Страница 6 из 46
Спустя всего три года подтвердилась искренность и, что не менее важно, точность этой оценки.
ДИСКУССИЯ О РУКОЯТКАХ
Еще два-три года после визита венгерской команды в СССР среди фехтовальщиков не затихали жаркие споры. Выводы из урока, преподанного венграми, оказались самыми противоречивыми. Каждый видел то, что видел, плюс еще то, что хотел увидеть. Тренеры старшего поколения говорили: «Смотрите, как венгры стоят, как они держат клинок! Чувствуется французская или итальянская школа. А наши-то прыгают, как козлы! Все отрицали, отрицали и не научились главному — основам школы, а венгры — пожалуйста — умеют. Может, если бы наши могли правильно стоять в бою, так и побеждали бы».
Другая группа наблюдателей вспоминала: «Да ведь так же, как венгры, фехтовали наши старики: Заковорот, Климов, Малахов! Они тоже не брали нижних защит в сабле, делали их, убирая на себя оружие».
Были и специалисты, утверждавшие: «У венгров-то ничего нового нет! Те же защиты, те же нападения. Ну, несколько трюков есть, „крючок“ например, и все. Ничего сверх того, что написано в учебниках фехтования, они не делают. Просто делают лучше! А значит, стоит поднять технику — и мы с ними сравняемся».
Но можно ли слишком строго судить тренеров за такие крайности! Они росли, по сути, вместе со своими учениками, многое пробовали впервые и, бывало, ошибались. Да и не всякий опыт может пригодиться при встрече с новым. Трудно ломаются многие сложившиеся представления.
Смешно теперь вспоминать, сколько споров возникло вокруг рапирной рукоятки. Некоторые специалисты высказывались весьма категорично: «У самого сильного рапириста мира Кристиана д’Ориоля гладкая французская рукоятка! Всем срочно перейти на такую же!»
От зарубежных тренеров просто требовали окончательного ответа, какая рукоятка лучше: французская — гладкая или «пистолет» — с выступами для более плотного обхвата. Некоторые утверждали, что именно рукоятка помогает Илоне Элек, например, побеждать соперниц. Тренеры же венгерской сборной, Баи Бела и Экельфалоши-Пиллер, отвечали на этот вопрос, по мнению наших специалистов, очень расплывчато и неопределенно. Примерно так: «Дело же не в рукоятке… Французы привыкли, у них и школа так построена. Форма их рукоятки им подходит. Да и они не все фехтуют на рапирах с гладкой рукояткой. А Магде Ньяри просто неудобно держать французскую: у нее пальцы не очень длинные. Она прекрасно себя чувствует с „пистолетом“, и техника у нее от этого хуже не становится. Илона Элек, напротив, прибинтовывает к руке свою французскую рукоятку, так что она у нее закрепляется, пожалуй, больше, чем если бы это был „пистолет“. Привыкла уже и тренеров не слушает».
Не было однозначных ответов на такие вопросы. Да и не могло быть.
А однажды, в 1952 году, грянул даже тренерский совет с решением: персонально Мидлеру запретить фехтовать с рукояткой-«пистолетом»! Марк уперся. В его пользу было то, что он хорошо бился против именитых венгерских мастеров: выиграл четыре боя из шести. Он венграм очень понравился. Баи Бела даже нередко подходил и гладил его по голове, приговаривая:
— Да-а, очень способный мальчик, будет хорошо фехтовать!
Марк был тогда самым молодым из всех советских спортсменов, участвовавших в совместном сборе с венграми.
В результате из-за верности своей рукоятке ему пришлось выиграть очень много отборочных соревнований, прикидок, последних прикидок и тому подобных испытаний. Специалистам оставалось признать, что он, и только он, первый рапирист Советского Союза. И все равно кое-кто упорствовал, пытаясь переубедить Мидлера.
— Никто не отрицает, — говорили ему, — у вас на пистолетной рукоятке хорошая техника, но на французской она будет еще лучше!
Потом эти споры стали понемногу утихать и наконец забылись совсем. Уже все следующие поколения лучших советских фехтовальщиков признавали только «пистолет»: и Герман Свешников, и Юрий Сисикин, и Виктор Путятин, и Василий Стапкович. Пожалуй, только Виктор Жданович предпочитал гладкую рукоятку, но и он, случалось, говорил: «Что-то бой не получается. Дайте, пожалуй, „пистолет“»!
Дело, конечно, не в рукоятке, а в том, кто ее держит. Однако сегодня, за редчайшим исключением, рапиристы всего мира фехтуют все же используя именно рукоятку типа «пистолет».
Но, несмотря на разноречивые мнения, определенному кругу специалистов, особенно таким тренерам, как Аркадьев, Манаенко, Андриевский, а также некоторым спортсменам удалось уловить, как теперь стало ясно, главное. Венгры использовали примерно тот же арсенал, что и мы. Но использовали эти средства прежде всего в других соотношениях. То, что мы делали десять раз из ста, венгры делали девяносто, то, что мы делали девяносто раз, венгры — десять. Кроме того, многое исполнялось ими при совершенно других технических посылках, базировалось, так сказать, на другом и более основательном фундаменте.
ВОСПОМИНАНИЯ ПОНЕВОЛЕ
Товарищеские встречи с венгерскими мастерами, а затем и участие в XV Олимпиаде поставили сильнейших советских фехтовальщиков в совсем новое для них положение. До этого каждый из них, являясь лучшим или одним из лучших в стране, втайне надеялся, что по уровню мастерства не уступает лучшим зарубежным фехтовальщикам. А ведь в фехтовании спортсмену для уверенности важно знать истинный уровень своей силы. Однако оказалось, что нужно еще учиться всем: спортсменам, тренерам, руководителям, во многом перестраиваться, переоценивать привычные ценности. Естественно, процесс этот без «поиска виноватых», а значит, воспоминаний обойтись не мог.
Когда улеглись первые страсти, начался глубокий анализ пройденного пути. К 50-м годам в СССР появилось немало спортсменов-фехтовальщиков, да и специалистов было вполне достаточно. Просто в предшествовавшие годы особый упор делался на массовое обучение фехтованию на винтовках или карабинах с эластичным штыком, по меньше на «легком» оружии — рапирах и саблях. Ведь тогда фехтование еще далеко не утратило своего прикладного значения. Лихие буденовцы с шашками наголо еще не стали легендарным прошлым, молодежь Страны Советов обучалась рукопашному бою, готовясь в случае нужды на практике применить свои навыки. Естественно, что методическая литература тоже была ориентирована на групповое обучение. Проблемы высшего спортивного мастерства тогда мало кого занимали.
Нельзя сбрасывать со счетов и то «наследство», которое тащилось за фехтованием еще с дореволюционных времен, когда оно было привилегией дворян и высшего офицерства. Офицеры приходили в клуб и, оставаясь, как правило, в военной форме, надевая лишь маску и перчатку, вели поединки. Современный спорт с его стремительными движениями немыслимо и представить себе в таком «обмундировании»: галифе порвется, с сапог каблуки слетят… Недаром, видно, такое фехтование в 20-е и 30-е годы заслужило презрительное название «паркетная забава».
Переход к спорту давался нелегко. Первая информация о мировом фехтовании относится лишь к 1935–1936 годам, когда состоялись матчевые встречи советских спортсменов с турецкими. Они проходили в нескольких городах Советского Союза, а затем в Анкаре. Кое-какие подробности этих встреч мы узнавали от своих учителей, принимавших в них участие.
Оказывается, турки тоже дрались необычно для нас! Помимо известной у нас атаки с выпадом, или с шагом и выпадом они, вопреки всем канонам, мчались на противника… бегом! Это было тогда неожиданно и непонятно. Наши на этом им много проигрывали. Плюс ко всему, атакуя, турецкие фехтовальщики оглушительно визжали, что тоже не прибавляло уверенности их противникам.
Среди турок особенно выделялся один — Энвер. Говорили, что он лучший фехтовальщик Турции, чемпион Балканских игр. А у советских мастеров блистал Тимофей Иванович Климов, 50-летний полковник, заведующий кафедрой Центрального института физкультуры.