Мир будущего

Я поборола сильнейшее искушение запустить в него чем-нибудь тяжелым или хотя бы заткнуть уши, пережидая, когда закончится пытка смехом.

— Дом и в придачу грёбаная куча денег? Не в земной валюте, а в валюте самого успешного и экономически устойчивого мира? Ты не перегибаешь, дорогуша? — он сделал такой издевательский акцент на последнем слове, что оно прозвучало унизительно, словно плевок. — Может, еще парочку островов Поднебесного архипелага?

— Нет.

— Нет?.. — он подался ко мне, приложив руку к уху. — Нет. Нет! НЕЕТ!

Ну до чего гениальный актер. Произнести одно простое, короткое слово со столькими интонациями. Переспрашивая. Констатируя. Ликуя. И, наконец, испытывая непередаваемое облегчение, посылая благодарность Вселенной.

Если он пытался воззвать к моей совести, то ее, по-видимому, больше не было. Позабыла в одном из измерений, лихорадочно прыгая туда-сюда.

— Вспомни, меня же называли Алмазной странницей… — я передразнила Ника.

— Ну да, конечно, — в его голосе прозвучал неприкрытый скепсис.

Он устало закрыл глаза, задумался и молчал слишком долго. Я поняла, что проиграла. Белизна интерьера начала тухнуть, становясь серой и тусклой. Одновременно с этим во мне росла опустошенность. Прилив энергии и бойкости иссяк. Еще немного, и не останется сил даже на то, чтобы с достоинством уйти.

Я встала из-за стола и направилась к двери. Это не было блефом. Попытка вернуться на Землю почти сразу после прыжка в Набил — полное безумие (если честно, мне не добраться даже до дыры), но здесь я просто не имею права оставаться.

— Извини, я слишком устала. В Набиле достаточно других странников, найди кого-нибудь еще, — я прошла мимо Ника и взялась за дверную ручку, когда он окликнул меня.

— Подожди, — и спустя продолжительную паузу. — Я согласен. Хочешь что-то еще? Поднебесный архипелаг принадлежит не мне, но у меня есть земли на юге Акитанского континента.

Я слабо улыбнулась двери. Мы оба знали, что это уже перебор.

— Как скоро..? — я опустила руку и повернулась к Никелю. Он понял недосказанный вопрос.

— Очень скоро. Я отправляюсь сразу, как только закончу некоторые приготовления. Ты пока не сможешь вернуться обратно.

Внутренности сплелись в тугой клубок от волнения.

— Я могу остановиться в другом месте?

— Конечно, нет. Охрана проводит в крыло для гостей. Поверь мне, твоя новая спальня бесконечно далеко от моей. Фактически можешь считать, что она в другом мире.

Дверь позади меня открылась, и вошла знакомая троица.

— И еще кое-что… — медленно продолжил Ник. — Разговор пошел не совсем в том ключе, в котором я рассчитывал. У меня тоже есть пара условий. И первое из них — больше никаких фокусов.

Если бы я соображала чуть быстрей, я бы догадалась, что сейчас произойдет. Увы. Я осталась на месте, даже когда Второй приблизился ко мне со спины.

— Что это значит?

— Я бы с гораздо большим удовольствием сделал это сам. — Глаза Ника нехорошо блеснули.

— Простите, къерра, — Второй выглядел по-настоящему виноватым; меня накрыло плохое предчувствие, но было уже поздно.

Мужчина схватил меня сзади за запястья и резко завел их за спину крест-накрест; я оказалась практически обездвижена, прижатая спиной к нему и чуть наклоненная вперед. Старые рефлексы оказались сильнее, чем я думала: нога сама собой взлетела вверх, согнувшись в колене. Держу пари, я бы здорово врезала Второму по голени, если бы его рефлексы не оказались еще сильнее моих. Он увернулся, уведя ногу в сторону, но хватку не ослабил. Я открыла было рот, но протестующий крик оборвался, когда Первый одной рукой взял мою голову в клещи, грубо повернув ее вправо.

— Если будешь дергаться, останешься без мочки, — спокойный голос Никеля донесся из далеких далей, не обременённых грубыми объятиями и резким запахом тестостерона.

Свободной рукой Первый ухватился за мою сережку. Я в ужасе замерла: пару долгих секунд мне казалось, что он снимет её прямо так, сильно дернув за нее вниз. К счастью, этого не случилось. Отпустив голову, он поднес вторую руку и неожиданно ловко расстегнул блокатор.

Второй тут же выпустил меня из медвежьих тисков. Взяв у напарника украшение, подошел к столу и отдал его Никелю.

— На этом пока всё, — тот довольно улыбнулся, разглядывая отобранный у меня блокатор. Простой, без затей, но не лишенный изящества — по виду и не скажешь, что уникальный в своем роде. Оторвавшись от созерцания, Ник поднял на меня взгляд. — Хочешь что-то сказать?

О, мне столько всего хотелось сказать! Я приросла к месту, тяжело дыша и потирая ноющие запястья; ненависть застилала глаза

— Ты… ты кусок набилианского дерьма!.. — наконец выдавила я.

— Спасибо, я в курсе, — суховато ответил Ник, спрятал серьгу в карман и вернулся за свой стол. — Не смею тебя больше задерживать. Будь добра, загляни завтра к двенадцати в Багровый зал.

Второй распахнул дверь. Видя напавший на меня столбняк, Первый вознамерился вывести из кабинета, взяв под руку, но я судорожна вырвалась и кинулась к Третьему (он в этом не участвовал!). Наставив на него трясущийся палец, я прошипела: "Это сделает он!"

Второй и Первый остались в кабинете. Мы с Третьим пошли по нескончаемым коридорам, лестницам, балюстрадам. Вел он; я понятия не имела, ни где находится крыло для гостей, ни Багровый зал. Мужчина уверенно шел по затемненному дому, периодически останавливаясь и сверяясь с электронными картами на стенах, я шла следом, трясясь от возмущения и гулявшего в крови адреналина. Мы делали это так долго — шли и шли — что я успела порядком остыть, и больше не испытывала соблазна вернуться обратно и расцарапать Нику лицо.

Обидно, конечно, что я лишилась блокатора. Вряд ли во всех Сопредельных мирах найдется хоть пятерка вещиц, обеспечивающих почти полную защиту от сканирующих устройств и чтения мыслей. Оставался еще блокатор в виде кольца, но он и в подметки не годился сережке. И это означало, что я больше не "невидимка". А что хуже, гораздо хуже, я теперь беззащитна перед Никелем и другими чтецами.

Эта мысль заставила меня остановиться и грязно выругаться по-русски. А может, и не по-русски: с нейроносителем разница между своим и чужим языком перестает ощущаться.

Пока мы шли, темные стенные панели по бокам коридора меняли окраску: в середине становились черными, а по краям начинали светлеть и светиться, образуя подобие рам вокруг блестящих зеркал. Я повернула голову и всмотрелась в свое лицо, боясь увидеть проступающие синюшные следы от цепких лап Первого, но их не было. Да уж, видок у меня потрепанный: собранные в длинный хвост волосы закудрявились от влажности и частично выбились из-под резинки, образуя вокруг головы пушистый ореол, а тушь для ресниц оставила черные следы под глазами.

Наконец, когда я подумала, что никогда не смогу найти дорогу обратно, Третий остановился перед дверью, ничем не отличающейся от десятка других таких же дверей в коридоре.

— Плодотворных снов, къерра, — сказал он и пошел в обратном направлении.

— Вали, придурок, — пробормотала я и вошла внутрь.

Я скривилась от этой лицемерной вежливости, с трудом удержавшись от того, чтобы не нагрубить в ответ. Прижала руку к металлическому прямоугольнику слева от двери и вошла внутрь.

В моей спальне царил приятный красноватый полумрак. На потолке волнообразно возникали, разгорались и тухли участки разной интенсивности багрового света. Создавалось впечатление, что я долго шла по темным подземельям и наконец дошла. До самого ада.

В аду не было ничего особенного. Вокруг царил минимализм, свойственный всем типовым номерам этого крыла. Сразу ото входа взгляд падал на кровать и стоящие рядом пару тумбочек, напротив кровати находилась большая голая стена, слева — окно на всю стену, справа чуть выдающиеся из стен шкафы и очертания небольшой двери, наверное, туалета. Очень кстати.

Выйдя из ванной, я стащила с волос надоевшую резинку и мрачно задержалась взглядом на огромном окне. Обычно такие большие окна заставляют чувствовать себя не в своей тарелке, но сейчас мне была плевать на то, что кто-то снаружи может наблюдать за мной. Все, чего мне хотелось, это забраться в постель и поскорее уснуть. Сон расставит по местам все, что можно расставить.