Страница 26 из 49
Так, продолжив наш пример и приложив к нему данное умозаключение, скажем, что в «момент восприятия» людьми, жившими тысячи лет назад, «солнечного затмения», последнее не перестало быть «чудом» с точки зрения позиционирования «чуда» как понятия, реализованного когда-то в акте восприятия положения и факта людей, воспринявших акт взаимодействия, выразившийся в «солнечное затмение – чудо». Оно было, есть и будет «солнечным затмением». Вопрос: что изменилось в наши дни по отношению к восприятию данного явления? По сути, произошла замена форменного выражения «солнечное затмение – природное явление», ничего более. Назвав тот наблюдаемый комплекс внешних и внутренних взаимодействий «чудом», мы ничуть не изменили состояние момента фиксации этого явления и акта его восприятия, изменились лишь положения и внутренние составляющие самого акта восприятия и интерпретации данного восприятия в соответствии с нынешними реалиями алгоритма матричного отражения окружающего мира. Понятие «чудо» осталось, понятие «солнце» также не изменилось, понятие «затмение» присутствует в нашей жизни как понятие, изменились лишь взаимодействия подразумеваемости данных понятий, в которых был факт, восприятие и положение тех людей, которые жили тысячи лет назад, и факт, восприятие и положение ныне живущих. То есть поменялось взаимодействие подразумеваемых понятий «чудо» и «природное явление».
Таким образом, мы постепенно подбираемся к рассмотрению такой категории, как «уникальность акта восприятия».
VI. Уникальность
Каждый воспринятый факт и акт его понятийного выражения есть уникальность. Каждый акт, каждое мгновение жизни есть уникальность, выраженная и подтверждаемая фактом единичности временной и пространственной фиксации, реализованной посредством акта субъективного восприятия. В конечном счете, факт воспринятого предопределяет и предопределяется выбором. Выбор человека есть, в конце концов, телеологическая составляющая акта восприятия данности как таковой, нечто дозволенного для акта восприятия. Выбор единичного, конкретного и уникального факта действительности предполагает восприятие некой «единичности» и в то же время «бесконечной целостности» выражения и проявления окружающей действительности. При таком акте ее восприятия с необходимостью должна отпадать телеологическая составляющая акта субъективного выбора того, что воспринимается и как это воспринимается, в связи с отсутствием рамок восприятия, факта самого восприятия вследствие его «выборной бессмысленности».
Выберите между двумя вариантами: 1. Не есть после обеда и не 2. Не есть после обеда. Итог: варианта 2, выбора между этими вариантами тоже 2, вывод 1.
Выбор представляет собой процесс, причем процесс сопоставления взаимодействий смысловой составляющей понятий в зависимости от степени необходимости их использования в данное время и в данном месте, что, как уже было сказано, не элиминирует альтернативную смысловую составляющую понятий, на которую не попал акт нашего внимания, они лишь трансформируются в «потенциальную подразумеваемость», ждущую своего акта субъективного восприятия, выраженного в факте как формы реализации выбора.
Интересен факт, что если мы предположим, что каждый воспринятый акт действительности, выраженный в конечном счете как уникальный факт, итог ее отражения, проявляется как «выбор в рамках дозволенной выборности», то в описании ее восприятия не останется места таким компонентным составляющим акта восприятия, как правильность и ложность, справедливость и т. п., останется только данность. При этом следует согласиться, что акт понимания предрасположен к предвзятости в пользу времени и места употребления в понятии акта восприятия.
Понятие, в отличие от первичного акта восприятия, есть суть изменяемая и валотильная составляющая акта восприятия, подтверждением чего выступают «аналогии».
Субъективное мнение порождает трактовки как восприятия бытия, так и бытия в его восприятии.
Каждый акт восприятия, как мы уже говорили, есть уникальность, не повторяющаяся во времени (нельзя войти в одну и ту же реку дважды), однако на основании этого можно заключить, что воспринимаемое всегда тождественно и единообразно в своих компонентах, статично и единично в своем многообразии, а также крайне изменчиво, что порождает телеологические, праксеологические и иные основания, именуемые внутренними и внешними процессами акта восприятия.
Восприятие факта единично, в то время как воспринимаемое нечто бесконечно множественно и изменчиво.
С этой точки зрения понимание есть не что иное, как еще один факт реализации восприятия, выраженного в абстрактном факте понятийной формы.
Любое понятие есть и форма, и содержание. Так, форму мы воспринимаем как потенциальную платформу и возможность восприятия, используя акт нашей интенции по отношению к этой форме, делая, таким образом, ее содержанием (внутренним явлением), которое представляет собой не что иное, как субъективное мнение. Например, право. Право – это форменная составляющая понятия, в то же время, как мы уже говорили, право реализуется в единичности восприятия формы ее выражения и положения субъекта в акте конкретизации, что с неизбежностью выявляет факт его возможного объяснения, которое представляет собой реализацию субъективного опыта в свете нынешнего положения фактов времени и иных обстоятельств.
Мы так настойчиво подчеркиваем необходимость разделения или, точнее, акцентированного выделения действий, предметов, событий, а также понятий, их отражающих, объясняя это их уникальностью, единичностью и субстанциональной независимостью, потому что все подразумеваемое нами не есть уже нечто «исполненное» и «реализованное», но есть «потенциальное».
Так, возьмем за пример «потенциальной уникальности» акта восприятия «красный цвет». Он состоит из взаимодействия «красноты» и «цветности» как чисто содержательным и форменным условием факта восприятия его именно как «красный цвет». Мы пока что не выделяем иные состояния взаимодействия, кроме понятийных. Итак, данная фраза состоит из двух разных онтологических состояний, реализуемых во взаимодействии «красный цвет». Точно так же «желтый цвет» есть желтый, зеленый есть зеленый и т. п. Факт в том, что при смешивании красного и желтого цвета мы говорим о том, что в данных фразах есть четыре элемента или состояния, – это «краснота» и «цветность», принадлежащая данной красноте, и «желтизна» и «цветность», относящаяся к данной желтизне. Что происходит в «реальности», когда мы смешиваем эти два цвета? Мы не говорим «красно-жёлтый цвет», но выделяем «данное смешение» как итог – «оранжевый». Вопрос: откуда мы его взяли?
В качестве другого примера возьмем фразу «доплыть до Америки». При кажущейся простоте и тривиальности относительно акта понимания данное словосочетание четко показывает чрезвычайно высокий процент того, что мы называем интуитивным актом понимания (додумывания).
Итак, взаимодействие состояния «доплыть» и «Америка» суть два разных компонента бытия или выражения понятийно – категориальной действительности. Так, к состоянию или понятию «доплыть» можно синтетически приписать многие тысячи других состояний, а главное, подразумеваемых состояний, таких, например, как: плавать, грести, двигаться, плескаться и т. п. Однако, как известно, и «плавать», и «грести», и «двигаться» не есть суть «доплыть», это не одно и то же, а точнее, совсем не одно и то же (различный функционал восприятия). Доплывали до Америки не многие, но плавать, в свою очередь, может каждый второй человек на земле. Далее, развивая нить взаимодействий, словосочетание «доплыть до Америки» может подразумевать состояние «корабля», предстающего в качестве апостериорного предмета, который тесно взаимодействует с состоянием «доплыть», хотя «доплыть» можно и не на корабле, а, например, вплавь и т. п.