Страница 85 из 146
<p>
Лера выбралась из-под вороха одежды и осталась в кирпично-красной водолазке, рукава которой были коротковаты. Герман вспомнил претензии Лисицкой. Модель была не так уже неправа.</p>
<p>
— Ничего не надо, только дай пепельницу.</p>
<p>
Герман подал и щёлкнул выключателем. В скошенных гранях пепельницы вспыхнули искры и бросились Лере в глаза.</p>
<p>
— Выключи, - поморщилась девушка.</p>
<p>
Она успокоилась, но всё равно выглядела злой и несчастной. С ногами забралась на матрас, вытряхнула из рюкзака ноутбук и проверяла и перепроверяла, не добрался ли кто до её счетов и виртуальных копилок, обескровив её бега.</p>
<p>
Герман любовался каждой Лериной чертой – коленкой в прорехе джинсов и синяком на коленке, плохо прокрашенными волосами в рассыпающейся причёске-колоске. Даже рюкзачком без обычной девичьей дребедени, с железной мелочью в крошках табака на дне, даже одеждой на полу – поношенной, вытянутой, с запахом прелой листвы.</p>
<p>
Сергей полез в постель, целенаправленно огибая Леру. Движения его были увесисты, дыхание отдавало алкоголем. Когда брат устроился и затих, то Герман больше не мог разглядеть Леру, как ни вертел головой.</p>
<p>
Дождавшись, пока дыхание Сергея выровняется, Лера сказала:</p>
<p>
— Знаю, я ему не нравлюсь.</p>
<p>
— Что ты, Лера! Просто он такой человек. Он со всеми так разговаривает.</p>
<p>
— Да ладно. Я никому не нравлюсь, ты ещё не заметил? Ну… нету во мне ничего. С друзьями меня не познакомишь, домой пригласить стыдно… а для того, чтобы жизнь прожигать – я лучшая компания.</p>
<p>
— Не говори так!</p>
<p>
— Ты не думай, я не жалуюсь. Просто не умею. Знаю только, как давить на жалость, когда мне что-то нужно. И я знаю, что так нельзя, но не понимаю, почему, и ничего не смогу с собой поделать!</p>
<p>
Лера села ближе и поставила между ними пепельницу.</p>
<p>
— Если бы я раскаивалась, это было бы хотя бы по-человечески. Но я никогда не жалею о своих поступках. Только о том, что они выходят наружу. Поэтому от меня все рано или поздно отворачиваются. Но я же не виновата, что такая!</p>
<p>
— Лера, я понимаю.</p>
<p>
Лера прикурила от окурка новую сигарету и яростно растёрла его в пепельнице.</p>
<p>
— Да что ты можешь понимать! Вот почему нельзя ударить человека? Потому что будет больно? Так ведь ему, а не мне. Но что-то же останавливает… всех… кроме меня. Врачи говорят, что у меня недоразвитие какие-то областей мозга, и мне просто не дано… А знаешь, что страшнее всего? Я всё осознаю. Что во мне сломано что-то важное, и из-за этого меня всегда будут травить, и мне самой от себя так тяжело! Так невыносимо!</p>
<p>
Лера подвинулась ближе. Её волосы кольцом свернулись у Германа на плече. Её дыхание пахло фруктовой жвачкой. Губы опухли. Под глазами цвели синяки.</p>
<p>
— Лера, Лера, - зашептал Герман, теряя голову, - да пошли они все к чёрту! Мир большой. У нас достаточно денег, чтобы уехать туда, где никто тебя не знает и никогда не найдёт. Ты будешь делать только то, что захочешь, ты…</p>
<p>
— Ты мечтатель, Герман. Какой же ты мечтатель, - вздохнула Лера. Её глаза затянуло поволокой. – Если бы можно было сбежать далеко-далеко, в разрушенный атомной войной город, в руины, занесённые прахом и сухими листьями… Чтобы покрываться там пылью, дышать тленом и знать, что больше никуда не надо идти, ничего делать. Что на много километров вокруг – ни одной живой души, и меня самой, возможно, скоро не станет… Просто лечь и не вставать. Тогда, наверное, я наконец обрела бы покой.</p>
<p>
Этот потрясло и напугало Германа. Он произнёс несмело:</p>
<p>
— Ты можешь сделать это в Эйфориуме.</p>
<p>
— Это не то. Не по-настоящему, как говорит твой брат. Я ведь не забуду, что это не навсегда.</p>
<p>
Взгляд девушки блуждал туда-сюда по Серёжиным эскизам, как фары проезжающих мимо клуба машин.</p>
<p>
— А если бы могла забыть?</p>
<p>
— То всё равно сделала бы по-другому. Я бы придумала себе жизнь с нуля. Это была бы хорошая, чистая жизнь. А потом – увеличила субъективное восприятие времени во много раз и запретила автоотключение. Чтобы успеть повзрослеть и состариться там, прежде чем загнусь от обезвоживания в реальности. Идеальное самоубийство… Держи, это последняя.</p>
<p>
Лера протянула Герману окурок, хранивший кирпичный отпечаток её губ.</p>
<p>
— Знаешь, может в какой-то другой жизни я бы с тобой уехала, - добавила она с хриплым смешком. – Вот только куда бы мы тогда девали Серёжу?</p>
<p>
</p>
<p>
Кузов сотрясался. Кто-то раскачивал фуру, чтобы вытряхнуть Германа наружу. Он слышал отдалённые сердитые крики, но не разбирал ни слова.</p>
<p>
Затянувшаяся галлюцинация, передышка, дарованная близнецам наркотиком, подошла к концу. Наступил момент принятия неизбежного. Они не убежали от Кукольника. От него невозможно убежать.</p>
<p>
Герман в ужасе распахнул глаза и… и увидел вытатуированную на левом предплечье сову, которую Сергей подсунул ему прямо под нос.</p>
<p>
«В память о доме не обойтись без вещи, которая помогает поддерживать связь с реальностью», - прозвучал в голове голос Грёза – так отчётливо, что Герман вздрогнул. А вот то, что говорил брат, казалось, проходило через толщу воды. Уши заложило. К собственному изумлению, Герман выковырял из них скомканную матрасную обивку.</p>