Про Life

Это был не вариант, что Герман и пытался втолковать брату. Тот, тем временем, переодевал уже третью футболку.

Герману они казались совершенно одинаковыми, но Сергей задался целью перемерять их все, с пристрастием разглядывая себя в зеркале. Эскизы валялись на полу. Отвлекаясь от примерки, брат выдёргивал то один, то другой из них и складывал в папку в каком-то, только ему ведомом, порядке.

— Он всего лишь богатый бездельник. Он наиграется и бросит бизнес, а с чем останешься ты?

— С опытом и полезными знакомствами. По крайней мере, сделаю за это время нормальное портфолио.

— Надо же, какой ты расчётливый! Ты не думал, что этот Елисеев тоже не дурак? Не боишься, что он просто хочет использовать твоё уродство, чтобы привлечь внимание к своему так называемом Дому моды?! – вспылил Герман и тут же осёкся. – Я… не то хотел сказать. Не то!

Брат запрокинул голову и искренне, от всей души рассмеялся.

— Конечно же, ты хотел сказать именно это, братик, - ответил он. – Боюсь ли я? Да я только на это и надеюсь! Потому что этой мой единственный шанс. Или ты предлагаешь подождать, пока сама Шанель восстанет из мёртвых и лично явится в мастерскую у нас на районе, твою мать?!

Холл бизнес-центра, в котором Елисеев арендовал офис, выглядел как иллюстрация из журнала о лучшей жизни. Самая маленькая из рыбок в здешнем аквариуме стоила дороже, чем весь прикид близнецов.

Молоденькая администратор смотрела на них в неприкрытом ужасе. Герман сверлил её взглядом в ответ и угрюмо размышлял о том, что если она станет их фотографировать, то он отнимет телефон и утопит его в аквариуме.

Неизвестно, чем бы закончилось это молчаливое противостояние, но тут появилась Даша. В её присутствии Герман чувствовал себя гораздо лучше, будто под присмотром доброй воспитательницы.

Панорамный лифт вознёс их над амфитеатром пластиковых офисных клетушек в высокий чертог, где пахло неоконченным ремонтом и, кроме представительства фабрики, ничего не было. Переступая через строительный мусор, Даша провела близнецов к двери с табличкой «ИП Елисеев».

Вошли.

Возле двери стоял демонстрационный стенд с образцами ткани. Это была RGB-цветовая модель, составленная из двухсот пятидесяти шести лоскутов разной плотности и фактуры: розовый плюш, хайпора цвета хаки, воздушный газ оттенка фэр-блонд, индиговый латекс с залёгшей в складке матовой тенью; каждый лоскут в своём целлофановом кармане.

Молодой мужчина повернулся к ним от окна. В жизни он выглядел ещё лучше, чем на фотографиях из светской хроники, на которых обнимал то сестру знаменитого теннисиста, то племянницу пресс-секретаря, то обеих сразу.

Мало того, что он родился с золотой ложкой, так ещё был до обидного хорош собой, этот Елисеев. Герман вдруг почувствовал, что страшно ему завидует. И брат это понял, что, конечно, всё осложняло.

— Вот, Шура… ммм… Александр Александрович, это и есть Серёжа Шапура. Ученик портного, о котором я рассказывала, - представила Даша.

Она демонстративно положила руку близнецам на левое плечо, чтобы Елисеев не перепутал, кто их них Серёжа, а кто – его бесталанный брат. Судя по глуповатому выражению лица Елисеева, Даша объясняла это не раз, но Шура как-то не вникал.

— Очень приятно, - ответил он и, приподнявшись с места, протянул близнецам руку.

У него оказалось твёрдое рукопожатие и открытая, довольно обаятельная улыбка. Зависть достигла точки кипения.

Оба, Даша и Елисеев, смотрели на Сергея очень благожелательно. В воздухе разливались мёд и елей.

Сергей положил на стол папку с эскизами. Елисеев листал, Серёжа волновался.

Или это волновался Герман?

— Даша сказала, ты шьёшь себе сам, - сказал Елисеев. – Толстовка твоя, да? И всё остальное, что на тебе сейчас надето – тоже?

— Нет, - ответил брат, нервничая. – То есть… ещё футболка.

— Ну, я бы хотел взглянуть на ещё какие-нибудь работы, если честно.

Зазвонил телефон, избавив Сергея от необходимости отвечать. Герман извинился и вышел за дверь.

Заметив на этаже островок благоустроенности, выложенный плиткой, Герман побрёл к нему. По краям плитка была уложена только для вида и ломалась под ногами на ровные куски, как шоколад. Герман забрался с ногами на подоконник и ответил на звонок.

— Сегодня в пять в парке, как обычно? – сказала Лера.

— Не знаю, успею ли я. Понимаешь, Серёже срочно понадобилось в одно место…

— Надо же, какое совпадение. Я как раз его всё время посылаю именно туда, - натянуто пошутила девушка. – Он наконец-то меня послушался?

— Лер, это серьёзно.

— Как скажешь, - ответила она.

Динамик зачастил гудками.

Под оконной рамой теснились сплющенные сигаретные фильтры. Бетон в незатёртых щелях напоминал шоколад. Пористый. Сладенького бы… Могли бы хоть кофе предложить, бизнесмены сраные… Вместо сладенького Герман нагло закурил и понял, что прекрасно слышит, о чём говорят в «ИП Елисеев».

— Ну не знаю. Я думал, у нас будет кто-нибудь крутой. А это просто мальчик. Без образования, вообще без ничего, кроме нескольких рисунков, - это Шура.

— Я вынуждена унижаться, бродя по районным ателье и пытаясь нанять вчерашних пэтэушниц. Но никто не хочет иметь с нами дела. Вообще никто, Шура! А ещё у нас заканчиваются деньги, а я не могу материализовать их из воздуха, - это Даша.

Герман раздавил окурок и без стука вернулся в кабинет. Шура и Даша повернулись к близнецам. Она была растрёпанная, словно разгорячённая любовной схваткой, а он – эффектно позолоченный падающим из окна светом. Между ними на столе в беспорядке лежали Серёжины эскизы.

Герман подошёл и аккуратно сложил их обратно в папку.

— Знаешь что, - сказал он Елисееву, стараясь вложить в слова всё презрение, которое к нему испытывал, - да, мой брат просто мальчик. Но он знал, чем ему больше всего нравится заниматься, ещё в десять лет, когда он украл у девчонок иголки с нитками и по видеоурокам с YouTube сшил из старой простыни футболку с двумя горловинами. Она и сейчас на мне, эта футболка. А ты в жизни ничего своими руками не сделал. И твоим Домом моды, которого нет, даже пэтэушницы брезгуют.

Сунув папку под мышку, Герман направился к выходу. Уже у двери его догнал вопрос:

— Какой там у вас график в клубе?

— Чего? – с раздражением отозвался Герман.

Папка чуть не выскользнула, и он перехватил её поудобнее.

— Ну, график, - повторил Шура Елисеев. – Выходные и эти, как их… рабочие смены? Сможете приехать в понедельник на фабрику и закинуть документы в отдел кадров?

Серёжу взяли в штат закройщиком. Во всяком случае, так теперь гласила его трудовая книжка. А неофициально…

— Оформят модельером кого-нибудь, чисто так, - Сергей с пренебрежением махал рукой, - а всю работу буду делать я, конечно.

Он смеялся над замешательством Германа, запрокидывая голову, своим нещадным смехом, таким, будто что-то разбилось на тысячи осколков.

Вся работа свелась к бесконечной телефонной переписке, да пару раз в неделю они выезжали в офис с эскизами. Потому что у Елисеева, бестолочи, не было ни помещения, ни моделей. Ни денег – хотя тут вопрос спорный: у Германа сложилось впечатление, что того, что Шура называл «нет денег», близнецам бы хватило на год безбедного существования.

С таким же успехом Сергей с Елисеевым могли играть в «Монополию» и радоваться друг на друга, какие они успешные бизнесмены. Но Германа очень скоро перестало это волновать.

Лера не звонила.

Тени становились длиннее, и деревья роняли листья, как слёзы. То, что составляло подоплёку жизни Германа, натянулось струной. Эта струна его удушала. Впервые он осознал, как мучительно ожидание.

12.

Лера снова возникла в жизни Германа, когда он уже перестал ждать.

Это случилось в мастерской, где брат в последнее время пытался что-то соорудить на манекене. Сооружение топорщилось нитками, манекен всё больше напоминал пугало, Сергей ползал по полу с телефоном, пытаясь поймать нужный кадр.