Страница 31 из 105
Марианне, по вполне понятным причинам, совсем не хотелось торопиться на ночлег, — но все рано или поздно кончается. Красный Ворон закрыл книгу, мужчины стали расходиться, и белокожая Утренняя Стрела поплелась в свое жилище.
Завернувшись в одеяло, она лежала, широко открыв глаза, и ждала. Но новоявленный муж отнюдь не торопился с исполнением супружеских обязанностей: прошло не менее часа, когда он наконец появился в типи.
«Ну вот, начинается моя индейская брачная ночь…» — тихонько вздохнула Марианна.
Сломанное Перо нагнулся к ней, потрогал за плечо и что-то строго сказал. Марианна недоуменно смотрела на него: смутно вырисовывающееся в полутьме лицо мужчины было хмурым и суровым.
«Что-то не очень он похож на пылкого любовника, жаждущего предаться наслаждениям…»
Индеец сделал энергичный жест — и тут она поняла, что от нее требуется покинуть свое место и лечь у самого входа в типи. Марианна исполнила приказание. А Сломанное Перо расположился на своем лежбище и, как могла заметить женщина сквозь полусомкнутые веки, долго настороженно наблюдал за нею. Так и не дождавшись ничего иного, она в конце концов уснула.
Наутро Марианна долго ломала голову над случившимся. Почему Сломанное Перо повел себя так странно? В глубине души она испытывала даже некоторую обиду: получалось, что ею, женщиной, сводившей с ума самых блестящих мужчин, благородных джентльменов, едва ли не побрезговал охотник из прерий…
Самолюбие княгини не могло примириться с такой неприятной мыслью. Наверняка у Сломанного Пера были какие-то иные резоны — да вот только как до них докопаться?
От этих тягостных размышлений ее отвлекло появление Педро. Вместе с несколькими индейскими мальчишками он несся наперегонки между палатками. Глаза паренька радостно горели, щеки раскраснелись. Марианна окликнула его, — но Педро, обернувшись на бегу, только махнул рукой. У нее отлегло от сердца: с пареньком все в порядке — и это главное. Увлеченный играми, он меньше будет грустить по родному дому, от которого осталось только пепелище.
Ближе к вечеру Марианна приметила Красного Ворона, несколько раз продефилировавшего мимо группы женщин, среди которых она сидела. Вид у знатока английского был вполне индифферентный, однако Марианна подумала, что прогуливается он здесь неспроста. И действительно: стоило ей отойти в сторонку, как тут же Малантивоте оказался рядом. На его некрасивом лице читался намек на интерес.
— Ты хочешь поговорить со мной, Малантивоте? — спросила Марианна.
— Малантивоте говорить английский. Мы вместе говорить английский, — готовно отозвался Красный Ворон.
Она задала первый пришедший в голову вопрос:
— Сколько тебе лет?
— Сорок семь лун. Долгий жизнь для дакота. Скоро старик.
— Какой же это старик — сорок семь лет? — удивилась Марианна.
— Для дакота скоро старик, — повторил Красный Ворон. — Белый люди жить долго.
— Тебе интересно разговаривать с белыми людьми, читать про их жизнь?
— Белый люди — умный люди. Много знать, много уметь, — уважительно произнес Малантивоте. — Немного помолчав, добавил: — Дакота — великий люди.
— А вчера ты опять читал про белых людей, Малантивоте? Про Самсона, да?
Красный Ворон явно оживился:
— Самсон верить белый женщина Далила. Далила обрезать его волосы. Самсон попадать в плен.
— Ну, что ж, белые женщины и действительно бывают очень коварными, — рассеянно улыбнулась Марианна. — Попадаются такие бестии…
На ум ей пришла Пилар, которую так неотступно снедало чувство мести. И вот как оно аукнулось: ее настигла чужая месть, кровавая и беспощадная…
— Белый женщина — опасный женщина, — с авторитетным видом подтвердил Малантивоте.
— А ты-то откуда знаешь?
— Малантивоте читать бэйбели. Белый женщина Далила обмануть Самсон.
— Да! — охотно подтвердила Марианна. — Далила была изрядная стерва.
Она усомнилась, знакомо ли Красному Ворону последнее слово, но, кажется, для индейца это не имело значения — он так или иначе придерживался сходного мнения.
— Парнитакои сердиться Далила, — многозначительно, как показалось Марианне, сообщил Малантивоте. — Он жалеть Самсон.
— Ну, конечно, ведь Самсон был великий воин, — поддержала она.
— Партинакои думать белый женщина, — продолжал Красный Ворон. — Он думать Вулиадживеши.
И тут Марианну осенило: так вот почему Сломанное Перо вел себя так настороженно — история Самсона, как видно, изрядно впечатлила его! Она едва сдержалась, чтобы не рассмеяться, но ее собеседник сохранял прежнюю серьезность и даже строгость.
— Ты хочешь сказать, что Партинакои меня боится? — впрямую спросила Марианна.
— Партинакои никого не бояться, — возразил Красный Ворон. — Партинакои не хочет терять свой волосы, терять свой сила. Далила резать волосы Самсон.
«Что за глупость!» — хотела было выпалить Марианна, но вовремя осеклась. Если Сломанное Перо так уверовал в опасность, исходящую от белых женщин, то вовсе не стоит разубеждать его в этом. Хотя, с другой стороны, дело может плохо обернуться, если индеец будет подозревать в ней врага. Не станет же он караулить белую пленницу каждую ночь. И тогда — кто знает, на что способны краснокожие по отношению к недругам… Значит, нужно выбрать какой-либо приемлемый вариант трактовки этого библейского эпизода: чтобы, с одной стороны, Сломанное Перо предпочитал бы держаться подальше, а с другой — постараться не перегнуть палку во избежание нежелательных последствий…
— Видишь ли, Малантивоте, — осторожно начала Марианна, — тут все не так просто. Ты хорошо помнишь то, что читал вчера в Библии?
— Помнить, — подтвердил Красный Ворон.
— Так вот: Далила отрезала волосы Самсону после того, как он лег с нею. Ты понимаешь?
Индеец с минуту помозговал и без колебаний признал:
— Да. Быть так.
— Вот в этом-то и дело, — внушительно сказала Марианна. — Белые женщины опасны только тогда, когда мужчина ложится с ними. А вообще их не надо бояться.
— Малантивоте понимать. Он говорить Парнитакои, — ответил Красный Ворон.
— Ты хорошо понял? — наставительно произнесла Марианна. — Опасно именно в том случае, если мужчина ложится с белой женщиной. Самсон лег с Далилой — и вот что в результате получилось.
— Самсон был дакота? — осведомился Малантивоте.
— Нет-нет, — заверила Марианна. — Но Самсон был отважный воин.
— Малантивоте понимать, — кивнул Красный Ворон. — Нельзя воин ложиться Далила.
— Именно так, Малантивоте…
В течение всего разговора Марианну не оставляло ощущение, что собеседник наконец улыбнется, и тогда они смогут вместе посмеяться над забавной нелепостью обсуждаемого вопроса. Но оказалось, что наивным детям природы чужды как чувство юмора, так и недоверие к словам, произнесенным либо написанным. О том, что это именно так, она могла судить по поведению Сломанного Пера: индеец не только не посягал на исполнение интимных супружеских обязанностей, но и вообще упорно сторонился Марианны. Ей же оставалось только благодарить мудрость Библии и вероломство любовницы бедолаги Самсона…
Живя в индейском лагере, княгиня изо дня в день предавалась совершенно не свойственным ей прежде занятиям: шила одежду и покрышки для типи, готовила, мыла посуду… Она собственноручно изготовила себе мокасины, разукрасив их бисером, — это оказалось не столь уж и трудным делом. Любая работа была ей только в радость, потому что отвлекала от томительных воспоминаний и бесплодных мечтаний.
Но вот что упорно не давалось Марианне — так это язык дакота. Редкие разговоры с Красным Вороном давали слишком мало практики, а общаться с индеанками она так и не приучилась: тут ей хватало обмена жестами. Зато малыш Педро очень быстро освоился в новой среде и вовсю лопотал по-индейски. У Марианны сердце радовалось, глядя на мальчика: он очень быстро перенимал повадки своих ровесников — и если бы не белокурые волосы и светлая кожа, его смело можно было бы принять за юного дакота. К Марианне он не испытывал никакой привязанности, это слегка огорчало ее, но, с другой стороны, она была довольна, что мальчуган воспринимает жизнь в индейском племени как совершенно естественную.