Страница 59 из 105
Марианна посмотрела на Россиньоля с уважением, — а он, оказывается, вовсе не так беспомощен, как ей показалось при первом знакомстве.
К ней подошел крайне недовольный О’Флаерти, потирая распухшую щеку.
Марианна улыбнулась ему:
— Ну что, Крэг, африканские слепни хуже таитянских насекомых?
— Оставьте, Марианна, — поморщился ирландец. — Я засмотрелся на одно странное дерево, а эта дрянь налетела, и теперь у меня страшно болит щека!
Лекарства находились в мешке Марианны, и она не замедлила достать оттуда мазь. Вскоре щека О’Флаерти, а заодно и рука Марианны были ею обработаны, и ирландец перестал разражаться проклятиями в адрес всех насекомых вообще и слепней в частности.
— А почему дерево показалось вам странным? — поинтересовалась Марианна.
— На его стволе был большой желоб, будто бы кто-то его специально выдавливал, — ответил ирландец. — Я никогда таких деревьев не видел.
— Это означает, что в том месте на дерево давило упавшее бревно, — объяснил подошедший Франсуа. — Здесь же очень густой лес, и деревья, погибая, падают и задевают своих соседей. И на их стволах образуются наросты, выпуклости, а иногда дерево начинает расти совсем по-другому — например, изгибается в другую сторону.
— Да, я видела такие! — обрадовалась Марианна. — А на некоторых содрана кора!
— Это слон, — сказал Франсуа. — Они часто чешутся о деревья, и кора не выдерживает.
Марианна испуганно посмотрела на мужчин:
— А что, если слон нападет на нас?
— В одиночку вряд ли, — сказал Франсуа. — Но если что-нибудь испугает целое стадо слонов… Это не самая лучшая встреча. Но будем надеяться, что Тикуто и Сезамба не подведут нас. Если бы их с нами не было, я вряд ли провел бы вас через джунгли.
Захрустели ветки, и из зеленых зарослей появились проводники.
— Мсе идут к Зоуги или мсе разговаривают? — сердито спросил Сезамба.
— Мы идем, прости нас, Сезамба! — заторопилась Марианна.
Однако она не переставала вертеть головой из стороны в сторону, то наблюдая за ярчайшими попугаями с ехидными физиономиями, то поражаясь смоле, вытекавшей из ранок на стволах деревьев. Россиньоль охотно рассказывал ей о том, что знал, но к исходу третьего часа у него пересохло горло, и Марианне пришлось запоминать свои вопросы в надежде задать их после. Однако вопросов у нее возникало такое множество, что через некоторое время она перестала их запоминать и только восхищенно оглядывалась.
Сезамба и Тикуто были недовольны тем, что из-за любопытства путешественников экспедиция слишком медленно продвигается вперед. Они неутомимо орудовали ножами, прорубаясь сквозь лесную гущу там, где не было тропинок.
— Мсе очень медленно идут, — бормотал Тикуто. — У Зоуги нельзя будет так медленно ходить.
— У Зоуги мы будем ходить быстрее, — успокаивал его ирландец, помогая Марианне перебраться через гниющий ствол дерева.
К вечеру они выбрались на обширную поляну, деревья над которой не сплетались столь густо, и Марианна впервые за этот день увидела небо. Оно уже приобрело фиолетовый оттенок, и пробивались первые звезды, очень яркие и крупные.
Путешественники развели костер, предварительно расчистив место для него, и сварили густую бобовую похлебку.
— Кто-нибудь пройдет по нашему пути и не будет знать, что его прорубили мы, — сказала Марианна.
— Если только это случится в ближайшую неделю, — засмеялся Франсуа. — А потом наша просека зарастет, и никто не сможет догадаться, что она когда-то здесь была. В джунглях вообще все растет очень быстро, особенно сейчас.
— Почему? — спросила Марианна.
— Грозы, мсе, — лаконично ответил ей Тикуто.
Франсуа Россиньоль посчитал нужным развить мысль проводника:
— Я продолжаю думать, что мы зря пустились в путь именно сейчас. Дело в том, что в это время идут тропические грозы, они бывают чуть ли не каждый день. Сегодня нам повезло, но завтра мы вполне можем промокнуть насквозь, если только не найдем убежище.
— Уже есть, мсе. — Тикуто показал на гигантское дерево, в стволе которого было большое дупло. — Мы спрятаться там, в дупле.
— А вы проверили его? Вдруг там кто-то есть? — спросил ирландец. — Оно такого размера, что здесь сможет уместиться целая семья леопардов.
— Там нет никого, — обиделся Сезамба. — Мы все проверить, мсе.
— Верьте им, Крэг, — примирительно сказал Россиньоль. — Тикуто и Сезамба — замечательные проводники.
Марианна приподняла голову, но увидеть верхушку предстоящего пристанища так и не смогла. Ей показалось, что дерево упирается своей макушкой в какую-нибудь далекую звезду — таким оно было огромным.
Она поделилась своими мыслями с Россиньолем.
— Может быть, — засмеялся он. — Но я не завидую участи этого дерева. Оно слишком велико, и поэтому его крона беззащитна. Молния в первую очередь ударяет в самые высокие деревья.
Марианна подумала о том, что и людская жизнь устроена по законам природы, — молнии обид, оскорблений и гонений тоже всегда ударяют в гениев, потому что они выше и чище душой.
Более практичный Сезамба, сообразив, что во время грозы им не стоит встречаться с молнией, выбрал другое дуплистое дерево, которое ничем не отличалось от своих собратьев среднего роста.
Однако ночь прошла спокойно. Крэг, Тикуто и Марианна прикорнули у тлеющего костра, а Россиньоль и Сезамба остались караулить их ночлег. Молодая женщина долго не могла уснуть — только она закрывала глаза, ей начинали мерещиться попугаи и муравьи, изогнутые стволы и пруды, наполненные зеленоватой водой, — словом, все, что она увидела за день. И к тому же джунгли засыпать и не думали. Шуршали листья, колеблемые ветерком, отрывисто и жалобно кричали ночные птицы, и где-то вдали хрустели ветви.
Она проснулась оттого, что Россиньоль тряс ее за плечо.
— Вставайте, Марианна. Нам, к сожалению, сейчас идти не придется. Пора прятаться в дупло.
— А что случилось? — спросила Марианна, оглядываясь.
Ее спросонья удивили трава и деревья вместо белых стен гостиничного номера.
— Это не сон, Марианна, — разъяснил Россиньоль. — Надвигается гроза. Вставайте.
Внизу, на поляне, все было тихо, но верхушки деревьев бешено качались от ветра, и стволы их гудели и стонали, предчувствуя надвигающуюся грозу.
Благоразумный Тикуто за ночь нашел еще одно дупло, куда спрятался сам, прихватив с собой Сезамбу и О’Флаерти, предоставив второе дерево Марианне и Россиньолю.
Когда упали первые крупные капли дождя, Франсуа и Марианна устроились в дупле, для чего им пришлось тесно прижаться друг к другу. Отслоившаяся кора, словно козырек, нависшая над их укрытием, позволяла видеть то, что происходило снаружи, без опасения промокнуть.
Сильный порыв ветра сотряс джунгли, и листья, кусты, лианы в страхе затрепетали, будто предчувствуя близкую смерть. Дождь лил сплошной стеной, гром гремел не переставая, и испуганная Марианна еще крепче прижалась к Россиньолю, который безмолвно смотрел в серую завесу ливня.
Невысокие папоротники, напомнившие Марианне легчайшую кружевную вуаль, были прибиты дождем к земле — молодые тонкие деревца гнулись из стороны в сторону, метались, то сплетаясь друг с другом в кратком объятии, то разлетаясь в разные стороны, не в силах противостоять урагану.
Снова грянул гром — и отсвет зеленоватой молнии упал на поляну. Треск, свист, завывания ветра и скрип огромного количества стволов тонули в шуме ливня и с новой силой оглушали Марианну.
Она не закрывала глаз, и в душе ее тоже бушевал ураган. Это был неописуемый восторг от причастности к высшим силам природы, позволившим ей испытать первобытный ужас и первобытное счастье от того, что она осталась жива.
Отблески молний падали на поляну почти ежесекундно, но молодая женщина не думала о том, что молния может расщепить их дерево. Она наслаждалась грозным и безрассудным величием урагана.
Ливень стих так же быстро, как и начался. Последний удар грома, последний порыв ветра — и лес, успокоившись, снова застыл. Только влажная почва и сверкающие капли, бриллиантами застывшие на кружеве папоротников, напоминали о том, что была гроза.