Страница 129 из 130
Для старообрядчества непримиримость в вопросах веры являлась равноценной собственному спасению. Именно поэтому старообрядец есть для России новый тип человека. Его не знали ни Древняя Русь, ни Московское царство. В основе его — душевная тревога и мука, вызванная потерей святости бытия в любимой стране — матушке России.
Раскол по своим внутренним духовным переживаниям есть явление глубоко драматичное. Он означал уход многих деятельных и грамотных россиян из лона государства и властвующей Церкви, которыми, как они полагали, овладел Антихрист. Это существенно повлияло на ход исторического развития России, ослабило ее.
Вопреки устоявшемуся мнению о растворенности, нивелировке личности в общинах старообрядцев, особенность их мировоззрения, как раз напротив, способствовала глубоко личностному восприятию окружающей действительности. И поныне староверы осознают себя единственными хранителями, защитниками истинного православия и старорусской национальной культуры и почитают своим долгом сохранять в чистоте древлерусскую веру до второго пришествия Христа.
Эта сверхзадача личной ответственности давала и дает старообрядцам силы для преодоления экстремальных трудностей и невзгод, развило в них исключительную способность к адаптации, включая житейскую предприимчивость. Ибо каждый период 350-летней истории староверства, порой кровавой и бессмысленно жестокой, требовал новых форм и способов сохранения старого уклада.
Почти двести лет старолюбцы жили без епископов. Николай I поставил задачу «искоренить раскол» и вообще запретил старообрядцам принимать рядовых священников, переходящих к ним из господствующей Церкви.
Поэтому в сороковых годах 19 века для самоорганизации, духовного выживания и укрепления первородного православия назрела необходимость избрать рукоположенных архиереев с восстановлением трехчинной иерархии: епископ, пресвитер, диакон.
На общих тайных собраниях сложившихся духовных центров было решено послать на поиски подходящей, достойной кандидатуры епископа особо доверенных делегатов. Нужно было найти еще и страну и место для учреждения архиерейской кафедры за границей, так как в России это было невозможно из-за усилившихся притеснений.
В итоге избрали село Белая Криница в Австрии, потому как староверы жили там свободно и беспрепятственно исполняли все древние обряды и Богослужение и даже пользовались некоторыми привилегиями. Возглавить древлеправославную старообрядческую церковь убедили проживавшего в Константинополе святителя Амвросия, являвшегося 23 священником в своем роду.
28 октября 1846 года в Белокриницком монастыре в торжественной обстановке через повторное миропомазание он принял на себя обязанности митрополита — верховного пастыря старообрядческого общества.
В летописи о нем написано, что «владыка был святой человек, много заботился о бедных, не был сребролюбив и радел о том, чтобы народу было покойно и не приходилось терпеть неправды».
В свое время он был отстранен от должности турками, поскольку заступался за местное население. Рукоположив несколько епископов, Амвросий дал начало так называемой Белокриницкой иерархии, находящейся в Австрии. Ее священство быстро распространилось также и по другим странам, где обосновались старообрядцы. В 1853 году им была основана Московская старообрядческая Архиепископия.
Сибирские же общины, не имея возможности из-за удаленности и оторванности приглашать епископов, стали вынужденными беспоповцами.
Часть старообрядцев вообще отвергла священство, утверждая, что «священный чин повсюду упразднен, и потому таинств более нет, кроме крещения и исповеди на основании канонических правил. «Сам Христос, — говорили они, — будет нам невидимым Святителем, как непреложно Он есть невидимый глава церкви православной». Эта часть старообрядцев и получила название беспоповцев. Важно подчеркнуть, что беспоповцы отвергали и отвергают священников и всю иерархию «не по принципу, а лишь по факту», т. е. они признают необходимость священства и таинства, но считают, что в сложившихся условиях правильных попов нет, восстановление их невозможно, следовательно, невозможно и совершение пяти таинств. У них обязанность исполнения религиозных обрядов возлагается на наставников, избираемых общиной.
Бегуны, являвшиеся наиболее ярыми последователями старой веры, мир антихриста отрицали буквально. Они считали, что истинный православный должен разорвать всякую связь с обществом и стать странником — не иметь «ни града, ни села, ни дому». Бегуны отвергали всякое подчинение властям, не платили податей, избегали военной службы. Странническое учение объявляло уход из мира главной целью человека, ибо бегство есть «брань с антихристом», но не открытая, которая невозможна до последнего пришествия, а в форме «противления его воле и не исполнения его законов».
Еще на заре раскола у старолюбцев появилась мечта о земле обетованной, окруженной природными преградами — свободной стране Беловодье, воплощавшей идеал спасения, где царит воля и справедливость. По преданиям, находится она где-то на востоке, в Опоньском царстве и откроется только тому, кто тверд в древлеотеческой вере.
Что любопытно, в Индии тоже существует легенда о сказочной стране всеобщего благоденствия где-то в Гималайских горах, называемая Шамбалой, что в переводе означает «Белый остров». Туда могут попасть только люди высшей святости и духовной чистоты. Это место так защищено Творцом, что диавол и приблизиться к нему не смеет.
Долгое крепостное право, существовавшее в России, привело к тому, что у крестьянина, занятого подневольным трудом, не было желания и устойчивых навыков к упорному, целенаправленному труду. А в староверческих поселениях занятие трудом каждого члена общины с малых лет было таким же естественным делом, как молитва, обед, сон — они работали на себя и свою общину. В их мировосприятии неустанный труд являлся высшим предназначением человека. Поэтому их культура не знала такого явления, как нищенство. Раскол дал удивительные результаты своего союзничества и братства в организационной и хозяйственной деятельности. В невольной соревновательности с государственной системой, пользующейся, казалось бы, передовой структурой, раскол не открывал Америк, не искал чужедального опыта, а взял основу институт земства.
Жизнестойкость общины обеспечивалась немудреным и естественным балансом коллективизма и единоначалия, включавшем строгую нравственную дисциплину. Это осуществлялось через самоуправление сообщества, соборное обсуждение вопросов, но вместе с тем и безоговорочное послушание в исполнении решений общины и указаний наставника.
Бытовой и нравственный уклад семьи староверов держался и держится на прочной и долговечной основе: его определяют лучшие традиции русской национальной культуры, неистребимый культ чистоты во всем.
Свидетельство тому — поразительно быстрое становление общин при любых, даже самых неблагоприятных условиях, на новых девственных и малородных землях. Обладая традиционно крепкой общинной спаянностью, обеспечиваемой взаимной поддержкой друг друга, особой любовью к матушке-земле, неистощимым трудолюбием, трезвым и здоровым образом жизни, исключительной честностью, смекалкой, выносливостью в борьбе не только с капризами погоды, но и с жизненными препонами, они проявляли себя самым лучшим образом.
Губернатор Трескин, правивший Восточно-Сибирским краем в начале 19 века, после первой же инспекционной поездки по своим владениям, которые, разумеется, оставили в нем тягостное впечатление о староверах же писал: «…они и камень сделали плодородным».
Старовер не курил, не пил вина, а в Сибири и чай заваривали только на травах. Строго соблюдал посты и моральные уставы, не плясал под чужеземную дудку и лишь в одном не знал воздержания — в работе.
Старообрядцев действительно отличает высокий уровень сознательной дисциплины, без которой невозможно было бы сохранение первоисточного богослужения и уклада жизни в нетронутом виде. Они, вопреки всем бедам и обстоятельствам, упрямо хранили в себе национальную культуру, традиции. Этим людям удалось через осмотрительный консерватизм, как бы остановить историю, посадить ее под замок, фактически законсервировать ее срез, существовавший в прошлых веках, невзирая на периоды безжалостного преследования. Взяв за основу институт земства с его практикой советов, сходов (соборов), выборного самоуправления, принципы общинного пользования капиталом. Они выехали из лесов на большую дорогу экономики. Братство и общинность старолюбцев, свободно складывающиеся и свободно развивающиеся, взаимоподдержка и культура привели к неожиданному повороту, когда в рыхлой и плохо управляемой стране, эта часть народа повела хозяйство и быт лучше и успешней.