Страница 270 из 341
«Что дает силы, позволяет побороть страх идущим в атаку, на сабли и копья врага, русских воинов? Что защищали ратные люди великого князя и поместное ополчение в бесчисленной череде сражений, за что сражались, рисковали жизнью, терпели лишения, свершали подвиги?» — раздумывал я. И ответ на этот вопрос я находил в священных символах и образах русских — храмах, иконах, крестах, знаменах: брань воинская являла и продолжала брань духовную-
Русские воины верили, что великий князь есть исполнитель воли небесной: «Бой — дело Божье. Что угодно государю, то угодно Господу, служба государю — Божья служба!» И главным орудием победы русских воинов был Животворящий Крест Господень на боевом стяге.
Я взглянул на Василия. Он вез полковую святыню к сотням взявших в руки оружие русских людей, которые, возможно, уже завтра пойдут под боевым знаменем защищать свою землю от пришедших убивать беспощадных врагов.
Добравшись до своего полка, собрал бояр.
— Вот знамя полковое, которое нам вверил по велению государя князь Василий Семенович Одоевский. Под ним мы будем сражаться, если нападет враг.
Я выбрал из детей боярских знаменщиков и они принесли клятву охранять его денно и нощно, не щадя живота своего.
Несколько молодых людей боярских определил для рассылки воеводских приказов. Пора выступать!
— Выдвигаемся к деревне Крюково. Сюда уже не вернемся, потому вещи свои забрать. Я буду во главе колонны, за мной — пешие, а затем уж — конница. Денисий, бери десяток верховых, отвечаешь за дозор. Троих вперед, версты на три, остальных — слева и справа.
— Понял, воевода, выступаем.
— С Богом!
Пешие собирались и строились долго, конные были уже готовы.
Наконец-то выступили.
Колонна растянулась на полкилометра, и пыль от множества ног и копыт поднялась густым облаком, лезла в нос, забивала глаза и толстым слоем садилась на одежду. Но самое неприятное — она демаскировала нас, выдавала противнику наше движение, случись он быть невдалеке.
К вечеру мы добрались до деревеньки. Одно название, что деревенька — так, стоят три завалящих избенки.
На ночевку расположись возле нее.
Пока воины разводили костры, чтобы приготовить похлебку, я собрал бояр и выехал с ними на осмотр местности, или, говоря современным языком — на рекогносцировку.
Солнце уже садилось, но еще было видно окрестности.
Мы пересекли вброд небольшую безымянную речушку и остановились. Увиденное не вселяло надежд.
Перед нами расстилалась широкая — метров триста в ширину — лощина, постепенно, от реки, поднимающаяся вверх. С обеих сторон лощину подпирали два небольших холма, поросших редким кустарником.
— М-да, — вздохнул один из бояр, по-моему — Ковшов. — Если татары оттуда, — он показал рукой на лощину, — пойдут, да под уклончик разгонятся — не остановить их будет. Пеших сомнут просто.
Все удрученно молчали. Воины они были уже тертые и понимали, что позиция не из лучших.
— Зато и преимущество есть, — подал голос молодой боярин. — Холмы по бокам — не любят их татары. Их удел — степь. Чтобы скорость набрать да перед ударом стрелами закидать. По крайней мере, с боков не обойдут.
— Это ты верно подметил. А уж как не дать им ударить в лоб, наша забота. Думать будем.
— А чего думать? Предлагаю пешцев в две шеренги поставить поперек лощины. Татары ударят, замешкаются, пока прорываться станут — тут нам самое время и ударить конными, в сечу их втянуть.
— Э, не сдюжат ратники! Неопытные! — зашумели остальные, перебивая друг друга.
— У меня только пешие холопы, — сокрушенно заметил один из бояр. — Все ведь полягут, где новых брать?
— Предложи лучше!
— Стоп! Не будем спорить! — вмешался я. — Сейчас возвращаемся, едим и отдыхаем. А завтра с утречка встречаемся здесь, на этом же месте. Кто чего придумает, чтобы выстоять удалось — тому от выживших почет и уважение, да и государь, думаю, не обойдет щедротами. Так что — думайте, бояре.
Утром, едва поели кулеш, я вскочил на коня и переправился через речку. Почти сразу же подтянулись остальные.
Перед сражением важно было на общем совете — «помычке», обсудить расположение позиций полка и замысел боя.
По традиции начать обсуждение дислокации полка я предложил самым молодым боярам. Румяный и безбородый — почти юноша, боярин из-под Владимира, предложил выкопать поперек лощины ров.
— Ну что же, предложение твое серьезное, но пока невыполнимое. Представь, сколько лопат надо, да и ратники перед боем выдохнутся.
Второй заявил, что нужна поддержка пушкарей.
— Уже лучше, — подытожил я. — Только дай совет — где пушки взять?
Боярин стушевался.
Дошла очередь до старших.
— Я вот что думаю, — заявил Денисий, — не гоже пешцев под удар конницы подставлять. Надо их на склоны холмов поставить. Как мы сшибемся, пусть стрелы мечут издали да сулицы кидают, а потом уж с двух сторон — с холмов — и навалятся. Когда у конного скорости нет, двое пешцев его копьями одолеют.
— Верно мыслишь, Денисий. Только если мы на себя удар в лоб примем, мало кто уцелеет. Еще предложения есть?
Все молча переглядывались. Я продолжил:
— Думаю вот что, бояре. Надо проволоки железной купить да на кольях поперек лощины ее натянуть. Трава высокая, проволоки видно не будет. И сделать несколько рядов такого заграждения. Татары на ходу ее не узрят, кони падать начнут, задние на упавших налетят — свалка получится, и тогда уже силы таранной у конницы не будет. Вот тут-то самое времечко по ним и ударить. Конники спереди, пешцы — с флангов. И стоять твердо! Коли побежит кто — сам зарублю! За нами войск нет. Вся Русь с надеждой на нас смотрит. Внушите это своим воинам. Отцы и деды наши татар бивали — думаю, слышали все о Куликовом поле. Так и нам стоять должно, для нас эта лощина — наше Куликово поле.
Я замолчал. Все обдумывали услышанное.
— А где проволоку-то железную брать? Нету у нас!
— Купим! — заявил я твердо. — Подводы есть?
— Есть! — нестройно ответили бояре.
— Отрядите воинов с подводами в Коломну, и пусть скупят всю проволоку, что найдут — вот деньги.
Я достал из поясного кошеля серебро и отдал Денисию.
— На тебя полагаюсь!
Денисий ускакал.
— Остальным конным копья готовить. Проволоку привезут — покажу, где вбивать. Пешим — на холмы. Укрыться за кустами, лопухов нарвать, травой прикрыться — чтобы татары вас сразу не разглядели. А по сигналу моему — с холмов в атаку броситься. Вестимо — с холма бежать с оружием легче, чем в гору.
— Какой сигнал будет? Не проглядеть бы!
— Как татары падать начнут да наши конные в атаку пойдут, слушайте внимательно. Как рев раздастся — то и будет сигналом.
— Это труба, что ли, такая, навроде охотничьей?
— Ага. Теперь — за работу. На холмах деревья не рубить, а то татары углядят пеньки свежие. Рубите за рекой, где деревня.
Все разъехались. Я же въехал на холм и огляделся.
Вдали виднелся лес, в нем — широкая просека. Если татары в этом месте захотят ударить, сначала через просеку им проехать надо, потом построиться развернутым фронтом для атаки. На это не менее получаса, а то и поболе уйдет. Для нас — выигрыш во времени. Надо дозорных сюда поставить, пусть поглядывают.
Я спустился вниз, переехал через реку и отдал распоряжение выставить дозор на вершине холма.
Нашел в расположении лагеря молодого боярского сына Евлампия.
— Назначаю тебя помощником воеводы — будешь отвечать за лагерь и обоз. Выставь охранение стана и готовь ему смены. Если же основные силы полка примут бой за рекой — будь готов принять отвод конницы и пешцев.
Предусмотреть «отвод», то есть организованно собираться и отступить, было важно, чтобы сберечь ратников. А наличие за спиной надлежащим образом устроенного «обоза» благоприятно влияло на моральное состояние конницы перед боем.
Я выделил Евлампию пеших воинов и конных ратников — для связи со мной.
Воинский стан жил своей жизнью — тесали колья, чистили и точили оружие, драили песком и смазывали конопляным маслом кольчуги — так, что они сверкали, словно серебряные. Несколько человек кашеварили у костров. Почти привычная жизнь ратника в походе, но чувствовалось во всем напряжение. Всех тяготила неизвестность. Для воина держать оружие в руках — не обязанность, а почетный долг. Только судьба, жребий решит — кому пасть на поле брани, кому быть раненым, кому стать калекой безруким или безногим, а кто цел останется, пройдя самое пекло сечи.