Вернуться домой

Подкинул в ладони звездочку на левой ладони.

— А эта за работу по душманским караванам. У него их много было.

Аккуратно вернул ордена в мягкие гнездышки и взял в руку медаль.

— Самая первая и любимая Николаем. До ее получения он успел многое понять и усвоить. Одним ударом его командир выбил Николаю челюсть, а вторым ударом его сослуживец вставил ее на место. Все по делу и за дело.

Дьячок протянул руку, погладил меня слегка по плечу, сказал:

— И все же, молодой человек, лучше с самого начала, так-то оно понятней будет.

Ну, что ж, с начала так с начала.

Глава 14

ЛОВЛЯ РУССКОГО НА ЧЕРНЫЙ ХЛЕБ

В середине девяностых годов моя фирма впервые участвовала в ярмарке «Фуар де Пари». На тот момент эта ярмарка считалась крупнейшей в Европе. Позднее ее превзошли по масштабам Ганноверская ярмарка, резко увеличившая выставочные площади к «ЭКСПО — 2000» и, чуть позже, Мюнхенская. Наш стенд находился в главном павильоне — номер два. Прямоугольник три на четыре. Двенадцать квадратных метров с открытым фронтом, где располагаются стеклянные витрины и прилавки. В дальнем углу, небольшой закуток. Здесь можно спокойно посидеть, провести переговоры, попить кофейку или чего покрепче. Открытие в десять утра, но участников пропускают на час раньше. Наравне со всеми вооружаюсь тряпкой и мягкой бумагой. Наводим блеск на прилавках и экспонатах. Фу, вроде все, мы готовы к приему первых посетителей. Разбегаемся по местам общего пользования. Умываемся, причесываемся. Девчонки наносят последние штрихи. Из первого — директорского — павильона долетают звуки фанфар. Ярмарка открыта. Затем слышен «официальный бубнеж» в микрофоны. Это приветствуют и поздравляют друг друга «штатные говоруны». Кто-то от правительства Франции, от дирекции ярмарки и прочие, прочие. Обычным посетителям, потратившим свои кровные на входной билет, это надо? Правильно — нет! Обтекая двумя колоннами островок «тусовщиков», они устремляются в залы.

Пока первый вал посетителей-покупателей не накрыл, не заполонил все проходы в зале, надо успеть пробежаться по стендам соотечественников-конкурентов, многих из которых знаешь уже не первый год. Пересекались на многих ярмарках Европы и не только ее родимой. Как говорили впоследствии французы, в тот год ярмарку можно было назвать не «Фуар де Пари», а «Фуар де Руси». Российский Экспоцентр арендовал внушительную площадь. Представлялись как госпредприятия, так и частные фирмы. Разброс среди государственных предприятий был достаточно странным. Стенды, стены которых были завешаны огромными плакатами с изображениями гигантов металлургии, изрыгающих из массы труб клубы дыма, — надо же додуматься, привезти такое в страну, активно бьющуюся за экологию?! Шикарные стенды и витрины калининградского янтарного комбината, правда, без права продажи изделий — подобное российское новшество вызывало возмущение и «столбняк» у потенциальных покупателей, так как эта ярмарка и славилась тем, что здесь можно купить все со стенда. Стенды завода, выпускающего туалетное мыло. Можете себе представить: со своим мылом да в Париж!

Вот именно Париж и был всему виной. Как вы думаете, поехали бы они, к примеру, в Улан-Батор на подобную ярмарку, где туалетное мыло из России, дымящие трубы и турбины в разрезе вполне могли иметь спрос? Правильно, нет, конечно! Один известный француз, кстати, в свое время сказал: «Париж стоит мессы». Руководителям подобных предприятий Париж того года стоил больших денег, но не из своего кармана. Обожаемое русское слово — халява. Пока одна половина подобных бизнесменов за государственный счет моталась по магазинам, другая тосковала на стенде. Но зато потом, вернувшись, могла пару лет рассказывать с придыханием, как они «трудились» в Париже. Интересно, как они отчитывались, какими контрактами прикрывались? Или просто подшивали десяток иностранных визиток — попробуй разберись, кто это и что ему надо было.

Посольство России во Франции тоже не прошло мимо подобного мероприятия, решило подзаработать. А почему бы и нет! Арендовало, а затем перепродало с хорошим наваром частным фирмам из России более ста пятидесяти квадратных метров выставочной площади. Вот на этих площадях и на подобных им стендах Экспоцентра кипела настоящая работа. Работали в буквальном смысле «в поте лица своего», не разгибаясь. Шелест отсчитываемых купюр и шелест упаковочной бумаги витали над этими стендами. Купить можно было все. Единственное, что не продавалось — это туалетное мыло. Каким бы это не казалось странным для некоторых «бизнесменов», но ажиотажным или просто спросом оно не пользовалось. Здесь был янтарь того самого знаменитого комбината с фирменными бирками и сертификатами. На соседнем стенде девчонки, одетые в национальные платья, накинув на плечи павловопосадские платки, торговали «на ура». Сказочно красивые расписные платки порхали над прилавком. Солидный мужчина при галстуке, сбившемся на сторону — явно хозяин — сидел под прилавком и еле успевал упаковывать покупки. Заглядывал шальными глазами в коробку, куда девчонки бросали выручку. У соседнего стенда по рукам «косяками» ходили царицы русских сувениров — матрешки. Народу у стендов — не протолкнуться. Еле выбрался к стенду старого приятеля. Знал, что он собирается сменить тематику товара, но не ожидал, что так радикально.

Его стенд напоминал филиал главного имущественного склада Советской Армии и Флота. Почти все три стены занимал огромный кормовой военно-морской флаг. Именно им Сашка сейчас и занимался. Стоя на стремянке, привстав на цыпочки, снимал его. На вешалках висела форма всех родов войск от рядового до офицера. На полу у стены стоял ряд надраенных сапог: от кирзовых до хромовых. Стояли мешки с пилотками, бескозырками, офицерскими погонами. Мешочки поменьше — со звездочками и кокардами. На прилавке лежали бархатные планшеты с наборами любых армейских и флотских значков. Пока Сашка балансировал на стремянке, его напарница «окучивала» двух молодых французов. Они активно обсуждали достоинства летного комбинезона и шлемофона для пилота-«высотника». Довершали экспозицию две стеклянные витрины. На полках плотно разместились оптика и приборы ночного виденья. Бинокли, стереотрубы, прицелы. Но «фишкой» стенда было другое. В самом центре стенда на плечиках висели генеральский и адмиральский кители. Над ними — соответствующие фуражки. Искрилось золотое шитье. На кителях располагался приличный «иконостас» из орденов и медалей.

Содержимое этого стенда можно было назвать огромным «демократическим» приветом российской таможни — французам. Этот «привет» явно тянул на несколько лет тюрьмы: как для таможенников, так и для Сашки — «позднего» фарцовщика последних перестроечных лет.

Крикнул ему в спину:

— Ты что, решил организовать выездную торговлю военторга?

Он, видно, узнал меня по голосу. Не стал даже оборачиваться, откликнулся:

— Бери выше. Куда им до меня? Смотри, какой ассортимент, а спрос какой!

Освободил очередной кусок флага от крепления и повернулся:

— Слушай, помоги мне, если есть время.

Время у меня было. В четыре руки начали складывать и упаковывать флаг. Не удержался, спросил:

— И кому он понадобился, куда девать такую махину?

Сашка кивнул подбородком в сторону:

— Вон, видишь, стоит в шинели, она и берет. Думаю, не только его… Сейчас я ее «нагружу».

В паре шагов от стенда стояла, весело переговариваясь со спутниками, француженка лет сорока в накинутой на плечи офицерской флотской шинели. Закончив упаковывать флаг, Сашка подозвал ее к прилавку. С шутками-прибаутками втолковал ей, что к шинели полагается носить фуражку и погоны. Фуражку он ей подберет, а погоны — это подарок от фирмы. Мадам радостно закивала головой, потом вдруг захлопала в ладоши и что-то оживленно залопотала. Сашка выслушал и с озадаченным видом пробормотал: