Будь моей беременной

Елена Гуйда, Оксана Северная

Будь моей беременной

Глава 1

Эрик

— Вставай! Слышишь?! Эрик, вставай!

Вскрик леди Рейверс, урожденной Кейпмейер, разрезал приятную утреннюю тишину моих покоев.

Брюнетка, любезно согласившаяся скрасить прошлый вечер, а после и ночь, проворчала что-то во сне, но мать с такой силой дернула за одеяло, что чуть не стащила и брюнетку, и меня на пол. От чего девица подскочила, благо, древняя профессия приучила на подобное реагировать бесстрастно и быстро.

И спустя мгновение она уже была кое-как одета и покидала мои покои даже без полагающейся платы. Правда, при следующей встрече она мне все равно это припомнит. Не она, так мадам Селестия. Она своего дохода точно не упустит.

— Мама, скажите, что у вас есть серьезные основания врываться ко мне в спальню и будить на таких тональностях, — проворчал я, нащупав графин с водой на прикроватной тумбе и тут же приложившись к его горлышку. — Я правда не в том настроении, чтобы выслушивать ваши возмущения по поводу очередного повышения цен на ткани.

— Ты не в настроении? Ты не в состоянии! Что и не удивительно, вообще-то, — бушевала леди Рейверс, мечась по комнате из угла в угол и выстукивая каблуками так, словно здесь маршировал как минимум королевский полк. Из-под шляпки, держащейся, вероятно, на каком-то заклинании, торчали растрепанные рыжие кудри, зеленые чуть раскосые глаза сверкали, как у дикой кошки, а из маленького тонкого носа, казалось, вот-вот повалит пар. — Пока ты развлекаешься, дорогой, все неумолимо катится в Бездну!

Я приложил к виску прохладный графин, дабы унять головную боль. Но помогло не очень. Надо бы выпить антипохмельное зелье. Но пока мать была в таком настроении, делать резких движений не стоило. Можно схлопотать пару проклятий и обзавестись чем-то малоприятным вроде мужской несостоятельности на недельку. А может и на две. Ведьмы они такие. Вспыльчивые и быстрые на расправу.

— Объяснишь, что случилось? — осторожно поинтересовался я.

— Сам читай! — швырнула мать в меня мятым листом бумаги, но вопреки своим же словам сказала. — Эта старая перечница внесла дополнительный пункт в завещание.

«Старой перечницей» мать полюбовно величала свою свекровь. И мою бабулю. Как-то так сложились звезды, что отец, видимо, в лучших традициях выбирал жену по образу матери и получил в доме две фурии. Сначала они не могли поделить отца и тихо ненавидели друг друга, а после его смерти — меня. Я, в свою очередь, любил обеих и соблюдал в их тихой войне нейтралитет. Правда, с известием о тяжелой болезни бабушки у них установилось шаткое перемирие. Но, кажется, сегодня ему пришел конец.

Я прикрыл один глаз и пробежал по строчкам взглядом.

Раз.

Еще раз…

— Что за бред! — вырвалось у меня, едва смысл написанного начал до меня доходить. — Какая женитьба? Какой наследник?

— Проснулся, милый? — съехидничала мать. — Прекрасные новости, не считаешь?!

— Ужасные новости! — выкрикнул я и сам же поморщился от собственного крика. — С какого, простите, демона, ей взбрело это в голову?

Я отбросил лист бумаги так, словно на нем было смертельное проклятье, от которого не было контрзаклинания. И для верности вскочил с кровати.

— Зато вон как в твое немощное, измученное плотскими грехами тело жизнь вернуло, — продолжала издеваться мама. — Смотрю, не нарадуюсь. Думаю, именно этого бабулька и добивалась.

— Я серьезно. Это просто какой-то горячечный бред, — возмущался я, натягивая вещи и намереваясь сейчас же проведать умирающую родственницу, которая даже на смертном одре умудрилась подсунуть подлянку.

— Ну, на деле, в иной ситуации я бы даже согласилась с ней, — заметила мать, подцепив на кончик зонта мой шейный платок и протянув его мне. — Если бы в целях воспитания она не поставила под угрозу все графство Рейверс. Твои дражайшие кузены только и ждут, как бы оттяпать хоть кусок от наследства. А тут такая возможность. Генри уже слюной давится, примеряя на себя графский титул. Назначил свадьбу на выходных!

— Она так со мной не поступит, — успокаивал я себя, пытаясь справиться с шейным платком.

Получалось из рук вон плохо. Пальцы не слушались, а платок грозил затянуться на шее удавкой. Почти как узы брака, демоны бы их побрали.

— Поступит. Еще как поступит, — подливала масла в огонь мать. — И ты останешься НИ С ЧЕМ!

От очередного вскрика у меня словно в голове что-то взорвалось.

— Ты ее сам знаешь. Если она что-то вбила себе в голову, то ее не переубедит никто. — напомнила мне мама, сжалившись надо мной и решив помочь с платком. — К тому же, ее идея не так плоха. Тебе давно пора взяться за ум. А не таскаться по кабакам и борделям. Семья всегда благотворно влияет на характер.

— По вам и не скажешь, мама, — заметил я.

— Не дерзи. И думай, как будешь из этого всего выкручиваться, — снова растеряла благодушие мать. — В твоих интересах какобзавестись супругой и хотя бы озаботиться наличием у нее в животе ребенка до того, как старуха отправится на суд богов. Иначе…

Мне не хотелось даже думать о том, что будет «иначе».

— Я все же с ней поговорю, — решил я, направившись к двери. Должна же у нее быть хоть капля сострадания.

— Ну, попробуй, конечно, — хмыкнула мать. — Только надень штаны, для начала.

Благо, бежать для такого жизненно важного, судьбоносного, я бы сказал, разговора пришлось не очень далеко. Комнаты бабули находились в левом западном крыле нашего поместья. И уже спустя несколько минут я стоял на пороге ее спальни.

В комнатах бабули было душновато и пахло какими-то ядовитыми зельями. Почему-то лекарка моей бабушки миссис Кейт Волтер считала, что чем вонючее отвар или мазь, тем лучше оно помогает. Мне в это верилось с трудом, и несколько раз я даже пытался об этом сообщить драгоценной родственнице. Но… я лицо заинтересованное, потому бабуля мне доверяла, но не очень. Мало ли…

В общем-то, я даже не обижался за ее недоверчивость. Помнится, после того, как она в прошлый раз переписала завещание, разделив имущество между всеми отпрысками рода Рейверс, в ее чае, самым неожиданным и волшебным образом уже к утру оказалась магрелия. Идиотом, правда, нужно быть, чтобы травить мага земли цветочками. Но факт остается фактом. На бабулю покушались, и она теперь предпочитала всех любить на расстоянии. Не ближе, чем в несколько кварталов, желательно.

Сейчас Амадея Рейверс полусидела в кровати, обложившись подушками и пристроив на лбу повязку. Годы не пощадили леди Рейверс — некогда самая красивая дама города сдалась времени: ее лицо обзавелось морщинами, волосы выбелила седина, нос стал немного крючковатым. И только в темных глазах, пусть даже за стеклами очков, можно было разглядеть острый ум, трезвый рассудок и хитринку. Которые бабушка умело скрывала, притворяясь немощной. В руках она держала утреннюю прессу и умирать, кажется, совершенно не собиралась. Что было лучше, чем прекрасно.

Правда, завидев меня, спохватилась, вспомнила о тяжелой болезни, терзающей ее уже полгода, и, уронив газету, протянула мне руку, изобразила на лице такую муку, что я почти ей поверил. Если бы не знал, какой бабушка была актрисой, когда это было необходимо.

— Эрик, — простонала бабуля в полной тишине покоев. — Как я рада, что ты, наконец, изволил меня навестить!

— Простите, бабушка, дела… — состроив покаянное выражение слегка помятой с похмелья физиономии, я приблизился к кровати и взял бабушку за руку. — Как ваше самочувствие сегодня?

Бабушка окинула меня внимательным взглядом и вздохнула:

— Все так же, милый. Старое тело не излечить! Если уже там, — ткнула она пальцем в небо или чердак нашего поместья, — заждались, то никакие лекарства не помогут.

Внутренний голос подсказывал, что леди Рейверс давит на жалость и симулирует, но как же можно ее в таком заподозрить?