Страница 11 из 16
Замысел Яго вполне удался. Он прогнал своего соперника с места и уничтожил его. Однако, Яго не удовольствовался этим и сумел еще лучше использовать злополучную ночь.
Несчастье совершенно отрезвило Кассио, и он стал жаловаться своему коварному другу Яго на то, что теперь он погиб окончательно. Говорил, что он не может даже идти к генералу и молить о – прощении. Ведь Отелло назовет его в ответ пьяницей. Кассио повторял, что презирает себя самого. Яго прикинулся его другом, делал вид, будто сочувствует Кассио и стал успокаивать его. Уверял, что напиться один раз – не беда. Это могло случиться и с ним, Яго, и со всяким другим. Не стоит горевать об этом и терять напрасно время, лучше уладить как-нибудь дело. Жена Отелло решает все дела и имеет огромное влияние на генерала. А потому, проще всего обратиться к ней и попросить её заступничества перед мужем. Она добрая и любезная и, наверное, согласится исполнить просьбу Кассио, постарается восстановить прежние отношения между Отелло и им. Кончится тем, что друзья не только помирятся, а даже привяжутся друг к другу сильнее прежнего.
Совет Яго был несомненно хороший, если бы он только был дан по доброму побуждению. Но будущее показало, что это было не так.
Кассио последовал совету Яго и обратился к Дездемоне с просьбой походатайствовать за него перед Отелло. Дездемона с готовностью согласилась оказать помощь Кассио. Она, не теряя времени, поговорила с Отелло о Кассио, и Отелло не мог противостоять ей. Но он все-таки просил жену не слишком торопиться, так как нехорошо слишком быстро прощать провинившегося. Однако, Дездемона настаивала на своем. Она убеждала простить Кассио вечером же или, в крайнем случае, на следующее утро и уверяла Отелло, что Кассио искренно раскаивается и не заслуживает столь строгого наказания. Так как Отелло все еще колебался, то Дездемона воскликнула:
– Как! Ты заставляешь меня так долго просить за Кассио? За того самого Микеля Кассио, которого ты всегда привозил с собой, когда добивался моей любви, и который заступался за тебя каждый раз, когда я недостаточно хорошо отзывалась о тебе! Мне кажется, что просьба моя – сущие пустяки. И если бы я вздумала испытать силу твоей любви, то, конечно, попросила бы тебя о чем-нибудь более серьезном.
Отелло не мог ни в чем отказать такой просительнице. Он, наконец, дал ей слово сменить гнев на милость, но лишь обдумав предварительно все дело.
Тут надо заметить, что в ту минуту, когда Отелло и Яго входили в комнату, где находилась Дездемона, Кассио, только что просивший её заступничества, как раз выходил в противоположную дверь. Коварный Яго промолвил как бы про себя: «Мне это не нравится…» Сперва Отелло не обратил внимания на его слова, так как сейчас же вступил в разговор с женой. Но позже он вспомнил об этом. Между тем, когда Дездемона вышла, Яго, как бы из простого любопытства, спросил у Отелло, знал ли Микель Кассио о любви Отелло к Дездемоне до женитьбы генерала? Генерал ответил утвердительно и прибавил, что Кассио часто служил посредником между ним и Дездемоной. Яго нахмурил брови, как будто его озарила ужасная мысль, и воскликнул: «Неужели?»
Яго посоветовал Кассио обратиться за помощью к Дездемоне…
Тут Отелло вспомнил слова Яго, произнесенные им при виде Кассио, выходившего от Дездемоны. Считая Яго человеком справедливыми честным и преданным, Отелло стал вдумываться в скрытое значение его слов. Он попросил Яго откровенно высказать свои подозрения, не сменяясь ничем.
– Как изложить мне пред вами все мои мысли? – ответил Яго. – Предположите, что я ошибаюсь и что мысли мои отвратительны… Но укажите мне то священное место, куда бы не могло проникнуть ничто грязное!
Таким образом, Яго заронил в душу Отелло яд сомненья. Он сказал, что было бы очень досадно, если бы Отелло придал слишком много значения мимолетному подозрению. И тут же посоветовал генералу не расспрашивать больше его, – Яго… Ибо нельзя лишать хорошего человека доброго имени, не имея на то достаточных оснований.
Любопытство Отелло было доведено такими намеками до крайности. А Яго разыгрывал преданного друга и предупреждал еще генерала, чтобы тот остерегался ревности.
– Я знаю, – сказал Отелло, – что моя жена красива, что она любит общество и развлечения, что она развязна в разговоре, часто поет, хорошо танцует и играет… Но я непоколебимо верю в честность Дездемоны и разубедить меня в ней можно только явными доказательствами.
Яго нахмурил брови и воскликнул: «Неужели»?..
Яго прикинулся, будто радуется отказу Отелло поверить в измену жены, и откровенно сознался, что доказательств у него нет никаких. А в то же время он советовал Отелло побольше обращать внимания на Дездемону, когда та бывает в обществе Кассио. И тут же просил Отелло не ревновать, но и не быть слишком доверчивым, так как ему, Яго, хорошо известны наклонности венецианок – его соотечественниц. Он, во всяком случае, знает их лучше, чем Отелло. В Вензции жены много скрывают от своих мужей. Затем Яго искусно напомнил, как Дездемона ослушалась и обманула отца, выходя за Отелло. А если могла обмануть отца, отчего ей не обмануть и мужа? Говорил он очень убедительно, и бедный Отелло стал почти верить в какое-то колдовство, присущее Дездемоне. Весь этот разговор сильно взволновал Отелло. Но особенно на него подействовало подозрение: раз Дездемона обманула отца, то отчего бы ей не обмануть и мужа?
Яго извинялся, что причинил тревогу Отелло. Однако, Отелло уверял, будто он совершенно спокоен, хотя на самом деле слова Яго страшно подействовали на него. Отелло упрашивал Яго не скрывать своих мыслей. И тот исполнял просьбу, как бы нехотя, постоянно извиняясь и будто бы боясь повредить Кассио, которого называл своим лучшим другом. Под конец он прямо подошел к цели и указал Отелло, что Дездемона отказала многим подходящим женихам, равным ей по положению и по происхождению… Она выбрала себе в мужья его – мавра, а это несомненно доказывает извращенность её вкуса.
– А что, если её вкус станет снова естественным, и она начнет сравнивать Отелло со своими соотечественниками-итальянцами, у которых тонкие черты лица и белая кожа? – говорил Яго.
Мало-помалу ему удалось убедить Отелло отложить до поры до времени примирение с Кассио. Но зато обратить внимание на настойчивость Дездемоны, когда она будет упрашивать мужа простить Кассио. Благодаря этому, многое обнаружится. Коварный и злой Яго представил поступки Дездемоны в таком свете, что её добрыя побуждения стали казаться злыми. Он искусно вел свою интригу, и бедную Дездемону окутала целая сеть клеветы. А между тем ведь Кассио просил защиты у Дездемоны лишь по совету Яго, который задумал все это с целью погубить своих врагов.
Разговор между Отелло и Яго кончился. Отелло обещал считать свою жену невиновной до тех пор, пока не будет налицо самых неопровержимых доказательств её вины. Он обещал также быть сдержанным и терпеливым. Но, увы! С того самого мгновения, как в его сердце закралось подозрение, – он уже не знал больше, что значит покой. Ни мак, ни сок мандрагоры, ни иные снотворные средства не помогали ему. Он потерял сон, которым наслаждался еще вчера. Его занятия ему надоедали, военное дело перестало интересовать его. Раньше его сердце радовалось при виде войска или знамени, настроение уже делалось приподнятым при одном звуке трубы или от ржания лошади, отправляемой в поход. Теперь честолюбие воина, увлечение военным искусством и все былые радости пропали безвозвратно для Отелло. То ему казалось, что его жена чиста и невинна, то снова овладевали им сомненья. Его преследовала и терзала мысль, что он мучается с того времени, как в его душу закралось подозрение о предательстве. Кассио. И ему хотелось не знать лучше ничего о коварстве друга и жены. Доведенный душевными муками до крайности, Отелло потребовал, наконец, от Яго доказательств обвинения, угрожая ему в противном случае смертью.