кровавым поле освещала.

Рать не шевелилась, как густа дубрава,

Коей верх спокойный дремлет над Гормалом;

В ночь, когда умолкнут ветры и долину

Темным покрывалом омрачает осень.

Три дни по Картоне мы струили слезы;

На четвертый вечер Клесамор скончался.

Оба почивают, милая Малвина!

В злачной сей долине близ скалы кремнистой

Бледно привиденье гроб их охраняет.

Там, когда луч солнца на скалу ударит,

Часто ловчий видит нежную Моину.

Там ее мы видим; но она, Малвина!

Не подобна нашим девам красотою;

И ее одежды сохраняют странность.

Все она уныла и уединенна.

Сам Фингал слезами гроб почтил Картона.

Повелел он бардам праздновать всегодно

В первы дни осенни день его кончины.

Барды не забыли повеленья царска,

И хвалу Картона часто воспевали:

"Кто тако грозен восстает

Из океана разъяренна;

И на утесист брег Морвена,

Как буря осени, течет?

В его деснице смерть зияет;

Сверкает пламень из очей;

Как скимн, {1} он берег протекает.

Картон то, сильный царь мечей.

Враги пред ним падут рядами;

Гоня их, быстрыми шагами

На ратном поле он летит,

По трупам низложенных воев,

Как нека грозна тень героев.

Но там он на скале лежит,

Сей дуб, до облак вознесенный,

Стремленьем бури низложенный.

Когда восстанешь ты, Картон!

Когда сквозь мрак твоей гробницы

Проникнет светлый луч денницы

И крепкий твой разгонит сон?

Из океана разъяренна

Кто тако грозен восстает

И на утесист брег Морвена

Как буря осени течет?"

Так пели барды в дни печали;

С их сладким пением я глас мой съединял,

Душевно сетовал о смерти я Картона:

В цвету он юности и сил своих погиб.

А ты, о Клесамор! где ныне

Над сей витаешь стороной?

Снискал ли ты днесь друга в сыне?

Забыл он рану, смертный бой?

На голубой небес равнине

Летает ли теперь с тобой?

Но солнечны лучи я ощутил, Малвина!

Оставь меня; да опочию.

Во сновиденьи, может быть,

Предстанут мне сии герои.

Уже мне кажется, я слышу некий глас.

Картонову гробницу солнце

Привыкло освещать;

Я теплотой его согреюсь.

О ты, катящеесь над нами,

Как круглый щит отцов моих!

Отколе вечными струями,

О Солнце! блеск лучей твоих

Чрез праг востока истекает?

Где дремлешь ты во тме нощной

И утро где воспламеняет

Светильник несгорающ твой?

Ты шествуешь в твоей прелестной

И величавой красоте:

Усеявшие свод небесной

Сокрылись звезды в высоте.

Холодная луна бледнеет

И тонет в западных волнах;

Ты шествуешь одно: кто смеет

С тобою течь на небесах?

Дубы вихрь бурный низвергает,

И гор слякается {2} хребет;

Поднявшись, море упадает;

Луна теряет срочный свет;

Красот твоих не изменяешь,

Светильник дня! лишь ты един;

Ликуя, путь свой протекаешь,

Небес могущий исполин!

Когда полдневный свет мрачится

И тучи молния сечет,

Когда за громом гром катится

И тверду ось земли трясет,

Из грозных облак возникаешь

Ты, мир даруя небесам;

Дыханье ветров запрещаешь;

Смеешься буре и громам.

Но, ах! вотще для Оссияна

Сияют днесь твои красы:

Всходя из синя океана,

Златые стелешь ли власы

По светлым облакам летящим,

Коснешься ль западных зыбей,

Ложася в понт, лучом дрожащим;

Не зрит он красоты твоей.

Но, может быть, времен влеченью

Как нас тебя подвергнув рок,

На небе быстрому теченью

Лучей твоих назначил срок;

И может статься, в тучах бурных

Почивши сном в последний раз,

Забудешь путь небес лазурных

И утра не услышишь глас.

Ликуй же, пламенно светило!

Ликуй днесь в красоте твоей.

Дни старости текут уныло:

Луне они подобны сей,

Смотрящей сквозь раздранны тучи,

Когда над холмом мгла лежит,

И странник, вшедши в лес дремучий,

От стужи на пути дрожит.

1790-е гг.

В. Л. Пушкин

ОТРЫВОК ИЗ ОССИАНА

КОЛМА

Се ночь!.. и я одна оставлена на холме!

Куда укрыться мне от бури, от дождя?

На каменных горах шум ветров раздается!

Потоки мчатся в дол... Куда укрыться мне?

Явись, луна, скорей, и вы, ночные звезды!

Явитесь, к милому откройте Колме путь!

Пусть я туда пойду, где ловлей утомленный

Покоится теперь Сальгар, любезный мой!

Но ах! нет помощи. - Здесь на утесах страшных

Скитаюсь я одна и горьки слезы лью.

Шум быстрыя реки, шум ветров грозных, бурных

Мешает слышать глас драгого моего!

Сальгар! ты обещал увидеться со мною,

Когда наступит ночь: почто же медлишь ты?

Се каменна гора, се мрачные пещеры,

Где Колме повелел себя ты ожидать!

Почто же медлишь ты? - Приди, приди скорее,

Друг сердца моего, в объятия мои!

От гордого отца и брата удалимся;

Они враги тебе, но я... тебя люблю!

Умолкни, бурный ветр! умолкни ты на время;

Умолкни быстрая, шумящая река!

Пусть бедной Колмы здесь стенанье раздается,

И милый странник пусть услышит голос мой!

Сальгар, зову тебя! - Се мрачные пещеры,

Се каменна гора! - Почто же медлишь ты?

Луна печальная уж осребряет воды,

А ты еще нейдешь к возлюбленной своей!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Но кто лежит в кустах? - Что вижу я, злосчастна?

Отчаянье и страх объемлют весь мой дух!

Не мой ли здесь Сальгар? Не мой ли брат любезный?

Но поздно я пришла, и мертвы уж они!

Их острые мечи все кровью обагренны,

И трупы хладные не отвечают мне!

О брат мой! о Сальгар! почто я вас лишилась?

Где слава днесь твоя, гремевший на войне?

Где прелести твои, прекраснейший на холме?

Безмолвствуют. - Увы! безмолвье вечно их!

Вещайте вы теперь с вершины гор ужасных,

Вещайте духи их! Приятен мне ваш глас.

Где вы покоитесь?.. Где я найду умерших?

Но нет - ответа нет! - Он бурей заглушен.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Се утро я в слезах и горести встречаю!

Ах! Рыть могилу здесь уж шествуют друзья!