Беременная для альфы

Эх, Лизка, какой же дурой ты была. Говорила себе о том, что заботишься о ребенке, но не замечала очевидного; купалась в проблемах, иногда забывала о том, что внутри бьётся крохотное сердечко, для которого я должна сделать всё возможное, только бы у него было всё лучшее. Он ведь мой, любимый, лучший, малыш, за которым с этого дня я буду приглядывать намного лучше.

— Лизка, ну как тебя угораздило-то? — когда врач закончил с нотациями, ко мне подбежала Милка. — Это же транс! Почти никто из нимф так не делает! Это опасно!

— Я знаю, но меня как-то резко скрутило, я сама не знаю, что это было… — пыталась оправдаться, хотя сама теперь понимала, что это было не очень умно.

— Да ты хоть понимаешь, что происходило?! — у Милы на глазах появились слёзы. — Дура ты, Лизка! Хорошо хоть хватило ума мне рассказать кто отец! Если бы не это, кто его знает, что случилось бы и с тобой, и с ребенком! Да ты чуть его жизнь не погубила своим молчанием! Ты хоть понимаешь, что это как аборт сделать? Убийство невинной души!

Милка уже натурально рыдала, а я просто не могла игнорировать её слова. Да, это правда. Нужно было сказать, чем быстрее — тем лучше. Не ради меня, а ради ребенка.

— Как так можно было? На себя наплевать, так хоть ребёнку дай жить! Ты идиотка, понимаешь?!

— Согласна, — сжала губы от такого неприятного факта и погубила голову. Не хотелось смотреть на Егора, потому что я видела: если Милка просто говорит, то он и убить может за такое. На его руках уже начала появляться шерсть, глаза сверкнули, зоркий взгляд испепелял меня только за одно — за то, что вовремя не сказала правду.

— Мила, оставь нас наедине, — процедил он. Если бы я не знала, что он не тронет меня, то капитулировала бы в окно. — Пожалуйста.

Для Милки это был более чем аргумент, поэтому, ещё раз смерив меня взглядом полным ненависти, она захлопнула дверь.

Смотреть на Егора было очень стыдно. До дрожи и мокрых трусиков. во всем смыслах! Понимаю, он от меня натерпелся столько, что кошмар, я не права, дура и прочее. Короче, Милка полностью права и имеет права называть меня любыми словами. Но я понятия не имею, что мне говорить Егору!

— Лиза, — мрачный тон и такой же хмурый взгляд не предвещали ничего хорошего.

— Егор! — перебила его, приподнимаясь на больничной койке, чтобы быть повыше. — Выслушай меня, пожалуйста!

— И что же ты мне расскажешь? — прорычал он. — Что-то, чего я еще не знаю?

Упс. Такого точно нет. Хотя, могу предположить, что любые мои объяснения он сейчас воспримет в штыки. Но я должна! Пусть не ради себя и своих желаний. но ради малыша!

— Прости, что я не сказала, — опустила глаза, боясь смотреть в звериный взгляд и ловить его оскал.

— Прости? Лиза, ты хоть понимаешь, что натворила? Опустим, что ты чуть было не угробила себя и нашего ребенка, но ты хотела лишить меня возможности видеть, как растет мой сын!

— Или дочь, — вякнула зря.

— Или дочь, — рыкнул оборотень так, что можно было подумать, будто он уже обратился, пока я не видела. — Неважно! Ты понимаешь, что это эгоистично?

— А ты, — я сглотнула горький ком в горле и вспомнила все то, ради чего молчала. — Ты понимаешь, что ты говоришь только о себе и ребенке? А как же я? Ты был бы со мной только ради ребенка? Или стал бы приходящим папой, которого лучше бы совсем не было?

— Лучше? Лучше решить за ребенка и лишить его отца?

— Я не хотела лишать его отца. Я, наоборот, хотела дать ему настоящую семью, понимаешь? Семья — это когда у малыша есть родители, которые любят его и любят друг друга! Он заметит, если чего-то не хватает? Думаешь, любому ребенку понравится расти, видя, что его папа в жизни бы не общался с мамой, если бы не приходилось воспитывать общего сына или дочь? А маме каково это будет, ты думал? — Я почти плакала. В голове вмиг ожили все картины, которые пугали меня, когда стало известно о беременности. Предостерегающе пискнул какой-то подключенный ко мне прибор, но было уже все равно. — Я всегда хотела замуж по любви! Чтобы муж любил меня, а не оставался рядом, потому что когда-то один раз ошибся и переспал со мной! Я же видела, что была не нужна тебе, ты все время меня отталкивал, сколько бы я ни пыталась тебя завоевать! Но я продолжала пытаться, потому что…

Я всхлипнула. Собиралась продолжить — «потому что успела в тебя влюбиться!», но Егор вдруг обхватил мое заплаканное лицо своими большими горячими ладонями.

— Ты маленькая дурочка, — прорычал он, но это прозвучало почти ласково. — С чего ты решила, что не нужна мне?

— Но ты… Ты, — сквозь слезы было трудно рассмотреть выражение его лица, но слов вполне хватило. — Ты же говорил…

— А у тебя был жених, — Егор провел большим пальцем по щеке, стирая слезинку. — Как думаешь, что я испытывал, видя тебя рядом с этим? Мне было трудно, стыдно, ведь я знаю, что нимфа предназначена сатиру и никому другому. Но я хотел безумно сексуальную, взбалмошную, невероятную нимфу, которая подарила мне всего один миг невероятного счастья и сбежала.

— Тогда почему ты сразу не сказал мне все это? — Мои слезы лились сами и тут же высыхали, мне хотелось одновременно смеяться и плакать. — Я же просто разрывалась… Я… Думала о своем малыше, а не только о себе, я не знала, что делать, чтобы у него был отец, но чтобы я тоже была счастлива! Если бы я знала, что нужна тебе…

— А было не видно? — Егор так удивился, что даже выпустил мое лицо из ладоней. Теперь он осторожно, одним пальцем, вытирал мои слезы, но делал это машинально, о чем-то размышляя. — Я же не мог устоять каждый раз, когда тебя видел!

— Ты меня хотел! — всхлипнула я. — А я хотела, чтобы ты меня любил! Не только ребенка, но и меня! Это не только феи не могут выходить замуж без любви, нимфы тоже…

— Кому угодно хочется по любви, — философски вздохнул Егор. Я не могла уняться:

— Я не знала, с какой стороны к тебе подойти, пыталась завоевать тебя! Обратить на себя твое внимание! Борщ этот! Знаешь, как я испереживалась?

— Борщ? — Егор поморгал, глядя на меня, и вдруг захохотал. Он так долго смеялся, что врач заглянул в палату, цепким взглядом пробежался по лежащей на кровати мне, убедился, что все в порядке, и укоризненно покачал головой. Дверь захлопнулась. — Ох, черт побери! Лизка! Нет, я не стану тебя оскорблять, ты все-таки мать моего ребенка. Тебе подружка все расскажет. Борщ!.. Так. — Его лицо вдруг стало строгим, мрачным и таким суровым, что самая злая учительница из первого класса нервно курила бы в сторонке. — Афродизиак в борще — тоже твоих рук дело?

— Ну… Я… — А-а! Я спалилась! Нужно было сразу сказать «нет» и сделать морду кирпичом, а теперь уже поздно! Нет, все они кругом правы, дура я, как есть дура! — Это не я! Я не знала, что оно так подействует! Я собиралась просто борщ сварить, а Са…

— Так-так, — оборотень выдал хищную ухмылочку. — Новые обстоятельства? Что за Са? Это не наша ли общая знакомая суккуба?

— Нет, — наученная опытом, твердо заявила я. — Это я хотела сказать «само получилось».

— Само, да, — кивнул Егор. — Ох, Лизка… Луна, наверное, ненавидит меня. Или очень любит.

— Какая Луна? — завороженно переспросила я. — Почему?

— Та самая, — оборотень кивнул куда-то в сторону окна. — Которая распределяет пары оборотням. Чтобы наградить какого-то несчастного тобой, его надо или очень любить, или сильно ненавидеть.

— Мной? Ненавидеть?

Я уже собралась обидеться — нет, ну а что? Нечего такое говорить нервной беременной женщине! Но тут дверь палаты распахнулась.

Снесенный молодецким ударом рогов, врач отлетел куда-то к стеночке и стал сползать по ней, держась за сердце и бессильно выкрикивая угрозы. А в палату ворвался не кто иной как Валера. И выпрямился, гневно воззрившись на Егора.

— Что ты делаешь в палате моей девушки?

О нет. Не может быть. Не верю! Я не верю, что он решил устроить этот цирк. Ущипните меня, вдруг я сплю. Сама я себя ущипнуть не могу — руки заняты фейспалмами.

— Хочешь поговорить о девушке? — снова хищно усмехнулся Егор и текуче поднялся. В его движениях прорезалась такая волчья грация, что я залюбовалась. — Хорошо. Поговорим.