Моя-чужая

Лана Черная

Моя-чужая

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЧУЖАЯ.

ГЛАВА ПЕРВАЯ.

Июль. 2014 год.

Среда. Ночь.

Стрелка спидометра давно перепрыгнула сотенную отметку. А Артем все сильнее вдавливал в пол педаль газа. Круто выворачивал машину на опасных поворотах, до боли в пальцах сжимая руль. Глаза болели от напряжения, но он не отрывал взгляд от пустого шоссе и думал только об одном — не опоздать. Он должен успеть. Во что бы то ни стало. Иначе она умрет.

Телефонный звонок вспорол тишину салона. Артем нажал на гарнитуру в ухе.

— Она дома, — по-военному четко произнес мужской голос.

— Спасибо, Кирюх, — ответил Артем и разъединился.

Вывернул руль. Машину занесло. Из-под колес разлетелась грязь. Свет фар ослепил мотоциклиста позади, тот юзом пролетел мимо серых столбов слепых фонарей. Артем бегло глянул в зеркало заднего вида — мотоциклист поднялся. Жить будет, а на остановку и помощь времени не было. Он не имел права опоздать! До ее дома десять минут. Артем глянул на часы. С момента ее звонка прошло двадцать. Он должен успеть. Господи, помоги ей!

— Ты только продержись, Настена, — проговорил Артем, сворачивая в пригород. — Я знаю, ты можешь.

Артем домчал до места за семь минут. Выпрыгнул из машины. На ходу вытащил из кобуры пистолет, снял с предохранителя. В двухэтажном особняке, пугающем темными окнами, Артем знал каждый закуток. И о том, как попасть внутрь незаметно — тоже. Он прошел вдоль кованого забора семь пролетов. Под гибкой виноградной лозой узор немного отличался. Если не присматриваться — не заметишь. Но Артем знал этот потайной ход, сам придумывал. Он осторожно приподнял лозу и просунул ладонь между прутьями — нужно найти четвертый от края и прокрутить его с внутренней стороны. Тогда кусок ограждения превратится в калитку. Но едва Артем нащупал замок, как калитка слегка приоткрылась.

— Проклятье, — процедил Артем, толкнув калитку. Она просто не могла быть открытой. И тем не менее кто-то отпер ее перед Артемом. Кто? Но думать было некогда. Время мчалось навстречу беде. И Артем нутром чуял ее леденящее дыхание. Нужно спешить!

Бегом Артем пересек задний двор к деревянной бане. Под ней — тоннель в дом. За спиной мелькнула черная тень. Артем обернулся. Слишком поздно. Что-то тяжелое обрушилось на его голову. И Артем провалился в раскручивающийся воронкой мрак…

Он пришел в себя от резкого хруста. С трудом разлепил глаза — тьма вокруг разливалась разноцветными кругами и рыжими всполохами. Лицо жгло. Он коснулся щеки — мокрая и липкая. Чуть выше виска пульсировала кровью рана. Он медленно сел. Тошнота подкатила к горлу. Краем рубашки он вытер глаза от крови, осмотрелся. Его окружали деревянные стены бани. Выходит, его перетащили сюда и наверняка заперли. Артем выругался. Как же он так попался? Ничего, он достанет этого урода. Артем поднялся и увидел. Дом горел. Пламя рвалось из окон второго этажа, ломало балки, разбивало стекла. И там, где-то в огне, была она.

— Настена! — проорал Артем, толкнув дверь бани. Заперто!

— Проклятье!

Он толкнул снова — без толку. Он так и знал. Его заперли, чтобы он мог видеть, как погибает его женщина. Так уже было.

— Черта с два! — процедил он, рванув в котельную за стеной.

Тяжелый люк поддался сразу, и Артем очутился в тоннеле, забитом сизым туманом. Дела плохи. Прошло слишком много времени — пожар охватил весь дом. Дым душил, разъедал глаза. Артем едва держался на ногах, голова кружилась от нехватки кислорода. Но он шел вперед. Ему нужно найти Настену и вытащить оттуда. Живую. Тоннель вывел Артема в просторную кухню. Дым был почти осязаем. Артем закашлялся. Стянул с себя рубашку, намочил и повязал по самые глаза. Холодная вода струйками стекала по спине и груди. Дышать стало легче. Он вышел из кухни, повернул направо. До лестницы на второй этаж всего семь шагов. Настена там — он знал. Тринадцать деревянных ступеней, усыпанные щепками, скользкие, давались с трудом. Над головой стрекотало пламя. Трещало перекрытие, хрустели стекла. Огонь обнял Артема раскаленными щупальцами, обжег кожу, впился в кости. Артем коротко взвыл. Пламя плясало повсюду. Кружилось в диком танце смерти. И в его владениях сгорала Настена. Артем побежал. Ее спальня в самом конце коридора. Горящая дверь разлетелась в щепки. На мгновение Артем остолбенел. Посреди кровати лежала она. Ноги обвиты колючей проволокой, руки скованы над головой. Грудь исполосована. На животе что-то вырезано. И кровь. На простыне, подушках, полу.

Бешенство, злость и дикая боль ударили под дых едким дымом и резким запахом гари, бензина и смерти. Артем кинулся к Настене. Он не знал, жива ли она. Но стиснув зубы, он распутывал и рвал проволоку. По запястьям текла кровь. Пламя сжирало комнату, окольцовывало кровать, не отпускало из смертельных объятий Артема. Он ничего не чувствовал и не слышал. Справившись с проволокой, Артем метнулся к рукам и снова взвыл. На этот раз от злости. Запястья со спинкой сковывали наручники. Артем рванул на себя прут ажурной розы. Снова и снова. Тот не поддавался. Тогда он ударил его ногой. Боль прошила мышцы, но роза звякнула и оплавленная огнем выпала из узора. Руки Настены безвольно упали на окровавленную грудь. Артем перехватил Настену. Прохода не было. Вместо него выл огонь. Оставалось только одно — балкон. Внизу заросли розы и пять метров высоты. Позади — смерть. Артем прижал к себе Настену и прыгнул.

— Сюда! Скорее! Они там! — орал Игнат на медиков. Он мчал к черному джипу, в салоне которого темнел силуэт. Один. Дыхание сбилось. Ася? Артем? На ходу Игнат распахнул переднюю дверцу и выматерился. На водительском месте сидел полуголый мужик. Спина его превратилась в сплошную рану — темную, почти черного цвета. Руки изрезаны, в потеках крови. Пол-лица вздулось огромным пузырем.

— Твою мать! — снова ругнулся он, когда мужик поднял от руля голову, и Игнат узнал Крутова.

— Настена… — прохрипел Артем и стал заваливаться на бок. Игнат подхватил друга и помог переложить на носилки. Следом распахнул заднюю дверцу и едва устоял на ногах. На заднем сидении лежала девушка, бережно укрытая курткой. Лицо распухло, в кровоподтеках. Волосы обгорели. Ступни исцарапаны, плечи в крови. Она не была похожа на его жену. И тем не менее то была она.

— Ася… — выдохнул Игнат. — Сюда! Скорее! — поторопил он спешащих к нему врачей. — Ася, родная…

Он осторожно коснулся ее шеи, пытаясь нащупать пульс. Спина похолодела, пальцы занемели, не находя биения сердца.

— Нет! Ты должна жить!

— Отойди! — гаркнул кто-то сзади. — Ты нам мешаешь, слышишь?

Но Игнат не мог. Он должен был найти ту слабую ниточку ее жизни. Она не имела права умирать. Только не она! Кто-то схватил его сзади за плечи, пытаясь оттащить. И Игнат чуть не вмазал наобум, как вдруг…Едва ощутимый толчок. Слабый, где-то на грани, но дающий силы жить. Она жива! Жива!

Игнат облегченно выдохнул, приподнял Асю за голову, помогая медикам. Втроем они переложили ее на носилки. Куртка сползла, обнажив израненное тело — в длинных порезах с запекшейся кровью. Одна рука безвольно упала. Что-то звякнуло. Игнат опустил взгляд и увидел наручники, болтающиеся на запястье.

— Подождите, — тихо попросил он, шаря по карманам. Дрожащими пальцами нащупал маленький ключик, чуть не уронил, но снял с ее тонкого запястья наполовину расстегнутые наручники.

Носилки погрузили в скорую, захлопнули дверцу. Машина рванула с места. Тишину вспорол вой сирены. Что-то лопнуло в голове Игната, запульсировало жгучей болью, ноги подкосились. И только когда машина скрылась в темноте улиц, Игнат без сил сел на асфальт посреди дороги.

ГЛАВА ВТОРАЯ