Вторая попытка

— Если вы сейчас же не покинете подъезд, я вызову полицию.

Мы прошли мимо них и неспеша спустились по лестнице. Мужчина тоже спустился на пару пролетов, проконтролировать, чтобы мы вышли на улицу.

— Ну вот, — сказала я, когда дверь за нами закрылась. — Снова остались без дома.

Нашла его руку и крепко сжала её. Вместе мы дошли до ближайшей лавочки и тяжело на неё опустились.

— Как тебе Робинзон? Согласна быть твоей Пятницей.

Он легко улыбнулся, но одними лишь губами. В глазах его были напряжение и растерянность. Мне вновь стало его жаль. Я видела, что он хочет меня защитить, хотя пока не осознавала в полной мере угрозы. Вздохнула и достала телефон. Звонить предстояло Алику, и один только этот факт доводил меня до дрожи. Трубку вновь взяли сразу.

— Да? — отрывисто бросил Алик.

— Алик. Не спрашивай меня, пожалуйста, ни о чем, так нужно. Я понимаю, что ты сейчас зол на меня, я и сама еле набиралась духу, чтоб тебе позвонить, но…

— Но? — иронично переспросил он.

— Дай мне, пожалуйста, ключи от своей дачи. Ты же все равно туда не ездишь сейчас. А мне очень нужно. На несколько дней.

— Ты об меня ноги вытерла, а сейчас звонишь, как ни в чем не бывало, и просишь ключи от дачи?

— Да, — просто ответила я.

Он сбросил звонок. Ни на что особенно не надеясь, я написала ему СМС с адресом, по которому сейчас нахожусь. А через двадцать минут увидела его машину, въезжающую во двор.

— Жди тут, Алику тебя лучше не видеть.

Я шла словно на заклание. Да, он зол, но ведь все же приехал. А это о многом говорит. Например, о том, что ему не все равно. Алик вышел из машины и ожидал меня, нетерпеливо покручивая брелок с ключами в руках. Я не смела поднять на него глаз, словно и в самом деле была виновата.

— В холодильнике пусто, — он протянул мне ключи. — Не был там с октября. Как включать отопление ты знаешь.

— Спасибо.

— Женя, — Алик замялся, словно не зная, какие подобрать слова. — Все в порядке?

— Все хорошо, — соврала я.

Стояла и смотрела, как он садится в машину, уезжает, и почему-то ничего не чувствовала. Совсем. В сумке зазвонил телефон, меня побеспокоил мнимый родственник лже-Вани. Сам найденыш уже приближался ко мне широкими шагами, и после секундного сомнения я сбросила звонок и выключила телефон.

В сетевом супермаркете мы купили самых необходимых продуктов. Несмотря на то, что я старалась брать всего по минимуму, пакеты вышли внушительные, но найденыш легко подхватил их, словно они набиты пухом.

— У меня есть ещё один вариант, — я улыбнулась. — Геркулес. Несмотря на то, что ты кажешься субтильным ангелом, сила в тебе медвежья. Но сразу говорю, Иолой быть не согласна.

Он не ответил. Старый жигуленок довез нас до пригородного вокзала, а полупустая электричка со скрипучими сиденьями из кожзама до станции под названием Алексеевка. Первое, что мне бросилось в глаза, чистый снег. Он буквально слепил глаза, вынуждая щуриться. Я уже и забыла, что снег может быть таким чистым и таким белым. Длинная деревенская улица причудливо изгибалась. По краям дороги высились сугробы, от них к редким жилым в это время домам змеились тропинки. Над их крышами вился дымок.

Дом Алик купил подешевке из-за места. Он стоял на пригорке и смотрел на широко разливающуюся в этом месте реку. До города на машине было лишь полчаса, и благодаря этим факторам старые домики сносились, а на их месте вырастали кирпичные монстры. Алик тоже хотел такой, но пока ещё не успел. К счастью, потому что я полюбила этот старый дом. Бревенчатый, но высокий, со скрипучей лестницей на второй этаж, на котором было две маленькие спальни. На первом этаже кухня, крохотная ванная, которую установил уже Алик, гостиная и спальня. Я вошла в тёмные холодные сени, включила свет.

Здесь же запускались отопление и отключенная на сезон вода. Найденыш молча прошёл в комнату и больше из неё не выходил. Я разобрала покупки и села на табуретку, прижала руку к батарее — только начали теплеть. Затем не выдержала гнетущего стылого одиночества и пошла к нему, к своему найденышу. Он сидел, чуть сгорбив плечи, склонив голову, и даже не поднял головы, хотя скрипучие половицы отчётливо предупредили его о моём приходе. Он рассматривал пол, наверняка половичок, лежащий на нем, показался ему очень занимательным. Таким, что не отвести взгляд.

— Все будет хорошо, — сказала я, потому что не знала, что сказать ещё.

Подошла к нему и коснулась его волос. Он, откликнувшись на прикосновение, подался вперёд и уткнулся макушкой в мой живот. Я улыбнулась и погладила его по волосам уже смелее, успокаивающе, словно мать своё дитя. Он поднял свои руки и положил их на мои бедра. Я задохнулась, несмотря на то, что мы были разделены плотной джинсовой тканью. А затем он чуть нажал на ямку позади коленей, вынуждая меня опуститься на пол. Я затаила дыхание. Теперь он смотрел на меня сверху вниз, его глаза были так близко, как никогда прежде. Он наклонился, наши лбы соприкасались, я, казалось, забыла, как дышать от напряжения. А затем не выдержала и подалась вперёд, навстречу его губам.

На грани восприятия услышала стук падающего стула, найденыш подтолкнул меня на ковёр, поверх его головы я увидела улыбающихся Алика с Викой с фотографии, стоящей на комоде. Смотрела на фотографию, а руки расстёгивали пуговицы, беспорядочно, путаясь, казалось, пуговиц на рубашке не меньше сотни. А его руки тем временем избавляли меня от джинс, торопливо, лёгкими касаниями обжигая мою душу. Я зарычала, я не в силах была больше ждать, словно мои внутренности скрутило в тугой горячий узел, я физически ощущала эту жгучую тяжесть и знала лишь один способ от неё избавиться. Он понял меня без слов, он хотел того же. Накрыл меня своим телом, а я наплевала на свою рубашку, какая разница, главное прижаться, скорее почувствовать его в себе, и вцепилась руками в его плечи. И вскрикнула, и полетела, уносясь все дальше с каждым толчком, туда, откуда возврата, возможно, нет. Мир взорвался и разлетелся на мелкие осколки, а я все также сжимала в кулаках свитер на его плечах.

Утром я проснулась резко, словно от толчка. Посмотрела на потолок, не в силах понять, где нахожусь. Затем воспоминания хлынули, как плотину прорвало. И то, что я осталась без дома, и звонок Алику, и то, что последовало потом, прямо на половичке в красную крупную клетку. Но стыда я не чувствовала, странно, но восприняла все так, словно так и должно было быть. Накинула большой клетчатый халат и пошла искать своего найденыша, своего нечаянного любовника. На кухне его не было, но на плите стоял горячий чайник. Я налила себе растворимого кофе, обула старые валенки, оставшиеся ещё от прошлых хозяев, и вышла на веранду.

Он стоял здесь, пил тот же дрянной кофе, смотрел на сад. Я встала рядом, так близко, что могла почувствовать его тепло.

— Красиво, не правда ли?

— Да, очень, — согласилась я. Деревья покрывал пушистый белый покров, каждую снежную веточку было отчётливо видно на фоне чистого голубого неба. — Словно райский сад.

Он повернулся ко мне, отставил мою кружку на резные перила. Она сразу же растопила вокруг себя кружок снега. Взял мои руки в свои. Я чувствовала волнение, словно нахожусь не на веранде старого дома, а в церкви и готовлюсь принести обеты, которые не посмею нарушить.

— Будешь моей Евой?

— Пятая попытка, последняя, — улыбнулась я. Промолчала секунду, хотя видела, что моё молчание его мучает. И сказала. — Да, буду. Адам.

Пятая глава

— Адам, — улыбнулась я проговорив имя шепотом.

Он не слышал меня, а мне нравилось произносить это имя, примеривать его к нему. Оно казалось мне удивительно подходящим ему. Его тонким сильным пальцам, глубоким глазам, неуловимой улыбке. Я смотрела на него в окно, он нашёл в сенях широкую лопату и теперь с видимым удовольствием чистил снег. Я и хотела, и не могла ещё чувствовать себя с ним в полной мере свободно, моё сердце, моё тело, моя жизнь всегда принадлежали Алику. Он был моим единственным мужчиной, не считая того досадного эпизода, когда я проснулась с незнакомцем. Порой я хотела вырваться из-под его власти, я знакомилась с новыми мужчинами, улыбалась им, пыталась флиртовать, но дальше этого дело не заходило. Позиции Алика в моём сердце были непоколебимы. А теперь я смотрю на Адама, вспоминаю наше короткое яростное соитие на полу, и в животе становится тепло. Но побороть стеснение мне ещё сложно, Адам для меня и близок, и в той же степени удивительно далёк. Я коснулась стекла, словно стремясь приблизиться к нему. Адам, будто почувствовав, вскинул голову и бросил на меня пронзительный взгляд. Я простояла секунду, а затем, сдаваясь, отступила назад, в темноту жилища. Трусиха.