Страница 87 из 146
<p>
Ручки, наконец, оборвались. Сумка шлёпнулась, извергнув содержимое на пол. Герман не знал, что сказать. Он опустился на корточки, чтобы собрать вещи. Андрей щелчком отправил сигарету за окно и начал помогать.</p>
<p>
«Он догадывался про нашу особенность. Он с самого начала собирался нас использовать, - подумал Герман. Тут же на смену пришла другая мысль – сильнее, яростнее, как будто кто-то заорал на ухо: - Он единственный, кто забрал нас из детдома! Он спас нам жизнь! Он приехал за нами в Кукольный театр! А я его оскорбил и пытался ограбить».</p>
<p>
Кое-как собрав всё с пола, они поднялись на ноги. Нудно зудела муха, угодившая в липкую ловушку.</p>
<p>
— Я ужасно скучал, - сказал Грёз. – Поехали домой.</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
22.</p>
<p>
</p>
<p>
Погода стояла прекрасная. На умытых осенними ливнями улицах играли блики. Солнце дотянулось до труднодоступных уголков, просушило их и вызолотило. Герман не сомневался, что это нечаянное потепление продлится до тех пор, пока Грёз не уедет из города.</p>
<p>
А в кабинете у Елисеева пахло грозой.</p>
<p>
Он точил карандаш, всем видом показывая, как на этом сосредоточен. Пыль оседала на белых манжетах, а стружка сыпалась прямо в документы. Когда грифель истончился до предела, и карандаш с хрустом переломился в точилке, Шуру прорвало:</p>
<p>
— Какой может быть отпуск в такой момент? В это время года, я хотел сказать. И где! На нашем юге!.. Да ты смеёшься надо мной, не иначе. Давай возьмём вам путёвку в нормальное место. На Кипр. На две недели. Что скажешь?</p>
<p>
Серёжа покачал головой.</p>
<p>
— Кидаешь меня, значит, - отворачиваясь к окну, заключил Елисеев.</p>
<p>
Его плечи поникли под бременем руководства, под тяжестью фабрики, свалившейся на него по Серёжиной милости.</p>
<p>
— Не говори глупостей. Коллекция готова. Осталось только пустить её в производство. Подробные инструкции я тоже составил, а если вдруг что – буду на связи. Я ведь не отказываюсь с тобой работать, Шура.</p>
<p>
— Что значит – не отказываешься?! Не отказывается он! Может, это я отказываюсь. Нужна мне твоя коллекция триста лет. Вот возьму и не буду её шить!</p>
<p>
— Ты этого не сделаешь, - без тени сомнения ответил Сергей. – И я обязательно приеду на показ. Но сейчас мне нужно ехать.</p>
<p>
— Да вали ты уже! Можешь не возвращаться! Глаза б мои тебя не видели! Кстати, не рассчитывай, что за этот месяц я тебе заплачу! И вообще знаешь что… Серёга! Я к кому обращаюсь?</p>
<p>
Оклик настиг Сергея уже на пороге. Брат обернулся.</p>
<p>
— Ты придумал, что писать на лейблах?</p>
<p>
Герман физически почувствовал, как брат улыбнулся, называя имя, которое там видеть. Непонятно, как он к этому пришёл, но как только оно прозвучало, Герман понял, что другого варианта просто не могло быть. Это имя было – Грёз.</p>
<p>
</p>
<p align="center">
***</p>
<p align="center">
</p>
<p>
Прощай, город, со всеми твоими лифтами и лофтами, и цокольными этажами, и колодцами дворов, сомнительными саунами, массажными салонами, карточными клубами, калёными кальянными, квестами в реальности, чёрными днями, белыми ночами.</p>
<p>
Прощай; ты никогда не любил близнецов и давил их более чем трёхвековой тяжестью. Они возвращались домой и не видели, как солнце стекло в водосточные канавы, и его смыло в реку, и пала тень облаков, которые не разойдутся уже до самого лета.</p>
<p>
</p>
<p align="center">
***</p>
<p>
</p>
<p>
— Обязательно ехать к Свечину? Я в порядке, честное слово.</p>
<p>
— Ты в порядке. А Серёга?</p>
<p>
Герман заглянул в экран смартфона. Брат слушал музыку, и его лицо было абсолютно расслаблено.</p>
<p>
— А Серёга плохо видит, - пробормотал Герман. – Пусть Свечин как-то решит этот вопрос, вместо того, чтобы… изучать нас.</p>
<p>
— Так скажи ему сам, - предложил Андрей.</p>
<p>
— И скажу. Его интерес неуместный и противоестественный, меня до сих пор передёргивает, когда вспоминаю…</p>
<p>
— Скажи, скажи. И за рецептами для Гены будешь ходить сам – в государственную поликлинику, кстати. И если ему снова понадобится операция, за неё заплатишь тоже ты. Надеюсь, ты уже достаточно наворовал.</p>
<p>
— Останови машину, - ровным голосом произнёс Герман.</p>
<p>
Грёз съехал к обочине. Свет фар окутывал дорогу красноватым облаком. Раздражение Германа понемногу остывало.</p>
<p>
— Я не должен был так разговаривать, - сказал Грёз. – Все время забываю, что ты уже взрослый.</p>