Про Life

Они зашли в комнату. Чтобы сесть, близнецам пришлось сдвинуть на край дивана беспорядочно сваленную Лерину одежду, которая напоминала кучу опавших листьев. На кресле эйфона висела джинсовая рубашка.

Грёз сыпанул на ладонь каких-то таблеток и проглотил без воды.

— Дурь, - пояснил он, не глядя на близнецов. – Чтобы вызвать порок идентификатора.

— А это не опасно? Что, если они вдруг перестанут действовать? – поинтересовался Герман.

— Этого-то мне и надо. Их действие закончится очень быстро. Я использую подложный айди только для входа. А в Эйфориуме орудую уже под своим – когда перекинусь, так это называют.

— Это ведь очень рискованно. Стоит хотя раз подключиться трезвым…

— Совершенно верно. Многие погорели на том, что осмелились подключиться всего на пару минут, с точки доступа, которая зарегистрирована на подставных лиц… Привяжете меня?

Герман подошёл к эйфону и привязал к подлокотнику левую руку Грёза.

— А саморазвязывающийся узел ты разве не умеешь? – спросил тот. – Это есть в инструкции.

— Лера всегда завязывала так, - пожал плечами брат.

— М-да, понятно. Нет-нет, вторую руку не трогай – мне ещё штекер вставлять. Скоро дурь начнёт действовать. Это не самое приятное зрелище, так что вам лучше пока выйти. Присоединяйтесь где-то через полчаса. Раньше без толку.

Герман вышел, с минуту постоял перед закрытой дверью, прислушиваясь – и быстрым шагом направился в кухню. Серёжа даже испугаться не успел.

Лера сидела на табуретке, широко расставив ноги и положив локти на колени, и чистила киви кухонным ножом. Мусорное ведро было набито одноразовыми тарелками и пластиковыми вилками. «Вот почему в раковине нет грязной посуды», - тупо подумал Сергей.

— Привет, - сказал Герман.

— Чего надо? – вызывающе спросила Лера.

Сергей почувствовал смятение, тоску, обиду. Потому что это почувствовал брат, хоть и не подал вида.

— Хотел поговорить.

— Так говори и иди. А то меня тошнит.

Пропустив мимо ушей оскорбительную двусмысленность её ответа, Герман продолжил:

— Просто я думал, тебе тоже кажется, будто нам есть, что обсудить. И решил начать разговор первым.

Голос Леры взлетел и распался на отдельные резкие ноты, которые запрыгали по кухне, впиваясь в Германа:

— Если ты о том, как мы бухие трахнулись, то мне совершенно не хочется это обсуждать. Жаль, что ты не додумался сделать вид, будто ничего не было.

Он не выдержал:

— Вот так значит, да? Я-то думал, мы друзья, но оказывается, не заслуживаю даже пары слов. Всё, что ты можешь мне сказать – это… Лер, ну ты чего, а?

Лера подняла злое несчастное лицо со следами плохо вытертой косметики. Рука с ножом безвольно опала. По щекам катились слёзы, крупные и прозрачные, как роса на пыльной траве. Герман шагнул к девушке.

— Не трогай меня! – выкрикнула она с угрозой, переходящей в истерику.

— Да что с тобой?!

— Не тронь, я сказала!

Герман попытался обнять Леру за плечи, и она оттолкнула его. Что-то полоснуло близнецов по предплечью. Спустя миг Сергей ощутил боль и зажал ладонью порез, который быстро наполнялся кровью.

Обстановка напоминала дешёвый выставочный образец, скопированный из мебельного каталога и втиснутый в эти стены, и на всём, что происходило, тоже лежал оттенок чего-то невзаправдашнего. Сергей не мог отделаться от мысли, что его изощрённо разыгрывают.

Лера уставилась на то, как кровь просачивается у близнецов сквозь пальцы. Это отрезвило девушку. Опомнившись, она бросила нож в раковину и сказала Герману:

— Дай посмотрю рану.

— И что ты сделаешь? – ответил он. – Подуешь на неё?

— Это ещё ничего, - произнесла Лера, отвернувшись. – А вот я… я теперь беременная из-за тебя, Герман, блин! И я не представляю, как с этим быть!

Первым, кого Сергей встретил после подключения, был Грёз. Маленькие песчаные вихри вырывались у него из-под подошв, и вообще, выглядел он эффектно, будто бронзовый идол, который отличался от настоящего Андрея так же сильно, как Глеб от своей ангелоподобной версии. Только вот, в отличие от Глеба, Грёзу шёл его облагороженный облик.

Андрею понадобилось отлучиться в карманное измерение, и Серёжа напросился с ним. «Карман» Грёза представлял собой печальное зрелище… Зелёные территории были изъедены чёрными пятнами. Это была даже не пустота, а полное отсутствие чего бы то ни было, абсолютный ноль. Сама атмосфера этого места прохудилась. Восприятие Сергея то и дело спотыкалось и падало в какую-то холодную яму.

— Это они сделали? – спросил Серёжа, намекая на Леру и Германа, конечно.

— Что? Нет. Это тварь, - сказал Андрей так, будто это всё объясняло. – Тварь тут всё разнесла. Она до сих пор где-то здесь.

— Получается, здесь не самое подходящее место для разговора? Нас ведь подслушивают, если я правильно понимаю.

— Да нет, это не так работает. Не беспокойся. А о чём ты хотел поговорить?

И Сергей рассказал ему о своём столкновении с Глебом, особенно упирая на то, что он намерен раскрыть и присвоить замысел Грёза и ни за чем ради этого не постоит.

— Что ж, даже если и так, то ничего у него не выйдет. У него нет того, что нужно. И никогда не было, как ни прискорбно.

С этими словами Грёз достал из ниоткуда, будто бы из невидимого шкафа, канистру с газом тёплого светлого оттенка.

Газ просочился из-под крышки. Вдохнув его, Сергей вспомнил руку, которая спасла его из воды, и услышал, как зазвонили вдалеке колокола, и испытал ещё сотню радостных, робких, несокрушимых, наивных, фанатичных, искренних, отчаянных, пламенных переживаний.

— Что это? – взбудораженно спросил Сергей.

— Вера. И надежда.

— А любовь?

— А любовь, Серёга, плохой помощник, - ответил Грёз и закрутил канистру поплотнее. – Я много лет занимался тем, что разыскивал по всему Эйфориуму крупицы необходимых мне чувств. Собирал их и очищал от примесей.

Помолчав, он неожиданно признался:

— Иногда я думаю, что это из-за меня Эйфориум стал таким… неблагопристойным. Я ведь похитил из него почти всю веру и надежду.

— Ты тут не при чём. Просто премиум-пользователи – испорченные люди. Вседозволенность развратила их, - сказал Серёжа.

Он на самом деле так думал.

— Стоит ли тогда высвобождать такую могущественную силу, как я собираюсь сделать? Кто знает, как вседозволенность изменит меня? – задался вопросом Грёз.

— Это уже от тебя зависит, наверное. Ты ведь не хочешь ничего плохого?

— В том-то всё и дело, что я никогда не задумывался над тем, чего я собираюсь добиться. Всегда находилось более насущные поводы для раздумий. Между мной и моей целью стояли какие-то люди, дела, хлопоты… А что теперь? Жена от меня ушла. Парень, к которому я относился, как к сыну, меня предал. Препятствий нет. И оказывается, что всё, чего я хочу – это вернуть всё как было. Это не плохо, да. Но это и не хорошо.

Когда они перенеслись назад, то Леры нигде не было. Вместо неё из пустыни пришла девочка-подросток с косичками и заявила, обращаясь к Герману:

— А ты говорил – последнее дело. Куда вы без меня денетесь! – Она огляделась. – О, и дядя Грёз здесь! Ну что, приступим?

***

— А где малыш? – полюбопытствовала Ольга.

Она пришла, как приходит весна, вдыхая в душу тепло и обновление. Пахла своей пьяной вишней. Чёрные волосы расплескались по плечам.

— На улице с няней.

— Так мы сегодня одни, - просияла Оля. – И как ты будешь меня развлекать?

Вместо ответа Сергей положил перед ней бархатный футляр. Оставалось только надеяться, что ей понравится то, что внутри. Серёжа не нашёл в себе сил, чтобы выбрать, и положился на отзывы. Он знал только, что это – нечто дорогостоящее, бриллиантовое и носится на шее.

— Это мне? Ой, а что это?

Ольга распахнула футляр, и её лицо озарилось искренним восторгом. Сергей бы многое отдал, чтобы увидеть его раньше. Но сейчас это вызвало только спазм в груди.