Айя и Лекс

— Как? — ахнула, уставившись на него, как на умалишенного. Таким он себя и ощущал, растолковывая этой невозможной женщине очевидные вещи.

— А ты хотела, чтобы я сейчас тебе сцену ревности к самому себе устроил? Самой не смешно?

— Да уж, глупо и правда, — согласилась почти сразу.

— Я столько лет прожил Тумановым, что иногда кажется — им и стал. Я на собственную фамилию не реагирую, поэтому Тимур меня детским прозвищем зовет.

Айя расслабилась в его руках, и страх стерся чистой синевой глаз.

— Как это произошло? — нащупала его ладонь, сплела их пальцы. — Почему ты стал Тумановым?

— Потому что того, кем я был на самом деле, убили, — Алекс тяжело выдохнул, вспомнив, как разбили группу медиков, поставляющую медикаменты пострадавшим в горячие точки. Он был тогда в той группе. И уцелел только потому, что его спас Туманов. Спас, вместо того, чтобы убить. Как должен был. — Меня заказали так же, как отца. Как маму. Но я выжил. В госпиталь попал вместе с Лёхой. Ему повезло меньше. Шансов выжить у него не было. Тогда я и решил стать Тумановым для всех.

31

Конец апреля.

— Заказали? — ее вопрос провонял страхом. Алекс сглотнул, понимая, почему она испугалась. Помнил, как ее трясло от слова «охота». И сейчас он с размаху толкнул ее в те же эмоции, в ту боль.

Крепче к себе прижал, даже через покрывало ощущая ее дрожь. Мысленно обозвал себя придурком, но отступать уже нельзя.

— Моего отца заказал его однокурсник, коллега и лучший друг. Академик и педагог, — Алекс сцепил зубы, сдерживаясь, чтобы не назвать его имя. Он чувствовал, что Айя сейчас не выдержит, узнав правду о своём деде. — Мне понадобилось много времени, чтобы втереться к нему в доверие. Чтобы он поверил, что я искренне загорелся его идеей о создании сверхчеловека.

— Ты так сразу узнал его? — не поверила она.

— Нет, что ты, — с усмешкой. — Я просто был убежден, что отец погиб из-за его секретных экспериментов. И единственный, кто мог пролить свет на всё это, был друг и соратник отца. Тот, кто подсадил отца на эти бредовые фантазии. Тот, кто, по словам отца, руководил лабораторией. Разговаривать с ним в открытую я побоялся, да и беседовали уже менты. Решил, что с дипломом хирурга добраться до истины…

Бой настенных часов оборвал Алекса на полуслове. Один, два… Алекс посмотрел в сторону кухни, откуда доносились звуки. Когда-то часы звенели тройными, звонкими ударами. Сейчас били глухо и обречённо.

— Я понял, что подобрался слишком близко, когда погибла мать…

Алекс тогда в госпитале лежал с Лехой. В новостях увидел репортаж о смерти судьи и все…в этот момент понял, что ему нет дороги обратно. В этот момент Леха Туманов скончался, не приходя в сознание. Полевой госпиталь разбомбили на третьи сутки после смерти Лехи. Тогда, дожидаясь спасательного вертолета, Алекс исполосовал собственное лицо первым, что нашлось подходящее. Что это было — Алекс не помнил сейчас. Только боль, острую, бьющую по затылку. И имя погибшего друга.

— Отца не стало, когда я еще пацаном был, — сипло, в самую макушку, втягивая аромат ее волос, удерживающий его в реальности. — Это случилось в ноябре… Фура стояла поперёк трассы аккурат за «слепым» поворотом, — слова давались ему с трудом. — Тогда первые морозы как раз ударили… Мокрая после дождя дорога превратилась в каток… Наша машина влетела в скалы… Отец погиб на месте, а я два месяца провалялся в коме. А потом ещё три года учился ходить заново. Отчим оставил карьеру гонщика и устроился на более безопасную работу, матери я почти не видел. Та уходила рано, а возвращалась, когда я уже спал. Рядом всегда была только Леська…

Он осёкся, глянув на Айю. Та притихла в его руках, слушая, но дрожать так и не перестала. У Алекса заныло в груди. Но он не шелохнулся, не проронил больше ни слова. Не стал говорить, как сестра дважды вытаскивала его из петли, когда от него отвернулись друзья. Вернее те, кого он считал таковыми. Как выносила из-под него «утки» и отмывала от блевотины после очередных приступов головной боли, пока отчим вкалывал на двух работах, а мать проводила очередное заседание суда. Как на своих хрупких плечах вытягивала его на улицу, а потом часами возила в инвалидной коляске по городу. Она же без конца водила к нему Игната со Сварогом. Они втроём и не дали Алексу свихнуться от чувства неполноценности, помогли встать на ноги. Он не хотел рассказывать об этом даже Айе. Понимал, что тогда она станет его жалеть. А он нуждался не в жалости, а в её любви.

— Леська меня выходила, — коротко и без подробностей. Так будет правильней.

Айя молча приняла его выбор: ничего не спрашивала, только всхлипывала тихонько.

Так и просидели в тишине. Она — всхлипывая, он — баюкая ее как маленькую хрупкую куколку.

— Зачем? — прошептала, шмыгнула носом. — Ты ведь выжил. К чему нужна была эта маскировка? Нет, ты сказал, что ты должен был умереть…но ведь ты знал, кто убийца. Почему спрятался? И столько лет…

«Чтобы снова не убили», — так и хотелось сказать, но он сдержался. Сказал совсем другое, что тоже было правдой. Сейчас он это знал, а тогда им руководил страх за собственную шкуру и желание отомстить любой ценой.

— Из-за Леськи. Если бы вернулся Леня Костромин, Леся могла пострадать, а я не мог этого допустить. Она единственная, кто у меня тогда остался.

— А как же твои близкие? Близкие Алексея? Разве они ничего не поняли?

— Некому было. Мои родители погибли, Лёхины тоже… — Алекс немного помолчал, вспоминая как еле оттащил озверевшего Лёху от отчима. Лёха забил его гаечным ключом. Так же как тот запинал ногами Лёхину мать. Алекс до сих пор помнил то кровавое месиво, в какое его друг превратил отчима. От трупа они избавились вместе. Потом их с сестрой взяли под опеку родственники отчима. И жизнь вроде наладилась, пока Лёха не пропал… — Да и маскироваться пришлось не особо. Лёху много лет близкие не видели, да и изменился он очень. Не осталось и следа от нашей былой схожести. Да и меня потрепало неслабо, — он сжал и разжал ладонь. Рассказывать Айе о том, что он сам изуродовал себе лицо до неузнаваемости, не стал. — Впрочем, маскировка не особо и помогла. Академик сбежал.

— И ты нашел его… — она не спрашивала: знала, хотя никто точно не мог ей рассказать. Но говорила твердо, ни на секунду не сомневаясь в том, что он даже мертвеца из ада достанет. Так чувствовала его?

— Нашел…

…Маленький курортный городок в Альпах в этом январе пользовался невероятной популярностью. И Алексу не составило труда влиться в неиссякаемый поток туристов, желающих отдохнуть на заснеженных горных склонах. Нужный ему дом находился на окраине посёлка, недалеко от лыжной трассы. Алекс всё-таки нашёл старого академика. Благодаря Марине, которая приезжала сюда после взрыва, где «погиб» сам Алекс. Спустившись вниз, Алекс спрятал лыжи в сугробе и, петляя между одинокими деревьями, вышел к двухэтажному деревянному дому. Тёмная дверь была не заперта. Словно его ждали.

Осмотревшись по сторонам, Алекс тихо вошёл и замер на пороге. В нос ударил аромат сигары: пряный с примесью влажной травы и ноткой шоколада. Детский страх, давно затихший и сменившийся рассудительной осторожностью, неожиданно сковал сердце, парализовал разум. Он с той самой проклятой ночи помнил этот запах…запах смерти. Мурашки пробежали по телу, впиваясь в кожу сотней ледяных игл. Он коротко выдохнул и ступил на паркет. Прикрыл двери, достал из кобуры пистолет, снял с предохранителя, проверил глушитель. Втянул носом пропахший елью и сигарами воздух. Травянисто-шоколадный запах не давал нормально дышать, дурманил разум, оживлял прошлое. Но он упорно гнал от себя мысли. Ещё будет время забыться воспоминаниями. Сейчас его нет. Как собака, Алекс шёл на запах, терзающий его с детства. Мерещившийся повсюду, не дававший спать. Жить…

Он миновал холл с наряженной ёлкой, длинный коридор с рядом одинаковых и запертых дверей. Одна была приоткрыта. В самом конце. Он остановился, прислушиваясь. Из кабинета доносился мужской, прокуренный голос. Ледяной и жесткий. В проёме появилась немолодая рука с тёмной сигарой. Исчерченная морщинами и лишённая мизинца. В памяти всплыли картинки давней аварии.