Страница 14 из 38
4. Кресты и звезды
Когда предсказания сбываются, больше всех оказываются ошеломлены пророки.
(с) Аркадий Давидович
Под утро мне все же удается ненадолго отключиться, и после пары часов дремы вчерашние события кажутся лишь сном. Абсурдным. Сюрреалистичным. Не взрыв, а все остальное. В самом-то деле, с чего бы Велесову меня целовать? И с чего мне отвечать ему так яростно?
Вот только ноги изборождены доказательствами моих ночных приключений и благоухают антисептиком. Значит, что-то все-таки было. Может, не совсем так, как мне запомнилось, но при новой встрече скучать определенно не придется.
Эта мысль неожиданно бодрит, и в душ я едва ли не бегу, а когда возвращаюсь в комнату, кровать уже заправлена, и на самом ее краешке аккуратной стопкой лежит одежда. Собственные джинсы, футболку и белье я узнаю сразу. Очевидно, рюкзаком и паспортом кудрявый Глеб не ограничился и таки покопался в квартире основательно. Интересно, чем еще меня порадуют? Я оглядываюсь, но больше никаких сюрпризов не нахожу, только кроссовки стоят у порога. Те самые, в которых я была вчера, но теперь сухие и чистые.
Никиты за дверью уже нет, и никто не мешает мне проигнорировать парадную лестницу и, прошмыгнув мимо хозяйской спальни, спуститься по потайной. Сразу на кухню.
Сегодня здесь царствуют запахи и высокая худощавая женщина лет сорока. Волосы ее, насыщенного винного цвета, прикрыты сеткой; поверх строгого черного платья красуется аляпистый фартук. Женщина отнюдь не порхает по кухне, а скорее курсирует из угла в угол с величием ледокола, но при этом умудряется демонстрировать кипучую деятельность. Движения ее грациозны и точны, никакой лишней суеты, стопроцентная продуктивность. Меня она явно замечает, но даже бровью не ведет. Вынимает из духовки противень с пышными и ароматными круассанами, обходит меня по дуге и выкладывает выпечку на заранее подготовленное блюдо. Затем возвращается к плите, помешивает кашу и только после этого говорит:
– Кофейник полон.
Мне дважды предлагать не надо. Уже через минуту я сижу за той самой стойкой, на которой вчера мне оказывали скорую мед помощь, пью кофе и жую круассан. А когда тянусь за вторым, в дверях появляется хмурый Никита, окидывает меня недовольным взглядом и кривится:
– Идем. Шеф зовет.
Кружку и тарелку с выпечкой я прихватываю с собой с молчаливого дозволения местной богини. И перед уходом советую ей:
– Поправьте крышку солонки. Ослабла, может слететь.
Похоже, мне удается задеть ее за живое. Маска снежной королевы наконец дает трещину, и леди повар надменно фыркает, явно не собираясь следовать совету. Что ж, мое дело предупредить.
Завтракает Велесов на просторной застекленной террасе, полной цветов в горшках и солнечного света. Я бы сказала, что место больше подходит для дамских чаепитий, но у каждого свои причуды, а уж богатеи могут себе позволить уйму таких причуд.
Небольшой круглый стол сервирован на двоих, но из еды на нем пока только графин с соком, и я торжественно водружаю в самый центр круассаны. Велесов удостаивает и меня, и их мимолетным и ничуть не удивленным взглядом, отпускает провожавшего меня Никиту взмахом руки и возвращается к изучению блокнота. Моего красного блокнота.
Он держит его на весу, как держал бы газету, и перелистывает страницы демонстративно широкими жестами.
– Занимательное чтиво.
Рот уже снова набит, потому я лишь киваю.
Велесов кладет блокнот на стол:
– У твоей сестры был мужской почерк.
Я делаю глоток кофе и, изогнувшись, смотрю на страницу. Блокнот раскрыт как раз на приговоре Велесова, и да, даже вверх ногами почерк по-мужски размашист и груб. Забавно, никогда не обращала на это внимание. Если честно, даже не помню, видела ли другие записи Лисы, кроме этих предсказаний.