Страница 12 из 14
Я хмыкнула.
— Интересный юмор.
— После того как пообщаешься с некоторыми клиентами, перестаешь думать, что это шутка. Держи. Последний документ на сегодня.
Он выложил передо мной небольшую резную коробку. На гербе красовались обвитый двумя змеями крылатый посох и упрощенное изображение замка. Я подняла на Костю вопросительный взгляд.
— Герб Кастелло-делла-Серениты и твоего прадеда, — пояснил он. — На нем соединены два символа защиты и примирения — посох-кадуцей и замок. Ты, как преемница Долгорукова, должна взять на себя его роль — защитницы Серениты.
Я наморщила лоб. Надо же, целый футляр для какой-то бумажки…
— Это же неофициальный договор, я правильно понимаю?
— В юридической системе Италии он ничего не значит, — подтвердил Костя. — Но он очень важен для нас.
— Для нас? Это для кого?
Снаружи зазвучали шаги. Хлопнула входная дверь, затем дверь кабинета, и в него вошли Марко с Драганом. Второй брат Антонеску выглядел все так же развязно — он был одет в узкие штаны и полурасстегнутую рубашку, зато щеголяющий кубиками пресса сторож вспомнил о приличиях и натянул джинсы с футболкой.
Я с недоумением посмотрела на обоих и перевела взгляд на футляр с гербом.
— Слушайте, если этот договор ничего не значит, зачем мне его подписывать, еще и с кучей церемоний? Нельзя обойтись простым разговором?
— Это традиция, — Драган плюхнулся в соседнее кресло и уставился на меня зелеными глазами. — В Серените ее соблюдают уже несколько сотен лет. Я, как старейший из присутствующих, настаиваю на том, чтобы традиция была соблюдена и сегодня.
— Старейший? — я скептически его оглядела.
Да он еле-еле на тридцать тянул, и то благодаря щетине. Не говоря уже о том, что сторож вряд ли имел право на чем-то настаивать.
— Драган молодо выглядит, но он старше меня, — пояснил Костя. — Я второй по старшинству, Марко третий. Младшая, — он подмигнул, — ты.
— Ага, буквально девочка совсем, — буркнула я.
С другой стороны, хорошо что за старушку не посчитали. А то некоторые родственники мне и в двадцать семь сообщали, что если я до сих пор не замужем, то совершенно безнадежна и вообще старая дева.
Мужчины продолжали пристально наблюдать за мной.
— Хорошо, — сдалась я. — Надеюсь, там не сказано, что я отдаю себя вам в рабство?
— Это было бы неплохо, — пробормотал Марко.
— К счастью, там ничего такого нет, — отрезал брат. — Там только о том, что ты, донна, обязуешься заботиться о замке с деревней у его подножия, как это делали до тебя другие владельцы Серениты, и стремиться к процветанию и спокойствию ее жителей.
В самом деле, всего-то. Впрочем, если престарелый Долгоруков с этим управлялся, то наверняка и у меня получится.
— Это же не противоречит желанию личного обогащения? — на всякий случай уточнила я.
А то еще заставят сдать все обещанные ценности в благотворительный фонд.
— Нет, — успокоил Костя. — Не переживай, ты можешь делать что угодно, просто не в ущерб местным жителям. Эта бумага — нечто вроде морального утешения для тех, кто живет в Серените. Они теперь на твоей земле и хотят рассчитывать на то, что ты по крайней мере будешь о них помнить, когда начнешь распоряжаться наследством. В конце концов, таковы традиции. Такую бумагу владельцы Серениты подписывают уже несколько веков, и это придумали не мы.
— Ладно, ладно, — я вздохнула. — Я ведь уже согласилась. Давайте сюда ваш документ.
Он с торжественным видом раскрыл футляр, в котором лежал лист плотной желтоватой бумаги. Я бы не удивилась, если бы это оказался настоящий пергамент, а печати с загадочными символами на нем — сделанными из сургуча. Еще и текст был написан вручную, чернилами и на латыни.
— Да вы издеваетесь, — пробормотала я, пробежав глазами по витиеватым строчкам.
— Традиции, — упрямо повторил Костя, подавая мне ручку.
Естественно, шариковую или гелевую ждать не следовало. Это было металлическое перо, пусть изящное, но все равно выглядящее безнадежно древним. Тут же Костя пододвинул банку с чернилами.
Многозначительно приподняв брови, я приняла перо и склонилась над документом.
Позже я долго ломала голову, зачем вообще взялась его подписывать. Надо было сказать: «Идите на юг со своей неофициальной бумажкой, составленной по средневековым правилам и вдобавок на латыни». Ну или хотя бы открыть латинско-русский словарь и проверить, что мне подсовывают.
Однако после целого дня возни с договорами на иностранных языках у меня в голове была каша и без переводов с латыни, а еще я чувствовала себя виноватой за то, что мучила вопросами пришедших мне помочь юристов. Особенно Костю. Он покупал мне билеты на самолет, приехал за мной на машине и всячески старался угодить, с терпением относясь к моему недоверию. К тому же в тот момент с меня не сводили глаз трое привлекательных мужчин, недвусмысленно давая понять, что эта несчастная бумажка им важна.
Не исключено, что последнее как раз и сыграло решающую роль.
«Фиктивный договор? — мысленно спросила я себя. — Да мне не жалко». И, обмакнув перо в чернила, коснулась острием бумаги.
В ту же секунду мой палец что-то укололо. Ахнув от неожиданности, я выпустила перо из руки, но было уже поздно. Крупная капля крови скатилась по металлу, смешалась с чернилами и упала на пергамент.
В глазах потемнело. Ощущение было в точности таким же, как вчера, — из меня как будто тянули силу. Сердце заныло, и я откинулась на спинку кресла, растерянно оглядываясь, потому что никак не могла сфокусировать взгляд.
Происходило что-то странное, но трое мужчин этого как будто не замечали. Костя подобрал выпавшую из моих пальцев ручку и снова ткнул мне документ.
— Нужно написать имя, Катерина.
Брат отпихнул его в сторону, и надо мной склонились Марко с Драганом.
— Бумажки подождут, братец. Не видишь, что ли? У нее отходняк пошел, — со знанием дела произнес Аполлон. — Драган, притащи ей винца.
— Помни, к кому обращаешься, — огрызнулся тот. — Я тебе не мальчик на побегушках. И вообще в таких случаях лучше нести кофе. Он бодрит.
— Ты давно из своей пещеры вылезал, отшельник? Помнишь, в какой мы сейчас живем стране? Нормальные итальянцы, чтобы прийти в себя, пьют вино.
— Ты о настоящих итальянцах знаешь столько же, сколько же, сколько инфузория туфелька — о ядерной физике. И когда ты был нормальным, нехристь? Уж я о людях знаю побольше тебя.
Их перепалка должна была бы меня насторожить, но я ее едва слышала. В голове гудело так, что сквозь гул не продирались собственные мысли. Обычный укол не мог вызвать такой эффект. Меня накачали наркотиком? На игле был яд?
Стало страшно. Я попыталась встать, но не успели Драган с Марко меня остановить, как я сама же брякнулась обратно в кресло, не удержавшись на ногах.
Перед глазами все поплыло. Я могла бы поклясться, что вижу вокруг себя не адвокатский кабинет, а фрагменты замковых залов, которые мы обходили утром. Хотя, наверное, на самом деле это были не столько видения, сколько ощущения.
Я чувствовала, как бьется чье-то сердце в кухне, и откуда-то знала, что этот кто-то солит лазанью нам на ужин. Еще кто-то на втором этаже по старинке убирал метлой пыль в коридоре. «Шух-шух, — ездила по ковру щетка. — Шух-шух». Наверное, это были пресловутые слуги, потому что от них не исходило ни гнева, ни других злых эмоций — они просто занимались привычным, рутинным делом. Но то, что я ощущала в правом крыле замка…
Отчаяние. Ярость. Разбитое стекло — всплеск боли. Дом физически страдал, как мог бы человек — от кровоточащей ссадины. Меня даже замутило, но это было еще не все. Я чувствовала, как кого-то душат, а он сопротивляется, не понимая, за что ему все это. Но главное — откуда-то я точно знала, что убийца не имеет отношения к тем, кто живет в замке.
— В доме чужие, — просипела я и тут же пожалела о том, что ляпнула.
Как бы мои новые соседи не решили, что им досталась больная на голову хозяйка.