Про Life

— А что надо делать?

— Помыть мне машину. – Он добавил: - Я заплачу. Две тысячи хватит?

Это многое меняло. Можно было попросить воспитателя закинуть эти деньги близнецам на телефон и сидеть в Интернете, раз уж их не пускали в компьютерный класс. И так отвлечь брата от города.

Машина цвета неухоженной зубной эмали стояла прямо напротив проходной. На капоте, под слоем дорожной пыли – рисунок: калифорнийского типа красавица в одних чулках.

— Моя школьная любовь, - сентиментально объяснил Косоглазый.

Сергею не понравилось, как брат смотрит на Косоглазого. С огромным интересом. Это отражалось в лобовом стекле.

Брат выпросил у завхоза ведро и принялся за дело, а Сергей наблюдал, уронив голову на плечо. Тела он не чувствовал, целиком уступив его брату, и если Косоглазый и заметил это, то не подал вида.

— Вы ведь уже закончили школу?

— Только девять классов.

— Не достаточно?

Герман напрягся.

— А что не так? Два раза в неделю к нам приходят учителя. Нас даже на экзамены возили. И мы сдали их очень хорошо.

И хотя он умолчал о том, что половину ответов за него написал брат (а кто бы смог это проверить), а с одним из экзаменуемых от вида близнецов случился пенный припадок, Сергею понравилось, что Герман заговорил о них обоих.

— А дальше-то что? – поинтересовался Косоглазый.

— В институт поступим, как все. Там и общежитие дадут.

— В институт? А чем вы хотите заниматься?

— Я с людьми работать хочу, - неопределённо ответил Герман, - а Серёга – шить.

— Не буду я шить, когда вырасту. Я… отправлюсь в полярную экспедицию, - выпалил Сергей.

Косоглазый взглянул на него, и глаза весело блеснули. Или так просто показалось из-за его косящего глаза. Чёрт-те что это косоглазие.

— В полярную экспедицию? Но почему?

— Потому что там людей нет.

— Всё, - объявил Герман, - готово.

Он бросил губку в ведро, отошёл на пару шагов и полюбовался результатом. Машина оказалась белого цвета. Красавица переливалась на капоте, как страз Сваровски. Отражала свет.

Они обменялись ещё несколькими фразами – мальчик-урод и мужчина с южным загаром и акцентом. Сергею показалось, что они оба тяготятся разговором. Затем Косоглазый протянул Герману деньги, хлопнул близнецов по плечу и уехал.

«И больше мы его не увидим», - подумал Сергей.

На следующий день Косоглазый вернулся и предложил близнецам уехать с ним.

Кто-то распустил слух, что Косоглазый купил близнецов для съёмок в детской порнографии. Сергей знал, что через пару дней эта байка всем наскучит, и тогда заговорят о торговле органами. К тому времени близнецы будут уже далеко.

Слухам он не верил, но в документах о передаче попечительства расписываться не стал.

— И что теперь? Из-за тебя мы никуда не поедем?! – распекал его Герман, расхаживая из угла в угол в их маленькой спальне. – Ты всегда был эгоистом! Нет бы сразу отказаться, но ты…

— Я тебя не держу. Езжай куда хочешь.

— Не держишь? Надо же, как любезно с твоей стороны! Да если бы я мог поехать куда-то без тебя, я бы так и сделал. Лишь бы никогда тебя больше не видеть!

— Вот, - подхватил Серёжа, - наконец-то ты вспомнил, что нас невозможно разделить. Раз ты переезжаешь, то куда я денусь? Где ты, там и я. Какая-то подпись ничего не меняет.

Подумав, Герман спросил на полтона ниже:

— Разве так можно? Без твоего согласия.

— А кто сказал, что нельзя? Ты когда-нибудь слышал о таких случаях? Лично я – нет! Так почему бы не пользоваться этим в своих интересах?

— Каких ещё интересах? – тупил брат.

— Да таких, что наш новый знакомый может оказаться не таким классным парнем, как ты думаешь! Вдруг он начнёт драться или… - Сергей задумался, что ещё им может угрожать, но в голову ничего не шло. Не пересказывать же слухи, которым он не верил. – Короче, мы тогда просто позвоним в опеку и расскажем, что я ничего не подписывал. Нас в тот же день изымут. Теперь понятно?

— Об этом я не думал…

— А меня это не удивляет. Ты вечно сначала делаешь, а думаешь только потом, если вообще думаешь. Где б ты был, если бы не я!

— Если бы не ты, - ответил Герман, - я был бы уже за тысячу километров отсюда.

Конечно, Серёжа и сам не знал, можно ли так или нет. Но всё прошло гладко, ведь детскому дому не терпелось снять с себя ответственность за близнецов, а Косоглазый, со своей стороны, был в них заинтересован.

Близнецы простились с директором, с теми из воспитателей, которые не ушли в отпуск, с буфетчицей баб Таней, которая всегда норовила положить близнецам обед в одну тарелку вместо двух, приговаривая: «Ты, сынок, каждой головой по очереди кушай». И вот Сергей стоял, поправляя на поникших плечах лямки рюкзака, и оглядывался на место, где прошло его детство.

Высоко в небе над детским домом он вдруг увидел красный воздушный шарик и провожал его глазами, пока тот не слился с красной тряпкой заката.

«Может, это всё и к лучшему», - подумал Сергей и сел в машину.

Начало поездки он проспал. Он сам не заметил, как это произошло, и когда проснулся, солнце уже давно село. Ночная прохлада перетекала через опущенное стекло. Машина никуда не ехала.

— Наконец-то! – сказал Герман и потянулся всем телом. – Косой спросил, можно ли нам фастфуд. Я сказал, что да.

— А нам можно?

— Не знаю. Ты голодный?

Сергей не ответил. Его внимание приковал светодиодный рекламный щит. На нём разворачивалось изображение шёлковой ленты, изнанка которой представляла собой разлохмаченную по краям цифровую матрицу.

Рекламу венчала надпись «Euphorium», и что-то в ней было не так. Что-то причиняло дискомфорт, будто в глаз попала соринка. Приглядевшись, Серёжа понял – того, что он принимал за изнанку, не существовало: лента была свёрнута лентой Мёбиуса.

— Красиво, да? – спросил Герман.

— Что это?

— Сенсорно-эмотивная сеть Эйфориум. Вершина эволюции компьютерных сетей.

Сергей почувствовал себя разочарованным.

— Для задротов все эти сети. Бегство от реальности.

— Много ты понимаешь. Эйфориум – услуга из сегмента luxury, - надменно сказал Герман, как будто сам это изобрёл.

Может, он и не преувеличивал. Сергей попытался представить, сколько стоил рекламный стенд, изготовленный в соответствии с технологией LED, во что обошлись рекламные стенды по всей стране – и не смог. Чтобы окупить затраты на рекламу, доступ в Эйфориум должен был стоить запредельно дорого.

Так что брат всё-таки не преувеличивал.

Но где эмотивная лакшери-сеть, а где коррекционный детский дом и куриные крылышки из KFC, с которыми уже спешил к близнецам Косоглазый, напомнил себе Сергей. И мыслями остановился на крылышках. Тем более, он действительно был голодный.

Казалось, что ночь за пределами машины не сменяется днём. На второй или третий день поездки – Сергей не знал точно, ведь время перестало что-либо значить (впоследствии похожим образом он чувствовал себя лишь однажды, когда ничего исправить было уже нельзя), - он догадался: окна затонированы для того, чтобы прохожие не видели близнецов. Или других, таких же, как они. Тех, кто ездил в этой машине раньше.

А кто-то ездил – Сергей нашёл в кармане солнцезащитного козырька рисунок: мужчина, окружённый чёрточками, как солнце, и рядом – большеголовый ребёнок. И на зеркале заднего вида висела игрушечная сова.

— Вы же говорили, у вас нет маленьких детей, - сказал Серёжа, пренебрежительно щёлкнув по ней пальцами. – Зачем тогда игрушка?

Косоглазый действительно рассказывал, что у него взрослая дочь и четверо мальчиков, таких как близнецы. И много друзей среди бывших воспитанников.

— Это не игрушка, - ответил Косоглазый и поправил сову, которая после Серёжиного тычка покосилась, - а память о доме. Я ведь много времени провожу в разъездах. Когда просыпаешься в разных городах и даже часовых поездах, не обойтись без вещи, которая помогает поддерживать связь с реальностью.