Страница 10 из 16
Высокое положение и преклонный возраст Брабанцио требовали внимательного отношения к нему всего судебного собрания. Его обвинительная речь длилась долго, а по окончании её было предоставлено слово Отелло. Однако, Отелло ничем не старался оправдать себя, а рассказал только историю своей любви и любви Дездемоны. Но рассказ его был правдив и прост. И дож, который являлся главным судьей, признал почти против воли, что подобный рассказ покорил бы сердце его дочери также. Всем стало ясно, колдовство Отелло заключалось в том, что он, искренно и глубоко полюбив Дездемону, сумел покорить её сердце. Дездемону также призвали на суд, и она подтвердила все сказанное её мужем. Она открыто заявила, что хотя и обязана отцу жизнью и воспитанием, но по отношению к своему мужу и повелителю у неё ещё более высокие обязанности.
Старому сенатору нечего было возражать на это, он подозвал Отелло и с грустью уступил ему свою дочь, которая и без того уже больше не принадлежала отцу. Но тут же Брабанцио прибавил, что если бы это было в его власти, он никогда не выдал бы свою дочь за мавра Отелло, и выразил радость, что у него нет другой дочери. Ведь поведение Дездемоны научило бы его быть тираном и держать взаперти дочерей.
После всех этих неприятностей и хлопот Отелло стал готовиться к отправлению на Кипр. У него была неопреодолимая потребность подвергать себя разным опасностям и вести жизнь, полную приключений. Это было для него так же необходимо, как для других людей питаться и отдыхать. Дездемона решила сопровождать мужа и не удерживала его, так как понимала, что рискуя жизнью, он может отличиться. Да и ее тоже нимало не удовлетворяла пустая и бессодержательная богатая жизнь, которая, обыкновенно, так радует других.
Не успели Отелло и его жена прибыть на Кипр, как повсюду разнеслось известие, что сильная буря разбила турецкий флот. Острову больше не грозила опасность.
Однако, новая борьба, которую Отелло пришлось вынести, была не менее ожесточенна, чем война с турками, и злоба его врагов, направленная на неповинную Дездемону, оказалась убийственнее ненависти изменников.
Старому сенатору нечего было возражать, и он уступил…
Среди друзей Отелло никто не пользовался в такой степени его неограниченным доверием, как Кассио. Микель Кассио был молодой флорентийский воин, веселый и любезный. Он вообще обладал всеми качествами, которые увлекают женщин. Был красив и красноречив, принадлежал к числу тех юношей, которые способны пробуждать зависть в товарище, постарше его возрастом. Таким был, например, и Отелло, женатый на молодой красавице. Но Отелло, как человек благородный, не чувствовал никакой зависти. Сам неспособный на низкий поступок, он с доверием относился и ко всем окружающим. Своему другу Кассио Отелло доверился в самом начале своей любви к Дездемоне, и тот часто бывал его посредником. Отелло находил, будто в нем нет мягкости, которая так нравится женщинам, и, признавая это качество в своем друге, часто просил Кассио поухаживать за Дездемоной вместо него, Отелло. Эта наивная простота ничуть не унижала простодушного мавра. Напротив, она делала ему честь. Неудивительно, что после Отелло, Кассио был самым близким человеком для Дездемоны. Она искренно привязалась к Кассио и доверяла ему.
Прибытие генерала привело жителей острова в праздничное настроение…
После того, как она вышла замуж за Отелло, отношение её к Кассио нисколько не изменилось. Кассио часто навещал своих друзей, и его непринужденный разговор развлекал Отелло, который был по своей натуре, скорее молчаливым. Серьезные люди часто любят веселых и беззаботных, так как их беспечная беседа заставляет забывать неприятности и заботы. Кассио и Дездемона продолжали болтать и смеяться, как бывало раньше, когда Кассио ухаживал за нею по поручению влюбленного мавра.
Отелло повысил Кассио по службе и произвёл его в лейтенанты. Он возлагал на Кассио большие надежды и питал к нему неограниченное доверие. Это повышение очень обидело Яго, – старшего офицера, который сам рассчитывал на отличие, предоставленное теперь Кассио. Яго, конечно, находил, что он гораздо больше заслуживал чина лейтенанта. Ведь Кассио, по его мнению, умел только вращаться в дамском обществе и обладал такими же смутными понятиями о войне и о командовании войском, как какая-нибудь девочка.
В душе Яго разгорелась непримиримая злоба…
Яго начал ненавидеть Кассио и Отелло. Последнего возненавидел за то, что Отелло предпочел ему Кассио. Затем с некоторого времени Яго стал подозревать мавра, будто тот влюблен в жену Яго Эмилию. В душе Яго разгорелась непримиримая злоба, и он намеревался жестоко отомстить Кассио, мавру и Дездемоне: решил приготовить всем им общую гибель.
Яго хорошо изучил человеческую душу. Он знал, что из всех душевных страданий самые ужасные – муки ревности. И он задался целью пробудить в Отелло ревность к Кассио. В Яго жила уверенность, что это чувство погубит и Кассио, и Отелло… Впрочем, погибнут ли оба или только один из них, – это уже не имело особого значения для Яго.
Прибытие генерала и его супруги на Кипр, а также известие о погибших турецких кораблях привело жителей острова в праздничное настроение. Все радовались и веселились. Вино лилось ручьями, кубок переходил из рук в руки и всюду пили за здоровье черного Отелло и златокудрой Дездемоны.
Всю эту ночь Кассио начальствовал над караулом. Отелло поручил ему держать солдат в границах веселья и не допускать беспорядков, которые могли бы напугать жителей острова и враждебно настроить их против новоприбывших солдат. В ту же ночь Яго приступил к выполнению своего плана. Он заговорил с Кассио о генерале и его красавице супруге, потом он стал незаметно угощать Кассио вином.
Вино лилось ручьями, всюду пили за здоровье Отелло…
Сперва Кассио отказывался, но под конец, уступая любезной настойчивости Яго, выпивал кубок за кубком. А Яго подзадоривал его и пел весёлые песни. Кассио разошелся окончательно. Он на все лады восхвалял Дездемону, пил за её здоровье и уверял, что она прекраснейшая женщина в мире. Наконец, он совсем охмелел и из-за какого то пустяка вступил в пререкания с одним юношей, которого Яго заранее подговорил поспорить с Кассио. Пререкание перешло в драку, и при этом некий доблестный офицер, по имени Монтано, пытавшийся успокоить драчунов, был ранен в схватке. Шум все усиливался, пока не ударили в набат по приказанию того же Яго, виновника всего беспорядка. Между тем, подобная мера принималась лишь в случае восстания, а вовсе не по поводу ничтожной драки между подвыпившими офицерами. На шум набата явился Отелло, наскоро одевшийся. Он стал спрашивать Кассио о причинах тревоги. Кассио успел немного отрезветь, но ничего не мог ответить, так как от стыда не владел языком своим. А Яго, притворяясь, будто ему очень тяжело обвинять Кассио и будто он делает это, только уступая настояниям Отелло, рассказал всё, как было, стараясь, конечно, выгородить самого себя.
Он сделал вид, что желает смягчить вину Кассио, но в то же время усугублял его виновность. Сам же Кассио ничего не возражал, так как всё ещё находился под влиянием вина. Отелло, всегда строго соблюдавший дисциплину, был вынужден отрешить Кассио от звания лейтенанта.
Кассио последовал совету Яго и обратился к Дездемоне с просьбой…