Страница 5 из 105
Она, правда, немного опасалась, что Аркадиус может отказаться сопровождать ее в предстоящем путешествии, которое наверняка не будет похоже на увеселительную морскую прогулку. Жоливаль охотно вспоминал их приключения, но неизменно добавлял, что сейчас, сидя в уютном халате и читая какой-нибудь исторический трактат, он чувствует себя не в пример лучше, чем на холодном полу тюрьмы или в пылающей Москве. Марианна соглашалась с ним.
Действительно, ей было немного забавно смотреть на Лауру, которая слушала их рассказы затаив дыхание и изредка завистливо покачивала головой.
— Лаура, это все немного напоминает роман, не правда ли? — шутливо спрашивала она.
— Да, госпожа! — отвечала Лаура. — Мне иногда так хочется оказаться в таком романе!
— Проще говоря, ты хочешь попасть в переплет! — смеялся Аркадиус. — На самом деле это далеко не так весело и интересно, как может показаться.
Лаура горячилась:
— А если бы у вас была возможность вернуться на несколько лет назад и прожить эти годы по своему усмотрению, что бы вы сделали?
— Я? Я купил бы себе теплый халат — такой же, как у меня сейчас, — и жил бы в тишине и покое, — беззаботно отвечал Жоливаль, лукаво поглядывая на Марианну.
— Неправда! — сердилась Лаура.
В этот момент Жоливаль начинал смеяться, и Марианна вторила ему, наблюдая за рассерженной, покрасневшей Лаурой, которая сначала обижалась, но потом улыбка появлялась на ее лице, и вскоре Лаура уже весело смеялась вместе с Марианной и Аркадиусом.
Что ж, теперь у Лауры будет возможность попасть в переплет — будем надеяться, легкого и веселого романа, в котором не будет неприятных событий. Но главной его героиней она не станет — по счастью для нее. Главным героем будет Коррадо…
Как все-таки странно фортуна порой распоряжается людскими судьбами! Ведь вполне могло произойти так, что Марианна не была бы сейчас замужем за князем Сант-Анна. Она могла бы просто не знать о его существовании, если бы не крестный, если бы не ребенок от Наполеона…
Князь никогда не напоминал ей о той причине, по которой она стала его женой, но Марианна не могла бы вычеркнуть ее из памяти, даже если бы желала этого. Но у нее не возникало такого желания — Наполеон оставался для нее кумиром и сейчас, когда он томился на острове Святой Елены и уже никто не называл его «император Наполеон», кроме его приближенных.
Марианне трудно было представить, как этот гордый, надменный властелин, у которого малейшее неповиновение вызывало бурную ярость, перед которым трепетали страны и народы, живет на крохотном островке, почти в одиночестве. До нее доходили слухи, что с ним там дурно обращаются и даже еды в Лонгвуде не всегда бывает вдоволь, но Марианна старалась не верить им. Она с трудом представляла такую степень низости — отказывать поверженному и уже безопасному монарху в том, к чему он привык! Тем более что условия жизни на Святой Елене были достаточно жесткими для Наполеона и бежать он не мог, так что повторения Ста дней ожидать не следовало.
Когда Наполеон бежал с Эльбы и вновь стал одной из главных фигур мира, который замер в ожидании — что будет? — у Марианны были другие мысли и чувства. Почти все эти три месяца она провела у постельки Себастьяно, который тогда опасно заболел. Она знала о том, что на сторону Наполеона переходят армии, слышала о печальном финале этого похода — разгроме при Ватерлоо, но в тот момент эти события совсем не волновали ее — мысли были заняты болезнью сына. И осознавать происходящее в мире она стала только тогда, когда малыш поправился, а Наполеон, вторично отрекшись от престола, уже был препровожден на маленький остров — Святую Елену.
Когда Марианна думала об этом великом и жестоком человеке, ей всегда сперва виделся, Шарль Дени — якобы простой буржуа, для которого она пела по просьбе Талейрана и которого она полюбила сразу же, как только увидела. Уже потом она вспоминала, как увидела его профиль на монете и поняла, кто это, как томилась в тюрьме, как спасала его от покушения, как умоляла его покинуть горящую Москву… И как носила его ребенка, который мог бы жить с ней сейчас — вместо чудесного и забавного Себастьяно.
— Даже странно, что у меня мог бы быть другой малыш… — слегка пожала плечами Марианна. — Дитя Наполеона. И я долго не могла бы рассказать ему, кто его настоящий отец.
Она вздрогнула. Нет, Себастьяно она никогда не расскажет о Маттео Дамиани и о том, что ей пришлось пережить ради его появления на свет!
А вот о том, как она познакомилась с Наполеоном, и о том, что это за человек, она расскажет ему, когда он немного подрастет. Без лишних подробностей, конечно, — Себастьяно их знать будет совсем не обязательно.
Марианна прикрыла глаза — и перед ее мысленным взором возник невысокий человек с властным лицом и серо-стальными глазами — глазами властелина мира. И она, Марианна, совсем еще юная девушка, глядящая на него с восхищением и преклонением. Она могла бы прожить так всю жизнь — преклоняясь перед ним и вспоминая его слова. Та девушка могла бы так жить. Она мечтала об этом.
— А вот если бы тебе сейчас предложили повернуть время вспять, как говорит Лаура, что бы ты сделала? — обратилась Марианна к самой себе и задумалась.
Она гордилась тем, что в ее жизни был такой человек, как Наполеон Бонапарт, и тем, что она была в его жизни, пусть наравне со многими — но она любила его. Нет, будь у нее возможность вернуться на несколько лет назад, она бы ни за что не вычеркнула бы эту любовь из своей жизни.
Уже давно утихли песни гондольеров и плеск весел, и иной шум наполнял просыпающуюся Венецию — плач младенцев, крики торговцев и веселые разговоры хозяек.
Надо было собираться домой, в Лукку. Марианна бы с удовольствием провела в Венеции еще несколько дней, если бы с Коррадо было все в порядке.
— Мы скоро увидимся, Венеция, но для того, чтобы надолго попрощаться! — сказала она, закрывая окно.
Обратный путь прошел для Марианны гораздо спокойнее. Она была совершенно уверена в правильности своего решения, а главное — уже хорошо знала, что она будет делать. «Ласточка» была готова к путешествию, скоро приедет Жоливаль, и они отправятся на поиски Коррадо. И пусть Африка велика — Марианна чувствовала в себе силы перебрать всю ее по песчинке для того, чтобы выручить из беды мужа.
— Госпожа, а куда мы поплывем? — вдруг спросила Лаура, выглядевшая крайне подавленно.
— В Африку, — коротко ответила Марианна.
— В Африку? — переспросила Лаура и опустила голову.
— А почему ты такая грустная? — удивленно поинтересовалась Марианна. — Ты же всегда хотела испытать в жизни все, и жизнь предоставляет тебе такую возможность! Ты ведь никогда не была в Африке, Лаура!
— Да, — печально ответила Лаура.
— Нет, погоди, расскажи-ка мне, о чем ты думаешь? — Марианна серьезно посмотрела на девушку. — Тебя ведь что-то мучает, не так ли?
— Я думаю о том же, о чем и вы, госпожа.
— О том же, о чем и я? Я не понимаю тебя, — сказала Марианна.
Реакция Лауры озадачила Марианну. Сколько раз девушка твердила о том, как бы ей хотелось побывать в далеких странах, поучаствовать в приключениях, пережить что-то такое, о чем можно было бы потом вспоминать… И тут — грустное лицо, опущенная голова и глаза такие печальные.
— Я хочу поехать в Африку, — сказала Лаура. — Мне очень хочется там побывать. Но мне просто жаль расставаться с нашим домом, с донной Лавинией, с Себастьяно. Мы ведь столько времени их не увидим.
Словно молния ударила в самое сердце Марианны. Не могло быть и речи о том, чтобы взять малыша с собой, — Марианна не представляла, сколько опасностей может таить в себе неизведанная Африка. И потом, Коррадо надо будет еще найти. Нет, они возвратятся домой нескоро. Так как же быть, как оставить маленького сына совсем одного — чем смогут помочь ему старушка экономка и меланхоличный учитель, если что-нибудь случится?!
Ей нельзя уезжать. Дом не сможет существовать без нее, и значит, ей надо вести себя так же, как ведут себя все женщины, когда уезжают их мужья, — ждать. Просто ждать, не сопротивляясь судьбе, и даже если Коррадо погибнет там, в Африке, принять это как должное.