Беларуский Донбасс

Конечно, если бы Лукашенко вдруг решил свернуть сотрудничество с РФ в области безопасности, то Путин такой шаг однозначно воспринял бы как предательство. Прямого конфликта с Москвой в таком случае было бы сложно избежать. Так что выбор у Лукашенко в этом плане невелик. Однако правда в том, что Лукашенко вовсе и не воспринимает Россию как главную и исключительную угрозу своему политическому режиму. Для него это в лучшем случае одна из угроз — наравне с демократическим Западом и внутренней оппозицией («пятой колонной», как он ее называет). В худшем случае он воспринимает российскую угрозу вообще как меньшее из зол. Понять логику главы Беларуси не сложно. Во-первых, Россия — с ее культом сильной власти, антизападничеством и тоской по СССР — близка Лукашенко ментально. Во-вторых, он ведь и так ведет вполне пророссийскую политику и потому искренне не понимает, зачем бы вдруг Кремль решил его устранить. В интервью Ксении Собчак в 2014 году он говорил: «Русским не нужно захватывать Беларусь. Здесь и так самая прорусская провинция, если уж так говорить, и часть нашего отечества. Дай Бог, чтобы у вас в России везде было пророссийские территории такие, как у нас в Беларуси».

Может показаться удивительным, что «прорусская провинция» на протяжении всей войны сохраняла дружеские отношения с Украиной. Но для того чтобы миротворческий имидж Беларуси в мире выглядел более убедительным, дружба с южным соседом была необходима. К тому же Минск совсем не хотел лишаться такого торгово-экономического партнера, как Украина.

Война, безусловно, оставила след в отношениях двух стран. Военно-техническое сотрудничество Беларуси и Украины пришло в упадок, многие проекты были свернуты. «С Украиной у нас взаимодействие в этой области сокращено, не реализуется, поскольку мы должны понимать, что Беларусь — это прежде всего площадка по урегулированию конфликта. Мы не создаем дополнительных проблем и вопросов», — заявлял в 2018 году председатель Государственного военно-промышленного комитета Беларуси Олег Двигалев[175]. Экономические связи также были нарушены: в 2015 году товарооборот двух стран обвалился более чем на 40 % — с 5 млрд 868 млн до 3 млрд 475 млн долларов. К 2017 году ситуация начала меняться. С апреля по ноябрь 2017-го Лукашенко и Порошенко провели три встречи тет-а-тет, а в Гомеле осенью 2018 года состоялся Форум регионов. Товарооборот почти восстановился — по итогам 2018 года он достиг 5 млрд 321 млн долларов.

Разумеется, для Украины вопрос № 1 — это далеко не торговля. Приоритет официального Киева всегда был однозначен: Беларусь не должна стать плацдармом для путинской агрессии. Украинское руководство считало (и возможно, до сих пор считает) угрозу открытия «беларуского фронта» вполне реальной. И ради гарантий безопасности на этом направлении готово закрыть глаза на многое.

Эти гарантии Лукашенко дает Украине регулярно. Следует признать, что глава Беларуси старался по мере возможностей развеять любую настороженность украинских властей в этом вопросе. В августе 2014 года, в разгар сражения за Иловайск, Лукашенко потребовал от председателя Госпогранкомитета Леонида Мальцева постоянно находиться на связи с руководством украинских пограничных сил и обмениваться информацией. «Мы с президентом Порошенко об этом договорились — что все службы, и силового блока должны постоянно контактировать. Если есть какие-то настороженности, то снимать их, чтобы это не выходило наверх и, не дай бог, еще в общество, в СМИ, чтобы не было у нас даже повода к этому», — заявил он 18 августа. Лукашенко позже многократно повторял: «Мы в Украину на танках не поедем, мы на тракторе туда поедем». Порошенко в свою очередь утверждал, что главе Беларуси вполне доверяет. Однако этот вопрос все равно оставался ключевым в двусторонних отношениях. «Мы не можем допустить, чтобы для Украины с территории Беларуси была хоть какая-то угроза, — говорил Порошенко во время визита в Гомель 26 октября 2018 года. — Мы этого не ждем, знаем, что этого не будет и, конечно, мы не хотим, чтобы Россия использовала Беларусь для того, чтобы зайти нам во фланг».

Этот жизненно важный вопрос затмевал собой все откровенно недружественные поступки беларуских властей в отношении Украины. Беларусь поддерживает Россию на международных площадках, регулярно голосует против крымских резолюций в ООН. Торгует с ОРДЛО, а также оккупированным Крымом. Лояльно относится к боевикам ДНР и ЛНР. 300 тысяч украинских граждан находятся в общей российско-беларуской базе невъездных — из Беларуси регулярно депортируют украинских журналистов, деятелей культуры и активистов. Наконец, в Гомеле в 2017 году сотрудники ФСБ похитили украинца Павла Гриба, что заставило главу МИД Украины Павла Климкина назвать пребывание на территории Беларуси «потенциально опасным» для украинских граждан[176].

Нельзя сказать, что весь этот негатив в двусторонних отношениях официальный Киев игнорировал, однако обсуждался он с беларуской стороной обычно за закрытыми дверями. В публичном же пространстве реакция была весьма сдержанной, а то и вовсе отсутствовала. В основу взаимоотношений Порошенко и Лукашенко лег простой принцип: ни в коем случае не выносить сор из избы, чтобы этим не воспользовался Кремль. Это привело к тотальной закрытости содержания двусторонних контактов на высшем уровне. Киев вводит санкции против двух беларуских предприятий — но стороны демонстративно не комментируют подобное решение. В Беларуси по обвинению в шпионаже к 8 годам колонии приговаривают корреспондента «Украинского радио» Павла Шаройко — однако Порошенко ни разу публично не высказывается на этот счет. Разумеется, в ходе встреч тет-а-тет подобный заговор молчания не действовал. Показательное осуждение нескольких беларуских боевиков ДНР и ЛНР осенью 2017 года демонстрирует, что на некоторые сигналы от украинской стороны Лукашенко даже вынужден был реагировать. Конечно, то были лишь символические реверансы в сторону Украины. Понимали ли, например, в Киеве, что эти четыре суда над боевиками всего лишь показуха? Несомненно. Но куда важнее исключить военную угрозу для Украины со стороны ближайшего союзника России. В этом смысле Петр Порошенко смотрел на политику беларуского руководства максимально прагматично и толерантно. Логика здесь простая. Рассчитывать на то, что Лукашенко внезапно займет проукраинскую позицию и избавится от сильнейшей зависимости от России не приходится, поэтому работать надо с тем, что есть, полагают в Киеве. И если с беларуского направления на Украину не идут путинские танки — уже неплохо.

Лукашенко, впрочем, тоже не хочет, чтобы Кремль воспользовался беларуско-украинскими разногласиями в своих геополитических интересах. Ведь конфликт Минска с Киевом создал бы благоприятные условия для слияния позиций России и Беларуси по украинскому вопросу, чего Лукашенко стремится избежать. На понимании общности подобных интересов и зиждется нынешний хрупкий баланс в отношениях Беларуси и Украины. Правда, следует понимать: Киев в сохранении статус-кво заинтересован все же больше, нежели Минск.

«Минск не в состоянии проводить полностью независимую политику из-за финансовой зависимости от России, нерешенных двусторонних вопросов и отсутствия экономических реформ в государственном секторе», — говорилось в докладе литовского Департамента безопасности и военной разведки об оценке национальной угрозы Литве, опубликованном в феврале 2019 года. Вряд ли с подобной оценкой согласилось бы беларуское руководство. Но именно такой изначальный взгляд мирового сообщества на Беларусь снижал планку требований к политике Александра Лукашенко. Любое проявление инаковости относительно курса Кремля ценилось очень высоко. Лукашенко же весьма удачно на подобном подходе спекулировал. В сущности, вся его тактика, начиная с марта 2014 года, сводилась к тому, чтобы по мере возможностей дистанцироваться от политики Путина на международной арене и убедить весь мир в том, что Беларусь не является сателлитом России. Но при этом не слишком раздражать Москву и поддерживать ее в наиболее чувствительных вопросах. Лавировал Лукашенко вполне успешно и искусно. Глава Беларуси делал взаимоисключающие заявления и совершал противоречащие друг другу поступки. Адресатом одних был Запад и Украина, адресатом других — Россия.

175

Правда, статус мирной площадки при этом не мешал Беларуси углублять военное сотрудничество с РФ и проводить совместные учения. Справедливости ради следует сказать, что полностью сотрудничество с Украиной свернуто не было. Некоторая продукция, необходимая армии, из Беларуси в Украину в годы войны все же поступала. Речь прежде всего идет о топливе, двигателях, автомобилях и комплектующих к ним.

176

После появления информации о похищении Павла Гриба в Гомеле МИД Украины направил ноту беларуским коллегам с просьбой разъяснить произошедшее. Нота была фактически проигнорирована. «Пребывание граждан Украины на территории Беларуси является потенциально опасным, и об этом мы будем говорить с Минском. Мы понимаем, что на территории Беларуси действуют российские властные структуры. Россия присутствует там в сфере безопасности», — заявил впоследствии Павел Климкин в интервью Rzeczpospolita.