Страница 8 из 52
– Зачем?
– Затем что тогда можно молоть не только пшеницу, но и другие зерновые.
– Слушай, может ты нам, и швейное оборудование купишь? Ну и легковую машину. Пусть не новую, но хорошую – "приняв на грудь", теперь уже осмелел Москатов.
– Ну, ты и нахал – смеёмся уже на пару. Вот так мы почти целый день и проговорили.
В дверь кабинета Москатова требовательно постучали.
– Войдите – крикнул хозяин кабинета.
– Сергей Иванович ваши люди на корабле перестали разгружать груз – появился на пороге Ковальчук.
– Почему? – молодец, сразу привыкает к конспирации. Мне даже кажется, что сам Ковальчук больше подходит на место Потоцкого вместо Андрея.
– Поехали. Сами разберёмся – воинственно Москатов.
Ничего кроме грузовых саней быстро найти не удалось. Но мохнатая небольшая лошадка, громко фыркая, довольно быстро доставила нас на причал. Тут я даже не сразу узнал свой корабль. Ветер, дующий со стороны моря и большая влажность, разукрасили мой пароход в сказочную скульптуру. Изморозь легла на все выступающие части причудливыми узорами.
– Красиво – непроизвольно вырвалось у меня.
– Во! Где ты ещё такое увидишь – слегка толкнул меня чему-то довольный Москатов.
После разборок, выяснилось, что я сам виноват. Забыл предупредить экипаж, что надо взять тёплые вещи. Вот сейчас я и наблюдаю экипаж в виде "замерших пленных немцев под Полтавой". Конечно, снег зимой сейчас есть даже в Париже, но с таким холодом Таганрога не сравнить. Да ещё и пронизывающий ветер.
Пока мы с Москатовым, каждый со свой стороны, пытались как-то наладить работу, наступил полдень. Плюс ещё понадобилась время организовывать охрану и сдачу по весу всего металла в банк. Вымотался я сильно, но убедившись, что разгрузка продолжилась, пошёл отдыхать. К вечеру пароход, наконец, разгрузили, и я дал команду срочно выводить его на рейд Керчи. Сам же я остаюсь до приезда Потоцкого в городе. Благо, что уже половина новой гостиницы работает. Проблема с жильём настолько острая, что как только возможно, то сразу заселяют. Для меня одну комнату освободили, срочно кого-то куда-то выселив. Я даже не стал разбираться, это дело Москатова. Правда пришлось комнату чуть "облагородить" своими вещами.
– Гостей принимаете, Роберт Людвигович – захожу в свой-чужой дом. В этот раз я нанял на три дня нэпманскую коляску с возможность возить груз. Какой-то местный умелец додумался сделать возможность садиться в коляску сзади и туда же при необходимости складывать груз. Приделал складные лавочки оббитые кожей. И даже для 21 века такая конструкция будет выглядеть современно. При найме я обратил на эту коляску внимание Москатова и посоветовал организовать промышленное производство. Только внести ряд изменений. Возможность ставить лучший тент, раму сделать полностью из металла и поставить широкие колёса.
– Здравствуйте Сергей Иванович. Проходите. А мы только ужинать собрались – приглашает меня Бартини.
– Ужин это хорошо. Разрешите и мне внести свою долю? – потираю я руки. У собравшихся пятерых мужиков стол надо признаться выглядит небогато. На столе небольшая солёная рыбка, типа селедки, сантиметров под тридцать. Вареная картошка, солёные огурцы, по тоненькому ломтику сала, ну и бутылка водки. Я же всё это дополняю с большой сумки французской колбасой из свиной копчёной грудинки со специями. Перед этим свинину вымачиваю в рассоле десять дней. Эту колбасу, хоть она и не дешёвая, зато очень хорошо хранится, я стал покупать, отправляясь в море.[6] Дальше выложил небольшой сыровяленый свиной окорок – прошутто. Сардинский козий сыр. Вино заранее налитое в нестандартный бутыль емкостью 4,2 литра. Я даже ради интереса замерил его. И цитрусовые из Ливана дополнили стол.
– Богато живешь – удивился незнакомый мне мужик.
– Сергей Иванович может это себе позволить – улыбается Унгер.
– Крупный нэпман что ли? – спрашивает второй незнакомый мне парень в очках.
– В некотором роде – смеюсь я. – Давайте лучше к столу.
За столом знакомлюсь с двумя незнакомыми мне мужиками. Молодым лет тридцати оказался Иосиф Григорьевич Неман. Как я потом узнал, его только смогли заманить обещаниями помочь разобраться с его болезнью, лейкемией. Авиаконструктор Калинин не хотел его отпускать. Ну, значит не зря, стал Бехтерев стоит свой медицинский центр. Не зря. Второй Анатолием Георгиевичем Уфимцевым, мужик лет пятидесяти с волосами и усами тронутыми сединой. Он тоже имел какую-то болезнь. Плюс пообещали дать ему возможность построить в Таганроге ветрогенератор и продолжить работу над его биротативным двигателем.
Глава 5
О чём может скатиться разговор в конце ужина шести таких разных мужиков? Ну конечно о работе. Вот и пришлось с утра разбираться, чего это мы там "нагородили".
Первым я посетил ангар двигателистов. Все уже согласились, что лучше получать запчасти для двигателей и собирать тут, чем получать готовые. Качество сборки немногочисленных привозимых авиадвигателей было просто ужасным. Их приходилось разбирать заново и собирать по новой. И тут же стал вопрос по увеличению площади ангара, его утеплению, освещению и оснащению. Требовалось практически всё. Начиная от разных станков, измерительных приборов до различных материалов.
– Похоже, Анатолий Григорьевич вам и тут нужно будет монтировать ветрогенератор. Подаваемой энергии явно будет не хватать – обращаюсь к Уфимцеву.
– Вот и Бехтерев у меня тоже это требует у себя – усмехнулся изобретатель.
А всё это вылилось в большой заказ мне. Начиная от генераторов, и кончая лампочками. Вот приедет Потоцкий я его "обрадую" заказами его подчинённых.
Ну и похвалились. Вот это действительно они молодцы. Смогли модернизировать М-6. Нашли где-то заклиненный двигатель. Перебрали, что-то изменили, поставили на него топливную систему от БМВ-6 и внесли ещё ряд изменений. Двигатель получился 250 килограммов и мощностью под 500 л.с. Сейчас они его ещё испытывали и дорабатывали. Думают к весне представить разработку в Москве. Это и для меня тоже хорошо.
– Я думаю, если у вас всё получится, то будет очень нужный авиадвигатель – качаю головой. Вот что значит "не висит топор" коммунистических лозунгов и собраний. Сумел я всё-таки убедить и Потоцкого и Москатова не дёргать людей, а дать спокойно работать. Мало того командуют в цехах только инженеры, которые зарплату получают металлическими деньгами. У них покупная способность, чуть ли не на половину больше. Такой договор у меня с властями. Но и инженеры должны дать отдачу, иначе эксперимент прекратят. Вот новый двигатель и будет.
Дальше пошли смотреть гидроплан Бартини. Пусть и не такой изящный, как американская летающая лодка RC-3 Seabee, но гидроплан Бартини практически построил. Проблема у него возникла с качественными резиновыми прокладками. Желал он, и получить новый заклёпочный пистолет меньшего размера. В некоторые места самолёта была большая проблема поставить заклёпку, и на это уходило много времени.
– Сколько таких самолётов вы можете делать?
– Не больше пару в месяц при наличии всех материалов. То одного нет, то другого. Да и рабочие ещё малоквалифицированные. Постоянно требуется контроль – вздохнул авиаконструктор.
– А я вас предупреждал. Берите молодежь и воспитывайте. Плюс они сами должны дополнительно учиться – да без Ш-1 всё равно не обойтись. Сложная ещё пока такая летающая лодка типа RC-3 Seabee для производства в Таганроге. – Всё равно вы старайтесь. Вон двигателиты сделаю новый двигатель, вам на гидросамолёт будет самое-то.
– Да мне такой мотор и не достанется. Завод сразу на свой новый самолет заберёт – махнул рукой Бартини.
– Не будьте таким пессимистом. Я же с вами – легонько похлопал по плечу Бартини. – Обновки-то понравились?
– Спасибо. Очень кстати.
– Надо было сразу и надевать.
А вот и наш новый учебный самолет на четверых человек. В форме его фюзеляжа явно прослеживалось очертания удачной модели Юнкерса F.13. Но крылья перенесли наверх и сделали несколько другую стойку шасси. Ещё не Fieseler Fi 156 Storch, но уже близко к этому. Но и главное что он рассчитан на четыре человека. Этот тоже к весне обещали доделать. Уточнили, что я привёз и что не хватает.
6
Саму колбасу придумали шумеры. Изготавливая её из козьего желудка ещё 4 тысячи лет назад. В современном её понимании сделали немцы в Первую Мировую войну. Мясо стали заменять картофельным крахмалом с обрезками убитых во время военных действий лошадей. – прим. автора.