Страница 33 из 45
Даже таким требовательным тоном допрашивать мою мать.
Женщина уже уселась, глядя все тем же стеклянным взглядом на нас, а Глоствер, похоже, оправилась от шока. Вспомнив, что вроде как она тут главная, ректор неуверенно прочистила горло, и решила начать разговор.
— Мистер Диеро… Потрудитесь объяснить, как адептка Пруд оказалась с вами?
— Я нашел ее в академском лесу, на самом краю. А вот как она туда попала, нам сейчас объяснит ее мама, я надеюсь. Или вы тоже справитесь, а, ректор Глоствер?
Диеро метнул цепкий взгляд на женщину, и она, подумать только, отвела взгляд! Кажется, это впервые, когда Глоствер уходит от разговора…
— Вы издеваетесь?! — кажется, Диеро трактует ее жест по-своему, — вы, две взрослые умные женщины, сидите тут и играете в молчанку?! Какого хрена?!
— Мистер Диеро! Мы, как можем, оберегаем Кайли…
— Конечно, оберегаете, *****! Только когда ей действительно нужна помощь, об этом знаю лишь я! Но зато как покапать на мозги — тут вы первые, это правда!
— Да с чего вы такое взяли? — Глоствер, будто защищаясь, выставляет вперед ладони, — мы с Лорией ужасно переволновались, когда Кайли исчезла! Я сама видела, как миссис Пруд еле держалась на ногах от ужаса! А вы смеете ее обвинять в чем-то!
— Не только ее, но теперь еще и вас, ректор. Не думайте, что можетеувильнуть от ответственности.
— Да кто дал вам право…
На этот раз ее совершенно неожиданно прерывает мама.
— Хватит! Донна, прекращай этот цирк! Мы действительно заигрались в шпионов… Я заигралась…
— Лори, не дури… Ты же не думаешь рассказать все ей…
— А что ты предлагаешь?! Ждать, когда она «прыгнет» куда-нибудь за пределы академии? Страны? Мира?!
В конце своей речи мама резко срывается на визг, и я вздрагиваю всем телом. Такой тон от нее я слышу впервые, и неосознанно придвигаюсь к единственному спокойному (хотя бы внешне) человеку в комнате. Диеро, не отрывая взгляда от женщин, каким-то неведомым образом дает мне понять, что я не одна. Не знаю, как именно, но я чувствовала ауру защиты, что исходила от мужчины, и полностью закрывала меня.
Потрясающее ощущение. Я бы дорого дала за то, чтоб позволить себе полностью скрыться за этим чувством, и быть уверенной, что никто не даст меня в обиду. Пожалуй, тогда я бы могла и дальше так сидеть, молча попивая чай…
Глоствер поджимает губы, и недовольно смотрит на кусающую губы маму.
— Делай, как знаешь, Лори. В конце концов, это твоя дочь и твои решения. Вы обе никогда не слушали моих советов…
— Ой, да заткнись ты, — отмахивается мама, и это еще раз ввергает меня в шок, — один раз проявила милость, и теперь всю жизнь расплачиваемся. Хватит уже, достаточно! Я терпела это ради Кайли, чтобы она не узнала, но теперь…
— Может, вы уже расскажете, что я должна узнать?! — не выдерживаю, за что получаю немного укоризненный взгляд Диеро.
Но, несмотря на явное неодобрение, замолкшим женщинам он говорит совсем другое:
— Кайли права, сейчас намного важнее знать всю правду. Ведь так, Лори?
Мама лишь опускает глаза, и начинает буквально вырывать из себя фразы. Без начала, каких-либо интонаций или эмоциональной составляющей. Точнее, почти без нее, потому что боль сквозила в каждом ее слове.
— Мы снимали комнату в мотеле на окраине города. Он, молодой, только начинающий карьеру, но уже успевший понять собственную важность. И я, вчерашняя студентка, которая влюбилась с первого взгляда.
Она все так же не открывает глаз, и, мне кажется, будто в уголках от воспоминаний собираются слезы.
— Я говорю «влюбилась», но это не передает и долю того, что я испытывала. Кажется, я вырвала душу, и бросила к его ногам, хотя знала, что мне нет места в его жизни. Поэтому я сделала это негласно, и он даже не знал, что значит для меня.
Диеро кивает, скорее по привычке, потому что необходимости в этом нет. Маму бьет мелкая дрожь, но глаза также плотно закрыты. Глоствер молча отвернула голову, будто все это ей итак известно, и слушать еще раз совершенно не хочется.
— Я не знаю, почему, но на три с лишним недели перед отправкой на службу он выбрал меня. Он не давал обещаний, и сразу сказал, что хочет лишь хорошо провести время. Но в тот момеет это был подарок свыше, потому что я даже не рассчитывала, что он посмотрит…
Она всхлипывает, и две дорожки слез предательски катятся по ее щекам. Я не знаю, что делать — это моя мама, и мне хочется ее утешить, но почему-то внутреннее чутье подсказывает оставаться на месте. И я подчиняюсь ему, решив дослушать до конца.
— Я обманула его! — выкрикивает мама совершенно неожиданно, и я чуть не опрокидываю остывший чай, — я знала, что он уйдет, но не могла смириться… Я хотела оставить себе частичку… Хоть крошку своей любви…
Ее голос затихает, и я понимаю. Сказала, что сама поставит защиту, забеременела, обманула, родила. Что ж… Я пока не знаю, как к этому относиться, но совершенно точно уверена, что это не делает маму виновной. По крайней мере, уж точно не в моем похищении…
— Кто он? — задает Бер чертовски правильный вопрос.
А маму от этих простых слов пробивает крупная дрожь. Ее губы дрожат, когда она говорит, но голос звучит твердо и без запинок.
— Кайл Мовинд шестнадцатый, заступивший на службу девятнадцать лет назад, как обладатель исключительного дара перемещаться между мирами.
Глава 41. Дуры бывают разные, но обязательно влюбленные…
Звенящая тишина подсказала мне две вещи.
Первое. В этом кабинете все присутствующие явно поняли, о ком идет речь.
Второе. Я единственная, кто не понял ни черта.
Имя отца в самом деле не сказало мне ничего важного. Кроме того, что мама явно не долго подбирала мне имя… Кайл — Кайлирин.
Кайл…
— Значит, история о храбром мальчике Кайле, что спасал других, и должен беречь себя, была не просто детской сказкой? — шепчу на эмоциях, даже не пытаясь сдерживать мысли, — теперь понятно, кого ты имела в виду…
— Да, — мама не пытается отвести взгляд, будто самое страшное уже произнесено, и больше ей скрывать нечего, — Кайл действительно спасает другим жизни. И постоянно рискует своей. Ты должна им гордиться, Кайли.
Мама немного задирает вверх голову, как будто в том, что мой отец исключительный есть и ее заслуга тоже. Я лишь осторожно пожимаю плечами, потому что обижать ее не хочется.
— Ну, для того чтобы начать гордиться, надо сперва познакомиться, — улыбаюсь, даже не пытаясь намекать.
Ведь, если рассказала, то можно уже рассчитывать на встречу? Я с детства мечтала увидеть отца, и сейчас просто идеальный момент!
Ноздри мамы чуть расширяются, но ответить она не успевает. Диеро молниеносно поднимается на ноги, и присаживается напротив меня.
— Я думаю, Кайли не совсем понимает, о ком идет речь, — говорит, глядя мне в глаза, но слова звучат для двух женщин позади, — малыш, что тебе известно о «прыгунах»?
— Не называй его так! — неожиданно кричит мама, а затем гораздо тише, — Кайлу не нравилось слово «прыгун».
— Лори, мне всрать, как нравилось твоему бывшему, — грубо бросает через плечо Бер, — так что, Кайли? Так их называют в народе, но на лекциях вам должны были рассказывать о перемещающихся между мирами.
— Что-то было, да, но я тогда отвлекалась, — честно признаюсь, и вижу в глазах Бера улыбку.
— Нужно будет заняться твоим образованием, — качает он головой, а затем поднимается, выпрямляясь в полный рост.
— Я знаю, что они очень редки, и с таким даром с детства учатся отдельно. Затем, когда дар стабилизируются, поступают на службу государству. Это в принудительном порядке, потому что такие люди всегда нужны, чтобы поддерживать связь с другими мирами, и решать конфликтные вопросы, объединяя в моменты опасности.
Я почти повторяю текст из учебника, который перечитывала раз пять, витая в мыслях о Диеро. Что ж, оказывается, мой мозг способен запомнить информацию даже почти в отключенном состоянии…