Страница 10 из 16
Русские революции 1917 года
Еще один эксперимент с государственным контролем над экономикой начался в России в 1917 году – и продлился он намного дольше. В феврале 1917 года стачки и массовое дезертирство из армии вынудили царя Николая II отречься от престола. В октябре того же года большевики во главе с Владимиром Лениным свергли сравнительно либеральное Временное правительство и, вдохновляясь идеями Карла Маркса, приступили к строительству полностью социалистической экономики. Но Ленин столкнулся с серьезной «архитектурной» проблемой – никаких «чертежей» Маркс не оставил. Составлять конкретный проект идеального социалистического общества означало бы заниматься «утопическим» социализмом. Маркс высмеивал социалистов-утопистов именно за это «фантастическое описание будущего общества». Сам он вместе со своим соавтором Фридрихом Энгельсом выступал за «научный» социализм, который критиковал капитализм и предсказывал его неминуемый крах, но детально не прописывал, как будет организовано производство после наступления социализма[58].
Самым известным «утопическим» социалистом был Роберт Оуэн. В 1824 году он и его последователи выкупили у одной религиозной секты участок земли и поселение в штате Индиана, создали там коммуну под названием «Новая гармония» и начали проводить эксперимент с коллективным ведением сельского хозяйства на добровольных началах. Эксперимент не заладился. По словам Джошуа Муравчика, «всего за год Оуэн и тысяча его приверженцев превратили эту маленькую Швейцарию в Албанию»[59]. Другие нерелигиозные коллективистские эксперименты XIX века также потерпели неудачу[60]. Заклеймив Оуэна и других как «утопистов», отмечает Муравчик, Маркс и Энгельс
попросту зачеркнули этот неудачный опыт с помощью одного из величайших интеллектуальных трюков в истории. <…> Оуэн и другие коммунитаристы действительно проводили эксперименты для проверки своих идей, а эксперимент – это суть науки. То есть именно они и были подлинно научными социалистами. А Маркс и Энгельс отбросили все экспериментальные данные, заменили их идеей, представлявшей собой не более чем пророчество, и назвали это развитием социализма от утопии к науке[61].
В «Манифесте коммунистической партии» (1848) Маркс и Энгельс написали: «Отличительной чертой коммунизма является… отмена буржуазной собственности. <…> В этом смысле коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности»[62]. Но за этим не последовало никакого тезиса, объясняющего, что именно должно прийти на смену частной собственности, а также рынку, на котором происходит обмен частной собственностью. Маркс отвергал мысль о том, что частная собственность на средства производства – наиболее эффективный способ справиться с неизбежной проблемой редкости, недостаточности имеющихся средств для удовлетворения всех желаний людей.
Следствием редкости является то, что для каждой единицы ресурсов – рабочего, машины или акра земли – должен существовать некий человек или группа людей, которые принимали бы окончательное решение по поводу того, как эта единица должна использоваться. В условиях частной собственности эта роль «последней инстанции» отводится частным владельцам. Каждый человек сам решает, какую работу ему выполнять. Индивид или добровольное объединение индивидов, произведя или приобретя какой-либо механизм либо участок земли, решает, как его использовать. Даже оставляя за скобками моральные аргументы о праве каждого на свободу и владение имуществом, подобную систему можно обосновать практическими соображениями: именно эти люди лучше всего знают, как использовать соответствующие ресурсы с толком. Частная собственность позволяет избежать издержек на консультации с тысячами других людей и на получение их согласия (кроме тех случаев, когда тысячи партнеров или акционеров добровольно объединяют свою собственность). Это обеспечивает мощные стимулы к созданию новых ресурсов и к бережливому распоряжению имеющимися. Маркс отвергал подобные доводы в защиту частной собственности как «пристрастное представление, заставляющее вас [буржуазию] превращать свои производственные отношения и отношения собственности из отношений исторических, преходящих в процессе развития производства, в вечные законы природы и разума»[63]. Таким образом, когда на смену капитализму придет социализм, а затем и коммунизм, казалось бы, ключевая роль частной собственности в производстве и аллокации редких ресурсов должна сойти на нет.
Что касается производства при социализме, в «Манифесте» содержится следующее пророчество:
Когда в ходе развития исчезнут классовые различия и все производство сосредоточится в руках ассоциации индивидов… пролетариат… силой упраздняет старые производственные отношения…[64]
Итак, производство будет национализировано. В «Капитале» Маркс добавляет к этому пояснение: производство должно «находиться под сознательным планомерным контролем» «свободного общественного союза людей»[65]. Таким образом, производство будет планироваться централизованно. Но как, по каким принципам, общество должно централизованно планировать новые условия производства? Об этом ни Маркс, ни Энгельс, по сути дела, так ничего и не сказали.
Карл Маркс
Карл Маркс (1818–1883) родился в зажиточной немецкой семье – его отец был адвокатом. Он изучал право в Боннском и Берлинском университетах, но затем, уже в Йенском университете, занялся философией. В 1842 году он начал работать журналистом в Кельне, а через год перебрался в Париж. Там он познакомился с Фридрихом Энгельсом, который стал его финансовым спонсором и соратником. Вдвоем они в 1848 году написали «Манифест коммунистической партии». В 1849 году Маркс переехал в Лондон, где занялся чтением и написанием своих трудов, попутно зарабатывая некоторые суммы в качестве корреспондента газеты New York Tribune. В первую очередь Маркс изучал работы Давида Рикардо и других представителей классической экономической школы. У них он позаимствовал две важные идеи: трудовую теорию ценности (о ней мы подробнее расскажем в следующей главе) и анализ распределения доходов в соответствии с классовой принадлежностью (трактовка совокупного национального дохода как «пирога», который делится между наемными работниками, капиталистами и землевладельцами). Из этих идей он вывел собственную теорию эксплуатации и прибыли. По Марксу, капиталисты получают доход не за счет вносимого ими в производство вклада, а за счет «прибавочной ценности» («прибавочной стоимости»), которую они присваивают, выплачивая рабочим лишь часть ценности, произведенной их трудом. Свои теоретические построения Маркс изложил в трехтомном труде «Капитал» (тома были изданы в 1867, 1885 и 1894 годах, причем последние два – посмертно под редакцией Энгельса) и в историко-теоретической работе «Теории прибавочной стоимости», написанной в 1861–1863 годах.[66]
Вождь большевиков Владимир Ленин был марксистом до мозга костей. Он заявлял:
Великая всемирно-историческая заслуга Маркса и Энгельса состоит в том, что они научным анализом доказали неизбежность краха капитализма и перехода его к коммунизму, в котором не будет больше эксплуатации человека человеком[67].
По поводу ленинского определения коммунизма есть старая шутка: «При капитализме существует эксплуатация человека человеком, а при коммунизме – наоборот».
58
См.: Prychitko D. Marxism and Market Processes // The Elgar Companion to Austrian Economics / Ed. by P.J. Boettke. Cheltenham: Edward Elgar, 1994. P. 516.
59
Выступление Джошуа Муравчика на симпозиуме «Socialism: What Happened? What Now?» 1 мая 2000 года; стенограмма доступна на сайте: [web.archive.org/web/20040312050602/www.socialdemocrats.org/MayDayTranscript.html].
60
Об этих экспериментах см.: Harrison J.F.C. Quest for the New Moral World: Robert Owen and the Owenites in Britain and America. New York: Scribner, 1969; American’s Communal Utopias / Ed. by D.E. Pitzer. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1997. Фундаментальная работа по английскому утопизму: Armytage W.H.G. Heavens Below: Utopian Experiments in England, 1560–1960. London: Routledge and Kegan Paul, 1961.
61
Muravchik J. Socialism. См. также: Idem. Heaven on Earth: The Rise and Fall of Socialism. San Francisco: Encounter Books, 2002. P. 342.
62
Marx K., Engels F. The Communist Manifesto // The Two Narratives of Political Economy / Ed. by N. Capaldi, G. Lloyd. Hoboken, NJ: John Wiley, 2011. P. 397 [Маркс К., Энгельс Ф. Манифест коммунистической партии // Они же. Сочинения. М.: Госполитиздат, 1955. Т. 4. С. 438].
63
Ibid. P. 399 [Там же. С. 443].
64
Ibid. P. 403 [Там же. С. 442].
65
Marx K. Capital. New York: Modern Library, 1906. P. 92. Цит. по: Boettke P. The Political Economy of Utopia // Idem. Calculation and Coordination. New York: Routledge, 2001. P. 109 [Маркс К. Капитал // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. М.: Госполитиздат, 1960. Т. 23. С. 90]. Бёттке в своей статье прослеживает преемственность между интеллектуальным проектом Маркса и политическим проектом Ленина. См. также: Boettke P. The Political Economy of Soviet Socialism: The Formative Years, 1918–1928. Boston: Kluwer Academic, 1990. P. 66–69.
66
В русскоязычной литературе сложилась традиция переводить термин value (и его немецкий аналог Wert) как «стоимость», восходящая к неудачной передаче этого термина в русском переводе «Капитала» под редакцией И.И. Скворцова-Степанова – именно эта версия перевода стала в советское время канонической. Тем не менее неадекватность термина «стоимость» в контексте экономической теории ценности хорошо осознается русскоязычными экономистами. В данном переводе будет использоваться термин – «ценность» за исключением случаев, когда вариант «стоимость» встречается в цитатах из уже опубликованных переводов. (Здесь и далее постраничные примечания принадлежат научному редактору.)
67
Lenin V.I. Speech at the Unveiling of a Memorial to Marx & Engels (7 November 1918) // Idem. Collected Works. Moscow: Progress Press, 1972. Vol. 28. P. 165 [Ленин В.И. Речь при открытии памятника Марксу и Энгельсу 7 ноября 1918 г. // Он же. Полное собрание сочинений / 5-е изд. М.: Политиздат, 1969. Т. 37. С. 169].