Ученица дракона

Туннель в некоторых местах завалило, а в других он был слишком узок. К тому же Эгр тащил за собой Витни. Она все еще оставалась без сознания, что, возможно, было и к лучшему. Несколько раз орк терял надежду, он думал, что не в состоянии сделать ни одного шаг, и возможно, он сдался бы, но сердце Витни продолжало биться в груди. Тиши с каждой потерянной минутой в туннеле, но оно продолжало бороться за жизнь.

В какой-то момент Эгр все-таки остановился. Он не видел куда ползти, а туннель разветвлялся на три прохода. Воздух был настолько спертым, что орк едва и сам дышал, борясь с желанием закрыть глаза. Но затем, принюхавшись, он ощутил запах трав, ему показалось, что пахло полынью и другими цветами. Но они не росли в Сердели. Орк вновь пополз, и когда он увидел проблески света, то недоверчиво сделал последние рывки, оказавшись в небольшой пещере. Сверху, из расщелины, и лился солнечный свет.

— Витни…

Эгр протер лицо девушки от грязи и осторожно похлопал ее по щекам, пытаясь разбудить ее ото сна. Но у нее не дрогнули даже ресницы. Эгр отцепил от пояса два меча — один свой, другой Витни, которые волок за собой в туннели, и направился, правда, держась за камни, к выходу из пещеры.

В лицо ударил порыв ветра и снег, но орк сделал эти несколько шагов, чтобы с возвышенности в горах, куда привел его туннель, увидеть новую долину. Два часа, орк усмехнулся и покачал головой, солнце взошло на востоке: в туннеле он провел гораздо больше времени, нежели думал. А ведь до него доносились взрывы и грохот, да и туннель несколько раз заваливало землей, но он каждый раз расчищал обвал, стремясь вырваться на свободу. Но теперь, с вершины горы, он видел только армию противника. Люди, драконы и орки ушли. Так что обратиться за помощью было не к кому. А армия противника, судя по всему, не спешила продолжить путь.

Эгр отошел в тень выступа, увидев Алерну. Колдунья шествовала по снежному полю, как по царственной дороге к трону. Только вместо ковра из красных цветов, она шествовала по снегу, окрашенному в цвет крови. Наверное, в мечтах, подумал орк, она уже примерила корону сердельских королей. Хотя, скорее всего, она прикажет выковать себе другую корону — более роскошную и величественную. Если, конечно, успеет, ведь за ее спиной находились мельхеры, которые желали свободы не меньше, нежели она жаждала власти…

Глава 41

Рядом с границей Тар Имо по совету колдуна Бертейн приземлился. И почти сразу обратился в одалима. В этот раз это оказалось сделать гораздо проще, нежели обратиться в дракона в королевском саду Сердели. Берт не видел себя со стороны, но он сбрасывал оковы старости. И сейчас он выглядел зрелым мужчиной, а не ветхим стариком. Морщины на его лице разгладились, а взгляд стал более зорким.

Одалим вдохнул чистый воздух Изолеры и с жадностью взглянул на пронзительное чистое небо. Полет взбудоражил его воспоминания. А солнце согревало его, будто радовалось его возвращению…

Все в Изолере было другим, нежели в ее мире, запрокинула голову Джона. Она хотела скинуть с себя балдахин и кожей ощутить тепло.

— Здесь так много жизни, — раздался ее тихий шепот.

А там была только смерть, подумал дракон, наблюдая за девушкой, которая присела на корточки, разглядывая бабочку, пьющую нектар цветка.

Дракон отвел взгляд и посмотрел на границу. Когда-то она пропускала представителя любой расы, который не замышлял зла. А теперь, как успел рассказать Сендельмен, драконы укрылись в Тар Имо за защитной стеной магии, огородившись от всех, в том числе и от людей. И только стража с советом драконов решала, кого допустить в королевство.

Берт помнил другое время и не понимал, почему все так изменилось. Не понимал, когда драконы разочаровались в Изолере, что перестали вмешиваться в конфликты людей и других рас. Теперь драконы света покидали свое королевство только в случае войны с Дрейфусами.

Берт прикоснулся к прозрачной границе, предупреждая стражу о гостях. А затем он настороженно замер, разглядывая небо и желая увидеть своих братьев или сестер. Но он ждал их появления не только с надеждой, но и со страхом. Прошли тысячелетия. И теперь он гадал, сохранили ли драконы память о нем и его падении. И как они его встретят в Таре? — с ненавистью и осуждением, или же попытаются понять, что заставило его принять решение о спасении друга.

Дракон отвел взгляд от бескрайнего неба и посмотрел на Джону. Она потеряла отца, но за прошедшие сутки она ни разу не упомянула об этом. Она вообще почти не говорила, с любопытством и недоверием изучая новый мир.

— Почему мы не можем пройти границу? Почему твой народ заставляет тебя ждать как попрошайку?

Порой Берт и забывал, что мельхеры не похоже на его сородичей. И речь шла не только об их разрушительной силе. Все мельхеры были связаны со своей королевой. Они не нарушали ее приказа, не задумывались о том, чтобы предать ее. И даже их жажда была ничто по сравнению с верностью королеве и сородичам.

А драконы были свободны. Каждый из них мог совершить ошибку. И вот худшей карой было осуждение в глазах сородичей. Поэтому Берт и торопил встречу с драконами, чтобы узнать об аварах, но с другой стороны, он боялся прочитать ответ на свой вопрос в их глазах.

Берт так задумался, запутываясь в собственных ошибках, сомнениях и вине, что даже не заметил тень дракона в небе.

Промелькнула даже мысль, что дракон использовал портал, но Берт отбросил ее, с любопытством разглядывая лицо незнакомого одалима. Вздох облегчения сорвался с его уст, он все же не был готов увидеть того, кого знал, казалось правда, в прошлой жизни. Но затем другая мысль, что, возможно, в живых из старых знакомых никого не осталось, кольнула сердце. И впервые Бертейн позволил себе подумать о родителях. Все эти тысячелетия он гнал от себя эти мысли, надеясь, что они забыли о нем. И хотя в это он не верил, все же надеялся, что они смогли жить дальше, потеряв надежду на его возвращение. А может, закралась и другая мысль, они и не желали его возвращения…

Калид не поверил, когда Селений вновь вызвал его, чтобы поделиться следующим видением. В последнее время жрец видел слишком много видений, хотя, как догадывался Калид, Сел не делился всем что видел. А возможно, и жрица Алике ему запретила все рассказывать совету драконов. К тому же сам жрец не торопился самостоятельно принять участие в борьбе с мельхерами, каждую свободную секунду он проводил с женой, которая со дня на день должна была подарить ему ребенка. И даже весь совет драконов с интересом следил, с какими способностями родится малыш и унаследует ли он от матери ундины ее возможности.

Сар’тей практически поселился в доме Селения. Удивительно, но даже нашествие мельхеров его заинтересовало меньше, нежели предстоящее рождение ребенка.

И у Калида вновь закралось сомнение, что Сар и Мер'тей знают намного больше о пожирателях, нежели говорят. Но двое магистров развеяли его сомнения.

«Драконы не могут победить мельхеров, увы, даже заново их запереть нам не удаться. Но авары, возможно, подскажут вам ответ».

«А мы столько раз спасали Изолеру, что сейчас пришло ваше время».

Первый и второй магистр Тара, Калид смотрел в глаза каждого из них и никому не решился рассказать правду о прошлом драконов. И эта тайна мучила одалима. Да и невозможно было вечно утаивать от них правду. Так что после истории с мельхерами, Калид и Эльвира собирались все рассказать совету драконов. Ведь никто не знал, когда прошлое ворвется в их жизнь.

К тому же оставался Лар. И вот недоговаривать и скрывать правду от друга было сложнее всего.

Но сейчас, Эль была права, надо было сосредоточиться на проблеме с мельхерами, подумал Калид и попытался непредвзято посмотреть на Бер’тиса. И это было сделать непросто. Ведь этот дракон успел стать легендой для своего народа, да и для всех рас Изолеры. Мало уже кто помнил имя Гелес'тея — первого магистра Тара, который привел свой народ в Изолеру. А ведь он был тоже героем, который ушел, чтобы сохранить тайну драконов от мира и от них самих.