Страница 24 из 57
— Все хорошо, солнышко, все правильно, — шептал он, накрывая ее своим могучим телом и медленно погружаясь возбужденной плотью в горячее пульсирующее лоно.
Злата лишь простонала, откинув голову на подушки и вцепившись в его плечи, точно боясь утонуть в шквале новых острых и восхитительных ощущений. Огонь разгорался в ней все жарче и жарче, переплавляясь в пьянящий экстаз. Затем взрыв невероятного наслаждения и ее пронзительный крик, слившейся со звериным рыком оборотня.
В ночном саду по-прежнему царило безмолвие, колдовской полог тишины окружал приют любви.
Только бесстыжая луна, не подвластная магии, заглядывала в окно, слушая стоны девушки и тяжелое, хриплое дыхание мужчины.
Когда все закончилось, Дан улегся рядом. Злата хотела отодвинуться, но принц не позволил ей этого. Обнял и, баюкая в объятиях, выдохнул ей в ушко.
— Люблю тебя, не бойся ничего, мы больше не расстанемся.
Кронпринц и сам не ожидал, что юная неопытная человечка окажется такой страстной и отзывчивой. Нетронутая чистая девочка, его чудесная малышка. Боги, как же ему повезло.
«Благодарю тебя, Фиорета, за такой божественный дар» — мысленно обратился он к богине удачи.
Всхлипывая, Злата прижалась к Данверу, спрятала лицо у него на груди. Какая же она трогательная и беззащитная. Похоже, только сейчас осознавшая до конца, что произошло.
Разумеется, он не оставит ее.
Девушка может быть спокойна за свое будущее.
Спасибо, кончено, прощай же честь
Не видеть больше мне, не пить, не есть
Не пить эльфийского, не танцевать
И губы сладкие не целовать Молиться стану я в монастыре
Жечь свечи белые на алтаре…
Парней в обители не отыскать (не увидать)
И холодна моя будет кровать навеяли мне это стих о Глеб с Ириной.
от Ирины была идея о потерянной девичьей чести, а от Глеба музЫка
ГЛАВА 11 — РАЙСКИЕ ДНИ — ОЖИДАНИЯ И РЕАЛЬНОСТЬ
ЭЛЬВЕЙНА.
Я молча вышла из кареты, вяло отмахнулась от Дана и, уныло повесив голову, побрела к боковому входу во дворец. Он еще по дороге рвался сей же момент объясниться с принцессой и требовал, чтобы я немедленно оставила службу. Кое-как убедила его подождать, клятвенно обещала увидеться с ним завтра, что-то бормотала об отце. Честно — уже сама не понимала о каком — настоящем или выдуманном. Наконец, он отстал, собственно, его в заветную дверь просто не пропустила стража. Лестница оттуда вела прямо к моим покоям.
Я шла медленно, останавливаясь почти на каждой ступеньке. Почему-то вспомнился давно читанный любовный роман, где рефреном шли уверения главной героини — пылкой красавицы — о том, какой подъем она испытывает после каждой ночи любви. Каким теплом и энергией наполнено все тело. Г олову бы оторвать автору этих лживых строк. Подъем, ага! Да из меня будто всю кровь выпили и то, что осталось, пожевали и бросили в виде тряпки. Или… Как там говорится в поучениях для юных леди? О, вспомнила: нравственные муки! От пафосной фразы меня перекосило и одновременно пробило на смех. Линии, услышав мое хриплое карканье, только глаза выпучила.
— Что с вами, госпожа, где вы пропадали всю ночь? На вас лица нет!
Я махнула рукой и недовольно скривилась.
— Помолчи!
Машинально, не слушая причитания Линии, позволила ей раздеть себя. Хорошо хоть, крови нигде не было. Еще утром, встав под душ, тщательно смыла с тела все следы бурной ночи.
— Мое отсутствие не обнаружилось? Все, тогда иди в свою комнату и больше не беспокой меня. Я никого не принимаю, кто бы ни пришел. Ступай!
Лини ушла, вздыхая и что-то бормоча себе под нос. А я упала на кровать и, раскинув руки, мрачно уставилась в потолок.
Что я наделала? Как могла позволить такому случиться? Дочь Гэридвенов — как простая девка, нет — как шлюха, отдалась мужчине после вечера, проведенного в кабаке! И произошло это чуть ли не на улице! В каком-то домишке, видно, для подобных целей и предназначенном. Боги, не в брачных покоях после венчания, а в каком-то… борделе — принцесса оставила свою невинность.
Линии что-то неразборчиво пробубнила из-за двери. Я рявкнула.
— Сказано, оставь меня в покое.
Собственно, рявкнула — это громко сказано. На самом деле, все что могла — это злобно, но слабо прохрипеть. Спустя минут пять все же встала и рывком распахнула дверь. Мало ли. Вдруг возникла серьезная ситуация, требующая моего участия.
Горничная немедленно возникла в холле.
— Миледи, не сердитесь, я лишь хотела сказать — вам передали записку.
— Кто? — устало спросила я, уверенная, что послание от Дана, — сейчас принесли?
— Нет, вчера вечером, после вашего отъезда.
Я бросила взгляд на конверт. Хм, тогда конечно, не от кронпринца, да и подписано — ее высочеству Эльвейне.
— Ладно, давай.
Присев на кровать, развернула конверт и уставилась на крупные печатные буквы. Видимо, писавший не хотел, чтобы его опознали по почерку.
«Прекрасная леди, ваш жених известен своей ветреностью и любвеобильностью. Даже сейчас, прибыв к вам в гости, он развлекается с другими. Очередное его увлечение — девушка по имени Злата, с которой он посетил ресторан Звезда Севера. Выводы сделайте сами. Ваш преданный обожатель и доброжелатель».
Меня охватило истерическое веселье. Зажав в руке письмо, я каталась по кровати и хохотала, как ненормальная. Привлеченная странными звуками, служанка осторожно заглянула в щелку.
— Все в порядке, Линии, — я вытерла невольные слезы, — это от смеха.
Дожила — добрые люди присылают письма, доносят об измене женишка. И показать ведь некому, иначе такой клубок может размотаться, что мне самой мало не покажется.
— Кто принес?
Служанка потупилась.
— Какой-то мальчик в форме пажа, но кто именно — не знаю, — она вздохнула, — простите, не спросила имени.
— Ладно, это не так важно.
Хотя, интересненько! Кто же это следит за кронпринцем тайгеров? Да еще так пристально, что знает, где и с кем он проводит время.
В дверь постучали. Я дернулась от неожиданности.
— Меня нет ни для кого! Отдохнуть не дадут! Пошли всех подальше.
Закрыв дверь в спальню, прислушалась. Горничная с кем-то спорила, но молодец — встала насмерть на страже интересов хозяйки. А вот нечего ко мне таскаться в любое время. Ну да, позднее утро, но это ничего не означает. Занята принцесса важными государственными делами. Пусть прошение об аудиенции в письменном виде подают — ага, только так! Внезапно меня пробила ледяная дрожь. Вдруг это Данвер ко мне рвется? Желает поговорить с ее высочеством о камеристке Злате.
В ужасе я обвела глазами комнату. Где ключ? Ой, он у Линии на связке. Чем подпереть дверь? Этот дикарь запросто может сюда ворваться. Я готова была схватить стул и его ножкой заблокировать створки, но тут снаружи раздался голос служанки.
— Это ваш брат миледи. Его высочество очень хотел видеть вас.
Нет, как бы я ни любила Арвиса, но сейчас видеть его не готова. Мне бы с собой разобраться. Я выглянула.
— Он ушел?
— Да миледи, я бы никого не впустила, ведь вы не велели.
— Молодец, так и держись. Вот что, если кто-нибудь спросит камеристку Злату, то говори, что она уехала в город к отцу.
Линии взглянула с изумлением.
— Злату? Кто это? Вы хотите взять еще служанку?
— Да. Нет. Она будет заниматься только украшениями. А лучше вообще не думай о ней. Запомни имя — Злата и все. Остальное — неважно. Только не перепутай. Погоди, с кем попало о ней не болтай! Вот если, например, придет посланный от тайгеров, от кронпринца, тогда и скажи! Другим не сообщай ничего.
— От кронпринца спросит Злату? — с возрастающим удивлением повторила горничная
— Что неясно? — в моем голосе прозвучало раздражение, — хватит меня злить. Все, никого не пускай, пусть хоть тараном дверь вышибают. Да что же это? Умереть спокойно не дадут!
С этими словами я захлопнула дверь, легла на кровать и в который раз сделала попытку обдумать свое ужасное поведение и его последствия.