Страница 23 из 130
Власть и заметное превосходство над всеми в силе, довольно быстро растлили деспота. Предпочитая, чтобы, высунув языки, рыскали и охотились рядовые волки, Смельчак со свитой выходили из-за деревьев только тогда, когда жертва уже дымилась кровью. Поначалу они отнимали ее силой, но мало-помалу сами добытчики свыклись с этим беспределом и, завершив набег, покорно отходили в сторону, в ожидании своей очереди. Изредка, когда охота предвиделась особенно легкой, шайка Смельчака, чтобы размяться, тоже участвовала в налете.
Питались звери так хорошо, что их шерсть приобрела особый блеск, от чего при свете луны казалась серебристо-белой. Ум и хитрость Смельчака позволяли успешно завершать все налеты, отличающиеся, как правило, бессмысленной жестокостью. Возможность играючи, без усилий добывать поживу, привела к тому, что и остальные, доселе неагрессивные волки втянулись в этот дикий разбой.
Скитники стали то и дело натыкаться в лесу на зарезанных, но не тронутых телят. Как-то даже обнаружили растерзанного волками медвежонка. Рядом, уткнув морду в живот, сидела оглушенная потерей медведица. Безвольно опустив передние лапы, она раскачивалась из стороны в сторону, как человек. Тяжело вздыхала и горестно поскуливала. Жалко было мамашу, и люди проклинали серых, но в то же время полагали, что «на все воля Божья». Стая почувствовала себя хозяйкой всей Впадины и бесцеремонно промышляла даже возле скита: затравленные олени, ища защиту, жались к поселению.
Однажды олений табунок, в надежде, что волки не посмеют подойти вплотную к скиту, расположился на ночь прямо под бревенчатым частоколом. Не успели олени задремать, как тревожно захоркал вожак. Олени испуганно вскочили, прижались друг к другу. Один из них, ни с того ни с сего начал вдруг с силой, словно от кого-то отбиваясь, лягать воздух. Но сколько олени ни всматривались в безмолвный мрак, они не смогли разглядеть ничего подозрительного. Тем временем рогач, взвившись на дыбы, упал и начал кататься по траве. Воздух наполнился запахом смерти.
А серые тени, уже не таясь, выныривали из мрака со всех сторон, и вскоре табунок превратился в метущийся хаос: обезумевшие животные прыгали, падали, хрипели, захлебываясь кровью. Вся эта резня продолжалось не дольше десяти минут. Когда поднятые лаем собак мужики уяснили, что происходит и пальнули для острастки в черное небо, все было закончено.
Утром при виде множества истерзанных туш, лежащих на примятой, бурой от крови траве, потрясенные скитники окаменели. Казалось, что даже белоголовые горы и те с немым укором взирали на столь безжалостное побоище.
— Сие — проделки диавола в волчьем обличии! Пора дать ему укорот! — возгласил Маркел.
Еще до этого необъяснимого зверства, время от времени, изучая по следам жизнь стаи, Корней уяснил, что ей верховодит умный и кровожадный зверь. Скитник был уверен, что если ему удастся выследить и уничтожить вожака, то разбой прекратится. Распутывая паутину следов, он не единожды выходил на место отдыха волков, но вожак, умная бестия, всегда уводил стаю раньше, чем он мог сделать верный выстрел.
Сам же Смельчак скрытно наблюдал за скитником довольно часто. Корней чувствовал это, и несколько раз их взоры даже скрещивались, но за то мгновение, пока он вскидывал ружье, зверь успевал исчезнуть — словно таял в воздухе. Просто дьявольщина какая-то!
Зная наиболее часто посещаемые шайкой серых места, скитники устроили с вечера засады на всех возможных проходах. Елисею с сыном достался караул возле ключа, отделявшего кедрач от осинника.
Натеревшись хвоей, они сидели в кустах, не смыкая глаз и держа ружье наготове. При свете луны слушали ночные шорохи, редкие крики птиц. Вот бледным привидением проплыл над головами филин. Вышли на прогалину олени. Сопя и пыхтя, вскарабкался на косогор упитанный барсук. Забавлялись в осиннике зайцы. И только волков не было видно, хотя стая все это время бродила неподалеку, искусно минуя засады.
Среди ночи у Корнея на несколько минут возникало знакомое ощущение чьего-то взгляда, испытанное им еще во время первой охоты, но он так и не приметил Смельчака, вышедшего прямо на него. Волк некоторое время понаблюдал из-за куста за давним соперником и увел стаю в недоступную глухомань.
Последующие засады также не дали результата. Попробовали насторожить самострелы. Одного из волков стрела пробила насквозь. Живучий зверь с четверть версты бежал, временами ложась на траву и пытаясь зубами вытащить стрелу, но рана была смертельной, и он вскоре околел. Скитники нашли его по голосу ворона-вещуна, каркающего в таких случаях по-особому. Шкуру снимать не стали — от волка исходила невыносимая вонь.
— Питаются хорошим мясом, а пахнут дурно, — удивлялся Тихон.
— Они ж слуги диавола, — пояснил Корней.
После этого случая стая словно испарилась. Ставшие уже забывать о ее существовании люди через несколько месяцев вновь были потрясены жестокой резней оленей. Но и в этот раз волки бесследно затерялись в путаной сети отрогов и распадков. Повторные облавы, пасти, луки на тропах и на привадах теперь вообще не давали результатов. Видимо, предыдущий урок не пропал даром. Поднаторевший Смельчак запросто разгадывал хитроумные замыслы охотников и всегда обходил ловушки.
Смекалка вожака проявлялась порой самым неожиданным образом. Он, например, догадался, как избавляться от постоянно мучивших волков блох.
Как-то раз, переплывая речку, Смельчак заметил, что сотни паразитов, спасаясь от воды, собрались у него на носу. Выйдя на берег, волк взял в зубы кусок коры и стал медленно погружаться с ним в воду. Дождавшись, когда все блохи переберутся на кору, он разжал зубы…
А однажды зимой волки, обежав в поисках оленей все распадки и отроги, обнаружили наконец небольшой табунок, но никак не могли подкрасться к нему для успешной атаки — запуганные животные не позволяли приближаться, догнать же их по глубокому снегу узколапые хищники не могли. Вот если бы весной по насту!
Инстинкт подсказывал Смельчаку, что стаю выдает их резкий запах. И тогда перед набегом звери, следуя примеру вожака, долго терлись о снег, политый мочой оленей, и их свежий помет. Эта немудреная процедура позволила подойти к табуну настолько близко, что удалось зарезать разом важенку и престарелого рогача. Стая попировала и залегла на долгожданный отдых. Случайно наткнувшиеся на место трапезы, охотники вспугнули зверей. Объевшиеся волки убегали поначалу не торопясь, грузно прыгая, но, когда меткий выстрел уложил одного из них, они тут же изрыгнули съеденные куски мяса на снег и махом оторвались от преследователей. Одна из пущенных вдогонку пуль настигла замыкавшего цепочку волка. Раненый зверь зашатался. Промокшая от крови и снега шерсть слиплась клочьями. Изнемогая, волк повернулся к бегущим на снегоступах стрелкам и, злобно оскалившись, пошел навстречу смерти. Остальные члены стаи укрылись в окрестностях пещер, куда скитники никогда не заходили.
Корней, хорошо изучивший повадки Смельчака, давно уверовал, что вожак стаи — порождение дьявола. Не мог же Творец наделить столь выдающимися способностями такое жестокосердное чудовище!
Смельчак тоже хорошо знал своих гонителей, а особенно Корнея, чуя в нем сильного противника, тушуясь порой от его уверенного и проницательного взгляда. Волк привык видеть в глубине зрачков любого встретившегося ему существа панический страх. В глазах же этого парня горел особый, неустрашимый огонь. Он бесил Смельчака, но вместе с тем и притягивал, порождал желание вновь схлестнуться, помериться силой взгляда.
Осмотрительно избегая прямой стычки с Корнеем, Смельчак, дабы доказать свое превосходство, задумал прикончить его верного товарища — Лютого. Да и сама стая давно точила клыки на слишком независимого и оборотистого кота. Но ушлый Лютый спал только на деревьях, а уж чуткости у него было несравненно больше, чем у серых. Однако удобный случай своре вскоре все же представился.
По изменениям в следах Лютого волки поняли, что кот повредил лапу. И действительно, когда они встретили рысь, она сильно хромала. Не воспользоваться этим было глупо, и вожак с ближайшими сподручниками пустились в погоню. Спасаясь от преследователей, рысь побежала по склону крутого отрога, заметно припадая на переднюю лапу. Бежала она с трудом, а споткнувшись, даже неловко растянулась на камнях. Свора, окрыленная доступностью жертвы, прибавила ходу и уже предвкушала скорую расправу, но, почти настигнутый, Лютый успел заскочить на узкую горную тропу и скрыться за скалистым ребром, где в засаде терпеливо караулил Корней с дубиной. Он пропустил рысь, а затем по очереди молча посшибал в пропасть всех волков, выбегавших из-за поворота.