Страница 5 из 12
Олег не знал всех схем данных мошеннических операций, но то, что они были, он знал точно! Даже одноклеточной амёбе, не имеющей мозга, и то всё было бы очевидно. Это был сплав администрации с блатными. Первые занимались бухгалтерией, а вторые обеспечивали промку рабочей силой всеми правдами и неправдами, заставляя мужиков работать по четырнадцать-шестнадцать часов в сутки. Кроме того, блатные обеспечивали порядок на промке, явно имея какие-то блага за то, что, по сути, выполняют работу администрации. Конечно, эта система была не новой. Её придумали англичане ещё несколько веков назад. Вынужденные поддерживать порядок на своих новых колониях, они давали дубинки и свисток сильным осуждённым, чтобы те держали в страхе остальных, давая им в награду усиленное питание. В случае той зоны, где был Олег, всё было не так очевидно, но всем, у кого были глаза, и хотя бы несколько граммов мозга, это было ясным как день! Блатные, конечно же, прикрывались какими-то понятиями, которые сами не раз нарушали, но для опытного «сидельца» это была лишь пыль в глаза.
Самым очевидным примером коррупции были зарплаты мужиков, работающих на промке. Дело в том, что Трудовой кодекс РФ распространяется на всю территорию России, вне зависимости, находится ли человек на свободе или нет. А это значит, что за восьмичасовой рабочий день работодатель обязан выплачивать сумму равную минимальному размеру оплаты труда, которая уже давно приравнена к прожиточному минимуму и составляет двенадцать тысяч рублей в месяц. А мужики на производстве получали от пятисот до девятисот рублей! И эта сумма ни за час, ни за день или неделю. Это сумма за месяц! При этом они работали почти в два раза больше восьми часов в день в невыносимых условиях, в опасности, что их убьёт током и при отсутствии элементарных норм гигиены. Жадность людей у власти дошла до того в этой зоне, что даже с этих мизерных денег вычиталось шестьдесят процентов, якобы на содержание осуждённых, и в итоге обычный работяга, в лучшем случае, получал четыреста рублей на свой лицевой счёт. Олег же никогда не лез разбираться, почему так, потому что ещё на воле, когда он несколько лет зарабатывал большие деньги, он знал: где большие деньги, там кровь и грязь! По крайней мере, в большинстве случаев было именно так. Помимо этого он видел, что происходило с теми, кто начинал возмущаться положению вещей на промке. К таким людям применялись санкции сразу с двух сторон. С одной стороны их ждала физическая расправа от блатных, которые создавали повод, чтобы избить неугодного, а с другой стороны его ждали репрессивные методы администрации в виде штрафных изоляторов и карцера.
Несмотря на все эти трудности, Олег всё равно вышел работать на промку. Только уже не потому, что обещал это предыдущему начальнику колонии, а потому, что тешил себя надеждами, что там, на промзоне, он своими трудовыми подвигами сможет заработать поощрения, которые прикроют его взыскания, что писали на него сотрудники администрации, оправдывая тем самым факт нахождения Олега в камере на строгих условиях содержания. А сами поощрения нужны были потому, что Олег был в иллюзиях об условно-досрочном освобождении за хорошее поведение. Но сейчас он отгонял от себя эти воспоминания, нахлынувшие благодаря куртке работника РЖД.
К вечеру Олег прибыл в Москву на Курский вокзал. На вокзале как обычно была суета, люди ходили туда-сюда с важным деловым видом. Постоянно находясь в разъездах по сборам и соревнованиям, Олег привык к такому скоплению народа, но сейчас он стоял и смотрел на всех этих людей, и эта картина напоминала ему научную передачу про муравьёв, снующих по своему муравейнику, которую он посмотрел ещё в детстве. Но, быстро взяв себя в руки, он, не выходя на улицу, пошёл по указателям к знакомой буковке «М», обозначающей Московский метрополитен им. В.И. Ленина. Хотя, последней приписки с фамилией лысого вождя революции на указателях не было. Зато появилось дублирование указателей на английском языке. Видимо, на это повлиял чемпионат мира по футболу, проходивший в России несколько лет назад, но спросить об этом Олегу было не у кого, слишком серьёзные лица были у окружающих его муравьёв. Он, наверное, тоже был бы похож на такого муравья, но слишком уж выделялся на фоне остальных из-за своей одежды.
Такое выделение не осталось не замеченным и сотрудниками милиции при вокзале, только те почему-то назывались полицией на иностранный манер, носили скорее чёрную форму, нежели синюю. Олег, конечно, слышал о подобных изменениях, но это всплыло в его голове не сразу. Двое полицейских остановили его:
– Сержант Титюшкин. Предъявите документы, – сказал один из них.
– Ребят, а вы сами-то кто будете? Почему на вас бейсболка вместо милицейской фуражки? Вы, вообще, по форме одеты? – не признав поначалу сотрудников полиции, отвечал Олег.
– Мужик, ты пьяный что ли? Пройдём-ка в отделение! – сказал помощник Титюшкина.
– Спокойно-спокойно! Вот мой паспорт, – Олег протянул паспорт сотруднику полиции.
Те взяли документ и, внимательно изучив его, всё равно предложили Олегу пройти в отделение.
– Пройдёмте! – сказал Титюшкин, показывая в сторону отделения полиции.
– Оно вам надо? – спросил Олег и показал Титюшкину справку об освобождении. – Ребят, я домой еду!
Титюшкин ознакомился со справкой и, постучав паспортом Воеводина себе по руке, пристально посмотрел на Олега. Тот тоже не отводил взгляд от полицейского с умиротворяющей уверенностью, будто он уже знал, какое решение примет сотрудник.
– Счастливого пути! – сказал Титюшкин и вернул документы Олегу.
Олег быстро пошёл в сторону касс метро, заметив, как спорили между собой отдаляющиеся «полиционеры». Наверное, они спорили, стоило отпускать его или нет, но обоим было очевидно, что внешний вид Олега и его справка об освобождении говорили о том, что поживиться у него было нечем. По дороге к кассам Олегу в голову пришла забавная мысль: «Почему все сотрудники с комичными фамилиями типа этого Титюшкина всегда сержанты или рядовые, а со звучными фамилиями типа Колокольцев, Капитанов и тому подобными становятся как минимум высшим офицерским составом? Может, это такая реформа МВД? Или есть какое-то внутреннее распоряжение, в котором указано, что всех Титюшкиных не продвигать по карьерной лестнице, а всем Капитановым дуть в задницу до тех пор, пока они не дослужатся до генералов? А может, всё намного проще, и все эти Титюшкины меняют свои фамилии на более благозвучные по указу МВД перед предстоящим повышением?
Впервые за много лет Олег заулыбался своим мыслям. Он был в родном городе, из-за чего находился в хорошем расположении духа. Правда, улыбка у него была довольно странная, судя по всему, мышцы лица разучились производить подобное действие за много лет заключения, и поэтому она напоминала скорее улыбку злобного клоуна из фильмов ужасов, нежели улыбку счастливого человека.
Когда Олег, наконец-то, добрался до касс, первое, что его удивило – это отсутствие очередей. Он ещё помнил громадные очереди за жетоном метрополитена, особенно на станциях при вокзалах, поскольку там особенно многолюдно и большое количество приезжих. Он подошёл к кассовому окошку и спросил:
– Сколько стоит одна поездка?
– Семьдесят рублей. Дайте мне Ваш номер телефона, – быстро протараторила молодая девушка за кассой.
Олег не понял, зачем ей понадобился его номер телефона? То ли она хотела познакомиться, то ли тут дело в чём-то другом? Чтобы быстро понять ответ на этот вопрос, ему явно не хватало опыта общения с противоположным полом, так как его жена ушла от него, не дождавшись и трети от его большого срока. Он всё понимал и ни в чём её не винил, а даже, наоборот, был благодарен ей за потраченные годы. Тем более, эти годы, когда она была с ним, получились самыми тяжёлыми за весь его тюремный путь. Именно в эти годы он нервничал из-за того, как идёт следствие, а потом и суды. Именно тогда он в итоге получил свой антигуманный приговор. Именно тогда, когда его жена ещё была с ним, умер его отец. И, конечно, именно тогда она ждала, когда его выпустят из камерной системы и снимут ограничения на свидания. Но, видимо, подобные обстоятельства способны победить даже такое сильное чувство как любовь, и на свидания к Олегу ездить стало некому. Все эти мысли множеством картинок пролетели в голове у Олега и, так не найдя нужного ответа, зачем этой девушке у кассы номер его телефона, он решил спросить: