Чужая беременная

— Это тот поломатый холодильник? — прыснула Василиса. — Ой, не могу! Мишка ж его с помойки и припер, когда Гвоздикины себе новый купили, а этот выбросили. Мол, в хозяйстве все пригодится! И на терраске бабы Шуры заныкал.

— И еще мопед…

— И мопед с помойки, — отрезала Василиса. — Тут же как, хозяев долго нет, так их сотки к рукам прибрать норовят. Короче, Максюша… — она повернулась к мужу и угрожающе повела бровями.

— Понял, — быстро согласился Максим Петрович. — Коли вся деревня в курсе. Только вот что, барышня… Вы к нам надолго?

— Надолго, — ответила Маша. — А что?

— А то… Временную регистрацию не забудьте оформить, как паспорт заберете.

— А-а-а… ну… да, конечно, — кивнула Маша. — Так я могу идти?

Михаил быстро забыл и о девице, и о Петровиче. Перекусив бутербродом с колбасой, он отправился работать: чистить клетки, менять воду и заниматься прочими делами. Например, стенку в загоне у коз давно надо подпереть.

Хозяйство у Михаила было немалое. Кур он держал ради яиц, коз — ради молока, а кроликов продавал на мясо. В теплицах выращивал огурцы и помидоры, в начале лета торговал клубникой, а в августе — яблоками. И за всем следил сам, отчего день обычно расписан по минутам.

Дом в деревне Михаил купил пять лет назад, после того, как его комиссовали по состоянию здоровья, а попросту выкинули с работы, которую он любил так, как иной муж не любит свою жену. Семьи у него не было: мать умерла, а отца он никогда не знал, с женой давно развелся, дочь выросла.

Если бы ему разрешили вернуться за штурвал самолета, он работал бы и в гражданской авиации, но — увы — из летчиков-испытателей Михаил попал в пенсионеры. И это в сорок с небольшим! Предлагали, правда, преподавать, но он решил не травить душу, продал квартиру в городе, купил дом в деревне, занялся хозяйством. Тихая и размеренная жизнь вполне его устраивала.

Он подумывал и над тем, чтобы прикупить соседский участок. Все равно наследнички бабы Шуры перестали приезжать в деревню после ее смерти. Может, стоило и обговорить этот вопрос, пока Колька здесь.

Михаил оставил дела, вернулся в дом и посмотрел на себя в зеркало. Это он в гневе и с голодухи не подумал, в каком виде завалился «в гости», а сейчас придирчиво осмотрел отросшую бороду, с отвращением выдрал из нее полудохлого жука, принюхался. От него определенно разило, придется мыться.

Он вышел во двор, намереваясь воспользоваться летним душем. Кабинка с бачком стояла аккурат напротив сетки, отделяющий его двор от двора бабы Шуры.

У соседей вновь поменялись декорации. Во дворе появилась машина, видимо, Колькина, до отказа забитая коробками. Алим уже суетился рядом, помогая с разгрузкой. А Колька… Колька, набычившись, скачками несся к Михаилу, побагровев от натуги.

От классического хука справа Михаил увернулся на автопилоте. И на том же автопилоте врезал Кольке кулаком в живот. Ядрена вошь! Какого лешего наследничек взбеленился? Впрочем, спрашивать его об этом было не с руки. Махались молча, сосредоточенно пыхтя.

Пока Михаила не полоснули по спине, как будто хворостиной. В ушах заложило от женского крика:

— Пошел вон, скотина!

Объяснить вернувшейся из участка девице, кто тут скотина, Михаил не успел. Отвлекшись на нее, он пропустил удар, который оглушил его настолько, что пришлось присесть на травку.

= 5 =

— Николя, вы-то что не поделили?! — воскликнула Маша, отбрасывая в сторону хворостину.

— Так это… — Тот задумчиво почесал в затылке. — Вроде, тебя.

Михаил — если верить Василисе, то именно так звали соседа, — лежал на травке, вытянувшись и скрестив на груди руки. Взгляд его был устремлен в небо. Маша даже голову задрала, чтобы проверить, что он там увидел. Ничего, кроме облаков, по небу не проплывало.

— Ты как? — сердито спросила Маша у Николя.

— Жив, как видишь, — развел тот руками.

— А вы? — она наклонилась к Михаилу.

— Какое небо голубое… — произнес он задумчиво.

— Может, скорую? — забеспокоилась Маша.

— Не надо, — тут же отказался Михаил. — Я полежу. Кольку своего лечи, ему больше досталось.

На лице у Николя наливался синяк.

— Пойдем, холод приложить надо. — Маша потянула Николя за рукав. — Он лежит, ему небо голубое.

— Нет, погоди. Как-то нехорошо получилось…

— Я обижен злой судьбой. Ах, зачем я голубой? — низким голосом пропел Михаил.

— Он издевается? — прошипел Николя.

Глаза его вновь налились кровью.

— Э, остынь! — Маша оттолкнула его от поверженного соседа. — Небо голубое — это из «Буратино», а последнее — песня голубого щенка из мультика. Пошли синяк обрабатывать. Зачем ты вообще в драку полез?

Николя вздохнул.

— Да Алим наплел, что тебя в тюрьму забрали, а перед этим сосед приходил. А от тебя куча неотвеченных вызовов. Пока ехал, не мог телефон достать, а потом перезваниваю — тишина.

— А, батарея все-таки села, — легкомысленно отмахнулась Маша. — Это что, повод бить морду?

— Естественно! — буркнул Николя.

— Ваш молодой человек прав, — глубокомысленно изрек Михаил. — Я бы тоже стал морду бить за свою женщину.

— Послушайте, вам плохо или вы придуриваетесь, в конце концов?! — возмутилась Маша.

— Очевидно, что второе. Вы же не будете бить лежачего?

— Алим, иди сюда! — гаркнул Николя.

Тот скатился с террасы и подошел, опасливо поглядывая то на Михаила, то на грозного работодателя.

— Ты мне что сказал? Повтори, — потребовал Николя.

— Бида, бида, хозяйка тур’ма забраль. Сасед кричаль, кулак махаль, патом тур’ма.

— Ну?! Какая тюрьма? Вот же она! Кстати, рыба моя, ты куда это гулять ходила?

— В тур’ма, — засмеялась Маша. — Да соседушка наш участкового вызвал, а я тебе говорила, где мой паспорт. В общем, забрали, потом отпустили.

— А, ну тогда за дело, — решил Николя и двинулся в сторону дома.

— Думаю, мы в расчете, — сообщила Маша Михаилу. — Всего доброго. И почините дыру в заборе, наверняка, вы ее и проломили.

Тот как-то странно булькнул, но Маша не стала дожидаться ответа, убежала за Николя, на ходу бросив Алиму:

— Ящики сами не разгрузятся.

К синяку пришлось приложить холодную тряпочку, льда в холодильнике, само собой, не было.

— Коль, ну вот правда, какого черта… — вздыхала Маша. — Не разобравшись…

— А он зачем приходил?

— Да холодильник требовал вернуть. И мопед.

— Угу. А потом настучал участковому. Это хорошо, что у нас участковый дядя Макс, добрейшей души человек. А если б в обезьяннике закрыли? Если бы паспорт требовали?

— Отпустили же, — Маша легкомысленно повела плечом. — Кстати, вся деревня в курсе, что «Колька привез девку».

— Гы… — Николя разулыбался. — Это тут быстро. Ты им влила свежих новостей?

— А как же. Сообщила, что мы родственники. Участковый требует регистрацию. Так что паспорт мне нужен, и чем быстрее, тем лучше.

— Понял, привезу.

Тишину вдруг прорезал вопль раненого зверя.

Маша с перепугу даже выронила чашку, которую споласкивала. Они с Николя выскочили на террасу.

— А-а-а! — орал, как укушенный, злополучный сосед. — Подвой! Привой!

— Николя, я его боюсь, — прошептала Маша, прячась за спину друга. — Он же сумасшедший. Чего он воет?

— Хазяйка саженцу сломаль, — сообщил Алим. — Когда бежаль и кричаль.

Маша с трудом вспомнила, что так оно и было. Завидев драку, она понеслась на выручку Николя, а по пути обломала удобную ветку, торчащую из земли.

— Он меня прибьет, — заключила Маша.

Николя не выдержал и заржал в голос.

После предательского удара сознание Михаил не терял, а когда в голове немного прояснилось, он решил включить дурака. Одно ясно, не видать ему теперь соседского участка, как своих ушей без зеркала. Идея полежать на травке оказалась удачной — Колька перестал махать кулаками, а потом выяснилась и причина его странного поведения.

Ну ничего, он Алиму еще припомнит «тур’му»! Гастарбайтер хренов!