Страница 32 из 105
В Месяц, Когда Созревает Черемуха, а именно в июне, племя начало собираться в дорогу. Марианна вместе с двумя другими женами Сломанного Пера выполняла чисто индейские супружеские обязанности: разбирала типи, упаковывала припасы, одежду, одеяла. Из разговоров с Красным Бороном она узнала причину предстоящего кочевья: ежедневно высылаемые разведчики — эта миссия возлагалась на самых опытных воинов племени — около двух месяцев провели в поисках бизоньего стада и наконец-то смогли его выследить. Теперь предстояла большая охота: нужно было сделать запасы провизии на будущую зиму.
Переход занял пять дней: мужчины перегоняли основную часть табуна, индеанки же сопровождали лошадей, впряженных в волокуши. Спать ложились под открытым небом, чтобы не тратить время на установку типи. Не раз и не два вспоминала Марианна о таком достижении европейской цивилизации, как конный экипаж: передвигаться приходилось пешком, постоянно заботясь о детях, которые, впрочем, стоически переносили тяготы пути.
Никогда прежде ей не доводилось испытывать такого единения с людьми: чуть ли не физически испытывала она ощущение коллективной воли. Никогда — ни во Франции, ни в России, ни в Италии — не рождалось в ее душе подобного чувства.
Накануне охоты племя устроило временный лагерь. Марианна с удивлением отметила, что мужчины всю ночь просидели у костров — ни один из них не зашел в только что поставленные типи.
А потом наступил день ожидания. В лагере остались одни женщины и дети — и не было привычного гомона и суеты.
Когда солнце начало клониться к закату, появился первый вестник удачной охоты: во весь опор скачущий молодой воин, грудь которого была вымазана бизоньей кровью. Спустя полчаса цепочкой потянулись охотники: усталые, пропыленные, волокущие за собою тяжелые бизоньи туши.
Марианне пришлось освоить новую профессию: вместе с другими женщинами она рассекала тяжелыми ножами тела животных, в первую очередь извлекая почки и печень, которые почему-то особенно ценились индейцами. А далее предстояла еще более тяжелая работа: очистка шкур от мездры. Теперь-то она по достоинству оценила свою одежду: мягкое замшевое платье, выделанное из трубой шкуры бизона.
Красный Ворон, который обычно предпочитал говорить о своей излюбленной «бэйбели», теперь занимался исключительно описанием состоявшейся охоты. Марианне очень живо представлялись могучие животные, несущиеся сплошным потоком, и отчаянные охотники, на полном скаку выпускающие стрелы из своих сильных луков.
«Как странно, — думала Марианна, — я, княгиня Сант-Анна, превратилась в индейскую скво — и почему-то не ощущаю никакого сожаления по этому поводу. Моя прежняя жизнь словно растаяла в тумане. Как далеко остались Париж, Венеция, Москва…»
Она была почти счастлива, познав прелесть естественной жизни. Но в месяц Желтеющих Листьев случилось то, что резко изменило жизнь племени дакота…
Набег кроу состоялся под утро. Марианна проснулась от дикого визга женщин — и увидела, как Сломанное Перо, схватив один из своих томагавков, выбегает из типи.
— Кроу! Кроу! — слышались крики в лагере.
Марианна выскочила наружу — и ей показалось, что наяву происходит какой-то страшный сон: по лагерю неслись с устрашающим воем полуобнаженные всадники. У нее хватило сил для того, чтобы отбежать в прерию и уткнуться лицом в горькую полынную траву…
Рассвет был ужасен. Истекающие кровью воины дакота лежали на руках у своих жен, терпеливо снося боль от ранений. Произошло самое ужасное, что может случиться в жизни индейского племени: был угнан весь табун лошадей…
Сломанное Перо тяжело пострадал в ночной схватке: две стрелы угодили ему в спину, и могучий воин превратился в немощного ребенка. И впервые Марианна ощутила нечто подобное любви к нему, своему случайному мужу…
Приближалась осень. Разоренное племя могло рассчитывать только на те запасы провизии, которые были сделаны во время большой летней охоты, а их могло не хватить до весны. И если бы не Красный Ворон, который имел опыт общения с белыми людьми, многие не смогли бы дожить до месяца Больших Листьев…
— Вулиадживеши, — сказал однажды Красный Ворон Марианне, — дакота идти большие горы.
— Ты имеешь в виду — воины дакота?
— Воины идти. Ты идти. Парнитакои брать тебя с воинами.
— Зачем нам идти в горы, Малантивоте? — спросила недоумевающая Марианна.
— Малантивоте знать белых людей. Белый люди любить желтый камень. Малантивоте знать, где есть желтый камень. Дакота давать желтый камень белый люди. Дакота иметь ружья, порох, огненная вода.
Сердце Марианны встрепенулось: неужели она наконец-то сможет увидеть людей себе подобных? Но почему воины хотят взять с собой ее, женщину?
— Скажи мне, Малантивоте: почему Парнитакои берет меня с собой?
— Ты быть жена Парнитакои. Он брать тебя с собой, — сказал Красный Ворон.
Это объяснение показалось Марианне несколько странным: оно очень походило на уклон от настоящего ответа. Но темные глаза индейца смотрели на нее спокойно и уверенно, как будто речь шла об элементарной бытовой вещи вроде приготовления жареного мяса или пошива новой кожаной рубахи для мужа.
Отряд, отправившийся в горы, состоял из двадцати воинов, и возглавлял его Сломанное Перо. Шесть лошадей тащили волокуши, нагруженные провиантом и прочей поклажей. Путь очень утомлял Марианну: выносливые индейцы, казалось, не знали усталости — на сон они оставляли себе только пять часов и в течение дня позволяли лишь один короткий привал.
На тридцатые сутки пути вдали показались горы. Для обессиленной Марианны они представлялись знаком какой-то новой жизни после однообразного пейзажа прерий.
Красный Ворон, с которым Марианна разговаривала по вечерам, объяснил ей:
— Мы подходить великие горы. Желтый камень быть там в реках. Малантивоте знать, как добывать желтый камень, который любить белый люди.
Красный Ворон знал, что говорил, — и к предстоящему предприятию он начал готовить своих спутников заранее: ежевечерне воины усаживались за самую что ни на есть женскую работу — из припасенных шкур шили некое подобие лотков. Марианна, принимавшая участие в общей работе, поражалась терпению, с которым гордые индейские мужчины старательно орудовали костяными иглами со вставленными в них бизоньими сухожилиями, выполнявшими роль ниток.
И настал наконец день, когда маленький отряд вступил в леса, окаймлявшие горы. Красный Ворон, руководствуясь ему одному понятными приметами, вывел индейцев к небольшой речушке, пробившей свое русло по скалистому склону. Лагерь был разбит у небольшого затона.
— Скажи мне, Малантивоте: что ты имеешь в виду под желтым камнем? — спросила Марианна у Красного Ворона, когда усталая экспедиция расположилась на отдых под сенью развесистых елей.
— Белые люди любить желтый камень, — задумчиво ответил индеец. — Завтра дакота искать желтый камень.
Наутро Сломанное Перо, руководствуясь советами Красного Ворона, расставил своих воинов на отмели. Одетые в одни набедренные повязки индейцы начали промывать речной песок в сточной воде. На днах лотков оседали тяжелые желтые крупинки.
— Это же золото, Малантивоте! — обрадовалась Марианна. — Это же настоящее золото!
— Дакота звать это желтый камень, — пояснил Красный Ворон.
Индейцы трудились с рассвета до заката — на долю же Марианны выпали приготовление пищи и забота о лошадях. Крупицы «желтого камня» укладывались в кожаные мешочки, которые хранились во вьюках Сломанного Пера.
Странное чувство не покидало княгиню, по прозванию Утренняя Стрела: привыкшая видеть золото в форме украшений, она с удивлением перекатывала на ладонях тяжеленькие песчинки, за которые люди готовы отдавать свою жизнь. И эти крохотные частички металла составляют гордость и славу человеческого рода…
Наступил месяц Падающих Листьев, студеной стала речная вода, и под утро легкая изморозь выпадала на траву. Индейцам приходилось подолгу отогревать замерзшие ноги у костра. Но уже пятнадцать мешочков, наполненных золотом, составляли добычу дакотов.