Страница 124 из 146
<p>
Перед опущенными веками замелькали радужные линии и сложились в таблицу настройки, а когда Сергей открыл глаза, вокруг развернулась пустыня. Спокойствие наступило, как барбитуратная кома. Оно никогда не нравилось Серёже. Он не понимал тех, кто искал в Эйфориуме покоя и находил его.</p>
<p>
Выбравшись из бархана, словно из груды истлевших костей, Сергей заторможенно побрёл на поиски остальных. Грёз велел ему держаться к ним поближе, чтобы Глеб не смог причинить ему вреда.</p>
<p>
Герман демонстрировал Грёзу личину защитного цвета. Последней к ним присоединилась перекинувшаяся девочкой Лера. Все они взялись за руки, и песчаные вихри, которые вырывались из-под подошвы Грёза, закружили их, запорошили глаза, а проморгавшись, Сергей вопреки навязанному спокойствию встревожился.</p>
<p>
Под ногами был лёд, а над головой – багровеющий кровоподтёк неба. В нём кружились эйфы и налипали на невидимую спираль. Вспомнилось разверстое небо, грохочущий смех – всё, всё вспомнилось.</p>
<p>
— Мы на стыке между двумя публичными эйфортами и одним частным, - сказал Грёз – Здесь ткань реальности истончается, и торчат ниточки, из которых она сплетена. Эти ниточки – память, сила и время. Кстати, который час?</p>
<p>
Герман опустил глаза вниз и вправо.</p>
<p>
— Половина двенадцатого. – Помолчав, он добавил в замешательстве: - И время не меняется. Оно что, остановилось?</p>
<p>
— В каком-то смысле. Если мы сейчас вернёмся в Оазис, то ты заметишь, что не прошло ни секунды.</p>
<p>
— Но как это возможно?</p>
<p>
— Это же всё существует только в твоём воображении, забыл? – мягко напомнил Андрей. – Фактически, этот разговор прокрутится у тебя в голове за какую-то незначительную долю секунды, а потом твой мозг впадёт в ступор на… Подскажи, сколько времени теперь?</p>
<p>
— Двадцать три тридцать восемь… Я не понимаю, оно прыгнуло вперёд…</p>
<p>
— Впадёт в ступор на восемь минут, - закончил Грёз. – Поэтому здесь нет серых зон. Каждые восемь минут они бы разрушались. Ну, я за топливом! Готовьтесь, ребята. Серёга, а ты постарайся не лезть под руку, хорошо?</p>
<p>
Он посмотрел на ладони и исчез. Герман и девочка разошлись в стороны, бросая в небо оценивающие взгляды, и прикидывали, откуда открывается лучший обзор на кривое солнце, которое разрасталось на глазах. Сергей, наоборот, старался не присматриваться. Веяло околосмертными переживаниями и лицами, болью за грудиной; зрение удлинялось.</p>
<p>
— Вы же не дадите ему туда подняться, правда? – спросил он.</p>
<p>
— Вообще-то, как раз наоборот, - ответила девочка.</p>
<p>
Герман не ответил вовсе. Он был занят тем, что смотрел одним глазом на солнце, а другим на лёд, измеряя расстояние или вроде того. Серёжа налетел на брата и толкнул его в грудь.</p>
<p>
— Здесь можно по-настоящему умереть! Взгляни на эти кресты – это следы тех, кто погиб. Вот куда пропадают выворотни!</p>
<p>
— Угомонись. Ты несёшь бред, - поморщился Герман и восстановил зрительный контакт со льдом и солнцем.</p>
<p>
— Вспомни, как Андрей рассказывал тебе о том, как тестировщики получили настоящие синяки! – закричал Сергей. – К чему он тебе это рассказывал, а?! Там заключена могущественная сила! Она убьёт его! И ты позволишь этому случиться?</p>
<p>
Герман взглянул на него, и Сергей понял, что тот поверил. Это было как удар изнутри. Сильнее, чем обычная связь близнецов.</p>
<p>
— Он всё равно сделает это, - сказал брат в своё оправдание. – Но без моей помощи у него куда меньше шансов на успех, ты это понимаешь?</p>
<p>
Над землёй возник залитый солнцем дверной проём. Из него выпала канистра и, переворачиваясь в воздухе, полетела вниз, за ней ещё одна – и так до тех пор, пока из них на льду не выросла целая гора.</p>
<p>
Последним из проёма выпрыгнул Грёз. Приземлившись на лёд, он скривился от боли падения с такой высоты. Это ещё раз убедило Сергея в том, что он прав.</p>
<p>
— Вы все ненормальные. Это самоубийство, - безнадёжно сказал он.</p>
<p>
Но никто его не услышал.</p>
<p>
Грёз простёр надо льдом ладонь, и под ней вырос ослепительный скутер, весь из зеркал и солнечного света.</p>
<p>
— Делаем всё так, как репетировали. Зачерпываете из канистры и внушаете мне, чтобы я не упал. И постарайтесь не расплескать. Всё, что мы здесь потратим – сгорит.</p>
<p>
Тем временем, проём, который затянулся, но не исчез совсем, напоминая о себе тонкой полосой света, будто бы пробивающегося из-под двери, вдруг покрылся трещинами и разлетелся на осколки. Эти осколки собрались воедино, образовав силуэт – фарфорово-белый и фарфорово-хрупкий, с глазами, как газовое пламя.</p>
<p>
— Ну да, это я, - скромно признался Глеб. – Только не надо делать вид, что не ожидал, Андрей. Да-да, он тебя обманул, Герман… Это, конечно, действительно не так работает. Но не настолько, чтобы не выяснить, что вы затеяли.</p>
<p>
— Что ты несёшь, придурочный, - удивился брат.</p>
<p>
Не утруждая себя вниманием к такой малой величине, как Герман, Глеб продолжил:</p>
<p>
— В одном ты был прав, Андрей. Любовь плохой помощник. Ты же в глубине души надеялся, что я расчувствуюсь и явлюсь тебе помогать, правда? А я явился, чтобы всё у тебя отобрать…</p>