9 Правил Барыги

Громкоговоритель звонко затрещал командным голосом: «Воеводин, срочно прибыть в дежурную часть на освобождение! Повторяю! Олег Воеводин, пятый отряд, срочно прибыть в дежурную часть на освобождение!»

От локального участка отряда номер пять в сторону дежурной части не спеша шёл мужичок. Он не был старым, но и не был молодым. На вид ему было около тридцати пяти, но в его карих глазах отражался огромный опыт, который он уже успел накопить к своим годам. Несмотря на большое количество отсиженных лет, взгляд у него не потускнел, а по-прежнему светился любознательным карим огоньком. Это шёл Олег Воеводин.

Дойдя до дежурной части, Олег увидел, что там его уже ждал сотрудник, которого сам он называл Глебыч. На самом деле у Глебыча было другое отчество, просто Олег помнил его ещё с тех времён, когда молодой сотрудник по имени Глеб только устроился на работу в колонию обычным «ключником», в чьи обязанности входило открывать и закрывать локальные участки разных отрядов, выпуская осуждённых по их делам согласно распорядку дня. Глеб видел, как вёл себя в зоне Олег, а именно то, что он не лез в блатные дела, хоть и мог себе это позволить, и то, что он никогда не начинал без повода какой-то конфликт ни с сотрудниками администрации, ни с зеками. Олег же, в свою очередь, обратил внимание на нового ключника и видел, что, несмотря на его продвижение по карьерной лестнице, тот не прогнил и не стал типичным «вертухаем», ненавидящим всех находящихся в исправительной колонии. Пока Олег сидел, Глеб за эти годы сделал себе карьеру в этом исправительном учреждении и дослужился от обычного ключника до заместителя начальника колонии по оперативной и воспитательной работе. Поэтому Олегу уже было как-то не с руки называть его просто по имени, и он стал называть его Глебычем. Их отношение друг к другу можно было охарактеризовать, скорее, как уважительное. На это очень сильно повлиял тот факт, когда несколько лет назад Глебыч получил очередное повышение и вместе с этим получил доступ к личным делам осуждённых. И, конечно, он не удержался от соблазна взглянуть на дело Воеводина. Он узнал, что Олег был профессиональным спортсменом, а так же узнал о череде событий, которые привели его в колонию строгого режима, поэтому сейчас он хотел попрощаться с ним лично.

– Здорово, Олег! Дождался, наконец? – поприветствовал Воеводина Глебыч.

– Привет, Глебыч! Срок не резиновый, а, значит, рано или поздно должен был закончиться, – стараясь не показывать своё волнение, ответил Олег.

Глебыч дал распоряжение младшему инспектору принести личные вещи Воеводина, и тот стрелой помчался выполнять указание старшего по званию. Уже через мгновение белый мешок с вещами стоял в дежурной части. Ну как белый – это был уже, скорее, жёлто-бежевый цвет, так как от времени, в течение которого этот мешок простоял на складе, его белый цвет, мягко говоря, сильно потускнел. Олег вспомнил, как несчитанное количество лет назад в этот, ещё белоснежный, мешок сложили все его вещи, в которых он прибыл в колонию по этапу. Взамен ему дали уродливую полосатую робу, не подходившую ему по размеру.

В это время младший инспектор уже открыл мешок, от белоснежности которого остались лишь воспоминания. Из него вырвался резкий запах, заставив инспектора отвернуть голову подальше от мешка. Выбора у инспектора не было, и он, просунув руку в источник зловония, вытащил оттуда штаны и брезгливо бросил их на стол. Олег развернул штаны и не сразу узнал их, не веря, что когда-то он ходил в таких. К тому же, за долгие годы моль так сильно их изъела, что на штанах было столько дырок, словно в них стреляли в упор из дробовика. Затем на столе оказалась спортивная кофта, и всем в дежурной части стало понятно, что именно от этой кофты с капюшоном исходит основной неприятный запах. Видимо, от влажности, которая была на складе, кофта покрылась какой-то зелёно-желтоватой слизью. Смотрелась она так, будто весь долгий срок, пока сидел Воеводин, в неё высмаркивалась рота солдат. За кофтой на столе оказалась белая футболка с воротником. Белой, конечно, она была ровно настолько, насколько мешок, где она хранилась, можно было назвать белоснежным. Кроме того, она вся была покрыта зелёными пятнами, по-видимому, передавшимися ей от кофты. А вот дорогих фирменных кроссовок в мешке не оказалось. Младший инспектор с удивлением изучил протокол изъятия личных вещей Воеводина – в нём кроссовки числились, затем ещё раз осмотрел мешок и был вынужден признать пропажу.

– Жалобу составлять будете? – спросил тут же Глебыч.

– Глебыч, ты же сам знаешь, мужики не жалуются! – стараясь избегать слова «неприемлемо», ответил Олег.

– Вещи забирать будешь? – уточнил Глебыч.

– А сам-то как думаешь?! Лучше сожгите их, пока какую-то заразу здесь не разнесли, – сказал Воеводин, а затем будто сам себе добавил. – Похоже, придётся освобождаться так, в робе.

Справедливости ради, надо сказать, что вещи, в которых сейчас был Олег, лишь едва напоминали тюремную робу. За пару блоков сигарет в швейном цеху на промзоне умельцы отшили полоски со спины, а так же со штанов. При этом они подогнали всю эту одежду под нынешний размер Олега, который изменился за его срок, так как он похудел более чем на десяток килограммов в связи с недостаточным питанием и нервами, потраченными на судах. В общем, сейчас его одежда мало отличалась от обычной зимней куртки и штанов, лишь бирка на правой груди с фамилией, именем, отчеством и номером отряда выдавала тюремное предназначение данного одеяния.

Вообще, ходить в таких куртках в зоне было не положено. В них ходили только блатные, и то у них регулярно их изымали при обысках. А Олег свободно расхаживал в такой одежде по зоне, даже не скрываясь. Это вызывало зависть, и блатные однажды позвали Олега на разговор, задаваясь вопросом, почему со всех подобную робу снимают, а с него – нет? На что он с усмешкой ответил, что, наверное, он просто фортовый! Конечно же, в глубине души Олег догадывался, что, скорее всего, это Глебыч, поднявшись по карьерной лестнице, дал младшим сотрудникам распоряжение не трогать Воеводина. Но говорить об этом блатным было сравнимо с тем, чтобы самому залезть в петлю на виселице, так как пояснить по понятиям, каким образом у них с замом начальника колонии сложились такие отношения, было крайне проблематично. Поэтому, ограничившись одной фразой, он «убил» этот вопрос раз и навсегда, поскольку предъявить ему было нечего.

В целом отношения Олега и блатных можно было назвать стабильно напряжёнными. Это уже не были «смотрящие» старой формации. Это было скорее сборище деградантов и вымогателей. Они всячески старались создать некие сложные ситуации вновь прибывшим, чтобы те сделали какую-то ошибку или сами попросили помощи у «блат-комитета». После чего, так или иначе, они вытягивали все деньги из попавшегося к ним на крючок, а, когда деньги заканчивались, «вешали» долг на этого зека, и он отрабатывал его весь срок. Такие же сети не раз выставлялись на Олега, но он прибыл в зону, отсидев в камерной системе более четырёх лет, и уже успел понабраться опыта в таких делах. Кроме того, он успел посидеть в одной камере со многими серьёзными преступниками, от которых тоже черпнул опыта тюремной жизни. Когда блатные поняли, с кем имеют дело, и, увидев в Олеге ещё молодого сообразительного парня, попытки выставить его на деньги прекратились. Взамен им начались попытки иного характера. Им захотелось взять Олега в свою команду. Они предлагали ему всяческие блага и даже хотели назначить его смотрящим за общими делами в одном из бараков. Но Олег ценил свою независимость и понимал, что такой путь явно не его. На смену этим предложениям пришли новые… Против Олега стали плести интриги, блатные специально старались создавать для него сложные ситуации, чтобы поймать на свой крючок, но каждый раз Олег грамотно избегал все острые углы. После чего тактика блатных обычно менялась, и они предпочитали действовать руками лояльных к ним сотрудников администрации колонии. Те обычно выписывали на Воеводина рапорт о нарушении режима и далее либо закрывали его в штрафной изолятор на несколько суток, либо заносили взыскание в личное дело, что отрицательно сказывалось на возможности освободиться условно досрочно. Девяносто процентов зеков после такого сами бежали к блатным с просьбой решить их проблемы с администрацией и тем самым становились им обязаны, но Олег был не из таких. Он «читал» всю эту не шибко хитрую схему и предпочитал просто терпеть все эти невзгоды, понимая, что сотрудникам администрации это ситуация тоже быстро надоест.