Страница 10 из 48
— Гурин его отмазал, — отлепив мою ладонь от своих губ, договаривает Тимур. — Отец Славки взял деньги, а ее брат оказался в психушке. Он так и не успел добраться до этого ублюдка. А ты…ради него…
А я ради него продалась Удаву. Усмехаюсь, отступая на шаг.
— Я должна ему жизнь, Бэтмен. Много жизней. Но тебе этого не понять.
Он щурится, сейчас выворачивая наизнанку одним взглядом. И у меня мурашки ползут по спине, щекоча неприятным холодком острые позвонки.
— Какую жизнь, Русалка? — насмехается, но взгляд по-прежнему цепкий. — От дозы к дозе? А что будет, когда Удаву надоест? Что будешь делать ты, Русалка?
Меня качает, голова идет кругом и тошнота неожиданно скручивает желудок. Я закрываю рот ладонью и рвусь к выходу, но меня выворачивает на пороге. Падаю на колени, тяжело дыша, и тут же ощущаю тепло за спиной. Сильные руки собирают волосы на затылке, убирают их с моего лица, пока меня рвет желчью.
Тимур сидит рядом. А когда меня перестает трясти, помогает подняться. Я смутно вижу, куда он меня ведет. Прихожу в себя у колодца, когда Тимур осторожно умывает меня ледяной водой, набирает в горсть из железного ведра, и я пью с его ладони, затянутой перчаткой.
— Откуда ты…
Я не договариваю, жадно глотая воздух, потому что тошнота горечью расползается по горлу. Но он понимает сам, отирает мое лицо полотенцем.
— Я все о тебе знаю, Русалка.
И почему я не удивлена? Кривлюсь, глядя на его хмурое лицо. Подолом пижамной рубашки отираю рот и чувствую привкус кожи на языке. Его перчатки. Странно. На улице жара, солнце не щадит никого, а этот…Бэтмен в перчатках. Постоянно. Почему?
— Не думаю, что это хорошая идея, — он сжимает пальцы в кулак, показывая, что поймал меня на моих глупых мыслях. Встряхиваюсь, только теперь замечая, что сижу, уставившись на его узкие ладони с длинными пальцами.
— Ты играешь? — вопрос срывается сам – я и понять не успеваю, что произношу его вслух.
— Нет, — жестко в ответ. Встает и прячет руки в карманы. А я зачерпываю колодезной воды из ведра, умываюсь, прикрыв глаза. А перед глазами вдруг такая четкая картинка: черный рояль и мужские пальцы, с трепетом касающиеся белых клавиш. И четкое понимание: врет. Он играет. И наверняка черный рояль у него есть. Стоит посреди его огромного дома, во дворе которого я чуть не умерла (Марат, заглянувший на минутку после доктора Туманова, поделился подробностями, от которых стало почему-то стыдно). Надо же. Качаю головой. Сижу не пойми где и с кем, и мечтаю о каких-то розовых соплях в духе дешевого любовного романа.
Последняя степень идиотизма думать о руках этого мужика, если он только что открытым текстом сказал, что следил за мной. Хот надо признать, что руки у него красивые, мощные с сильными, но изящными кистями музыканта и дорожками выпуклых вен. На таких хочется рисовать. И я представляю узор из витых линий, странный, как будто живой, словно я прямо сейчас рисую по смуглой коже. И это сбивает с толку.
— Я поняла, Бэтмен, — сосредоточенно заплетаю волосы в свободную косу лишь бы не коснуться кожи, не прочертить путь вены, отражая на них свои фантазии. Это всегда помогало успокоиться и найти точку опору в неоднозначных ситуациях, как сейчас. Занять руки, которые так и тянуться прикоснуться к Бэтмену. Вздыхаю, ругая себя. — Тебе тоже нужна я.
Он смотрит на меня через плечо, хмурый донельзя, даже скулы как будто острее стали. Нервничает или злится – черт разберет. Да и не хочется, если честно, разбираться в его настроениях. Выспаться бы. Тело словно чужое, тяжелое, того и гляди свалюсь в этот колодец.
— Что ты хочешь? — продолжаю отрешенно, потому что на эмоции сил нет, даже удивляться уже больше нечему. — Посадить, разорить, занять место Гурина. Говорят, у него конкурент в мэрское кресло – темная лошадка. Не ты ли часом?
В прищуренных глазах снова отражается солнце мягкими переливами, скрадывая непроглядную тьму во взгляде, смягчая. Он разворачивается ко мне всем корпусом, смотрит с интересом, слегка склонив голову набок.
— Следишь за жизнью отца? — спрашивает со странной интонацией в голосе, напоминающей…одобрение?
— Ищу слабые места, — не юлю, да и к чему, если он и так все обо мне знает. Или не все? Вон как странно смотрит, словно хочет докопаться до моих мыслей. Неприятно. — Не смотри на меня так?
— Как? — выгибает бровь, а у меня дыхание срывается от расплавленного золота в черноте его зрачков.
Делает шаг ко мне, нависая надо мной, такой высокий, мощный, пышущий силой и властью. Невольно подаюсь назад, но сильная рука перехватывает под лопатками, удерживая от падения.
Тимур склоняется к моему лицу, обжигает горячим дыханием, а нос щекочет пряный аромат можжевельника и крови.
— Так как мне перестать на тебя смотреть, Стася… — шепчет в самые губы, а меня прошибает от того, как он произносит мое имя, как будто ласкает, едва касаясь. И это…кажется настолько интимным, что в животе все сжимается то ли от страха, то ли от предвкушения.
Сглатываю, с трудом подавляя нарастающее чувство паники.
— Будто хочешь меня сожрать, — почти шепотом, в миллиметре от его приоткрытых губ, таких выразительных, словно нарисованных, без единой ямочки или трещинки. Идеальные. Так и хочется к ним прикоснуться. Попробовать, действительно ли они такие тугие, как кажутся. И меня реально пугают эти желания, словно мое собственное тело предает меня. Со всей силы прикусываю щеку изнутри. Боль отрезвляет.
И Бэтмен словно читает все по моему лицу.
— Я не ем маленьких перепуганных девочек, Русалка, — и рывком поднимает меня на ноги. — Поехали, тебе нужно отдохнуть.
Глава 5 Тим.
— Сначала ты, — кивает Русалка на бутылку с водой в руке Тимура.
Сама сидит на заднем сидении и сжимает в руке блистер с таблетками, что прописал Эльф. На обратном пути из поселка Тимур заехал в аптеку и купил все, что прописал друг. И бутылку воды, в которой растворил снотворное, способное усыпить его строптивицу, потому что выглядит она откровенно хреново. И это совершенно не нравится Тимуру. Ему вообще не нравится все, что связано с этой девчонкой. Особенно ее слова о брате и какая-то запредельная преданность этому ублюдку. Тимуру позарез нужно выяснить, какие жизни задолжала братцу Русалка, а еще привести в порядок это несносную упрямицу. Иначе новой реанимации ей не избежать. Но она ему не доверяет, потому и инструкцию к таблеткам потребовала, а сейчас явно думает, что Тимур может ее отравить. Он качает головой под ее пристальным взглядом и делает два больших глотка из бутылки. На вкус обычная минералка. Прав Эльф – снотворное не дало никакого привкуса. Вот и прекрасно.
— Ладно, — выдыхает Русалка и тут же сверкает рыжими глазищами, — но если ты вздумал меня отравить, я достану тебя с того света, Бэтмен.
— Интересно, как же? — поддерживая ее игру и наблюдая, как она осторожно берет бутылку, кладет на язык круглую таблетку и, скривившись, запивает ее мелкими глотками.
— Буду являться к тебе по ночам и танцевать ламбаду, — невозмутимо.
Тимур улыбается.
— Я уже жалею, Русалка, что кристально чист в своих помыслах. Так и вижу: ты, музыка, ночь и моя спальня. Мммм…
Она кривится еще сильнее, запивая водой еще пару таблеток. И смотрит так, будто диковинную зверушку увидала.
— Ты же не видел, как я танцую, — но с эмоциями совладает очень быстро. Научена владеть собой, значит. — Вряд ли тебе понравится.
Возвращает Тимуру наполовину опустошенную бутылку.
— Это обещание?
И как же нереально приятно наблюдать, как румянец покрывает ее щеки и высокую шею.
— Только если мечтаешь проваляться в больничке с инфарктом, — парирует с легкостью. — Все-таки не каждый выдержит, — и устрашающим шепотом, — как скелет гремит костями.
— Ну… — Тимур забрасывает бутылку в бардачок и медленно трогает машину с места, пропустив мимо ушей ее последнюю фразу, — если медсестрой будешь ты, я определенно не против.