Страница 41 из 49
Так, для того чтобы продолжить говорить об акте удовлетворения, необходимо поставить и рассмотреть проблему «негативного» и «положительного» актов выражения действительности в рамках их рассмотрения как «проблемных».
Например, проблема, которая нас привела к написанию данной книги, состоит из акта выделения чего-либо интересующего нас и не находящего своего отклика в акте того, что мы называем «пониманием», выражающегося в том, что «выражается» понятием «проблемы». Это тривиальное слово, которое употребляется каждый день, в любом месте и по каждому поводу, что не суть.
Суть в том, что данным состоянием (понятием) мы привыкли обозначать нечто, которое есть «новое» и выходящее «за» рамки нашего обыденного понимания нечто «тривиального». Тривиальность характеризуется «обычностью» воспринимаемого, тогда как проблема характеризуется выходом «за» данную тривиальность, что в свою очередь ассоциируется с понятием «пользы» и «целеполаганием», которая выступает матричной формой оправдания наличия смысла и целей нашего существования вообще.
«Цепляя» суть «нового» и «необычного», а в итоге и «проблемного», мы как бы осознаем и находим в этом нечто смысл, который и есть суть то, что мы не в состоянии объяснить. Что мы хотим этим сказать?
Во-первых, мир не может не вызывать удивления с нашей стороны;
во-вторых, не может не удивлять набор и инструментарий акта нашего восприятия, отражающий этот мир «для нас»;
в-третьих, мы говорим понятиями, используя категории, и понимаем их такими, какими мы их понимаем, то есть мы в состоянии воспринимать то, что есть и только так, как есть, при этом осознавая наличие «иного», того акта постоянного тяготения к выходу и поиску «нечто» «за», которое позволяет выходить «за» рамки «данности» и алгоритмов «привычности», выступая в качестве воспринимаемого прогресса или процесса преодоления.
Форменной составляющей «иного» выступает путь, который характеризуется тысячами вариантов, подвохов, ловушек, парадоксов, иллюзий и т. п. Используя их, мы осознаем, что «что-то» из этого ложно, а «что-то» правильно, «что-то» тривиально, «что-то» сложно и т. п.
«Выходя, как нам кажется, «за» рамки и возводя акт нашей деятельности до состояния так называемого прогресса и выхода «за» (с которым матрично соседствует понятие новизны), мы, безусловно, топчемся (ходим) там, где только и можем, так как «иное», как и «обыденное», суть предопределено и выходит из того, что мы пытаемся преодолеть.
Так, осознавая ложность, мы воспринимаем нечто «как ложное», а для того чтобы его воспринимать таким, нам необходим толчок того, что мы называем истинным, не особо задумываясь над тем, что ложное все – таки воспринимается, а значит, оно с необходимостью должно так восприниматься, то есть, грубо говоря, ложность должна восприниматься как таковая благодаря наличию в своей сущности того, что мы называем ложным, в противном случае его нельзя воспринимать как ложность. В данном случае хорошо просматривается то, что мы называем «матричностью». То есть мы ищем нечто, воспринимаем глубину и дальность как прогресс, как темпоральность, направленную вперед, а затем связываем это с оценочными вариантами матричного акта восприятия и его интерпретацией.
Почему «глубже» – значит «осознаннее», «мудрее» и т. п.? Мы воспринимаем нечто как ложное, оставляя тысячи факторов за пределами анализа.
То есть мы поставлены в ранг долженствующего акта существования без возможности контроля над актами его осознания в рамках нечто «существующего».
Что мы хотим сказать? Если вы создали, например, клетку для хомячка, то это не значит, что вы имеете власть над ним, нет, это зверек и клетка властны над вами, так как только ее вы можете использовать и только его вы можете и желаете туда поместить с целью реализации фактора «контроля», взаимодействующего с состояниями «замкнутости» (клетки), «повеления» (в связи с размерностью и иными характеристиками хомяка), которые инварианто указывают нам на то, что мы повелеваем им, так как поместили хомяка в клетку.
Дело в том, что наши эмоции, желания, целевые установки воспринимаются нами как первостепенные алгоритмы данности по реализации акта своей воли. Мы не задумываемся, что окружающая форменность и многофакторность окружающего мира характеризуется свойством «вовлеченности». Все, что мы не выражаем, есть форменность, понятийная, графическая и т. п., и тем не менее выраженная как «форменность».
Воспринимаемость форменности зависима от нее и не выходит за ее рамки, так как «выход» предопределён этой форменностью и является ее частью, представляя из себя просто еще один фактор ее проявления. Мы составляем и комбинируем набор факторов, которые принадлежат не нам, но мы принадлежим им. Осознать это довольно легко, учитывая последовательность и алгоритмы деятельности нашей активности. Так, кинув мяч, мы эгоистично полагаем, что это зависит от нас. Меж тем еще не известно и допустимо предполагаемо, что, может, округлость мяча, или гравитация, или скорость, или нечто иное создают подобный эффект.
Более того, если мы разберем сам момент броска мяча по понятиям и категориям, используя «достоверные» логические формы анализа, то придем к выводу, что скорость и форма формируют образ руки, которая и создаёт возможность броска, при этом рукой не являясь и т. п.
В таком случае возникнет вопрос: что значит этот образ?
Образы – это врожденно фиксированные отражения существенности в рамках действительности, а их разбор и определение есть не что иное, как поиск взаимодействий компонентов, необходимых для определения целевой характеристики восприятия нечто нового.
Так, в нашем примере с мячом можно утверждать, что только наших усилий, в том числе умственных и волевых, недостаточно для того, чтобы мяч полетел и выразился в итоге как «бросок мяча» (целостность). Дело в том, что мы не знаем и не можем определить, мы помещаем что-то в рюкзак или свойство рюкзака предопределяет «вместимость» нечто в него. Может быть, свойство того предмета, который кладется, обладает характеристикой «класться» куда-либо? Или же все вместе создает акт, поименованный нами как «вместимость»? А что является исходной, первоначальной возможностью и причиной к такого рода «состоянию»? Не удивляйтесь, если мы скажем, что таким фактором является первостепенность.
Ведь сама по себе первостепенность выступает неким «тотемом» акта нашего восприятия, выраженная в комбинации понятий «приоритетности».
Комбинация приоритетности строится именно по принципу «первичности» и т. п. Что такое первичность? «Факторность» и алгоритм выражения первичности сводится к понятию «начальности» как толчка определённого акта по реализации «последовательности». Вопрос: почему она выражается в такой форме? Почему «начало» и «первичность» необходимо воспринимаются как «верные» и «первичные»? Первичность содержит в себе то, что мы называем «изначальным». Эта изначальность характеризуется как «нечто», которое предопределяет акт и характер самого восприятия, а затем и понимания в рамках реализации его последовательности. «Последовательность» характеризуется этапами осознания нас в этом мире и мира вокруг нас. «Выделяемость» сопровождается последовательностью того, что мы называем ориентирами, которые выступают в роли выражения «приоритетности» выбора, характеризующегося последовательностью определенного набора действий, среди которых «первичность» возводится в ранг «первостепенности», а последнее в свою очередь в степень выражения «важности», «более высокой степени приоритетности» и в конечном итоге «удовлетворительности».