Тайны темной осени

Это именно он сегодня утром стоял над трупом!

Он.

Ошибки не было и не могло быть. Это худое лицо, дурацкий плащ, глаза. Он!

Мгновение мы смотрели в зрачки друг другу. Не знаю, как ему, а меня из кожи собственной вытряхивало страхом. Кто это, что это, — маньяк?! И он сейчас меня… он меня сейчас…

Глухой удар, скрежещущий звук — несчастную лодку снова пихнуло волной в набережной, провезло деревом по камню. Тип отвернулся, шагнул прямо в лодку — вот так и шагнул, как к себе домой, — и туман тут же превратил его в чёрное размытое пятно, потащил куда-то влево и вбок, и сам за ним потащился, открывая огни Петропавловской крепости. Ни плеска, ни шороха. Показалось?!

Но под ладонями была вода, совсем не тёплая, и юбка промокла насквозь, болел локоть, ушибленный при падении.

— Что с вами? Вам плохо?

Какие-то лица надо мной… что-то спрашивают…

— Вызвать врача?

Я сфокусировала зрение. Девушки, две… нет, три… и одна в вся в белом, в белом изящном плаще с прозрачным, узорами — белое на белом — капюшоне… воздушная такая девочка, прямо феечка из сказки, невозможная в сыром почти ночном осеннем городе.

— Н-нет, — ответила я, кое-как вставая, девчонки протянули мне руки, помогли утвердиться на ногах. — Голова закружилась просто… бывает…

Вру. Вру отчаянно, но не про мужика же с лодкой рассказывать, точно врачей тогда вызовут. Только вместо скорой помощи примчится барбухайка из Кащенки. Из психушки, то есть. А мне в психушку не надо, нормальная я. Несмотря на.

— Вызовите мне лучше такси, — попросила я. — А то мобильник сел.

И мне вызвали такси и проводили наверх, на Биржевую площадь, по пути трещали сороками — у белой феечки Анжелы свадьба, а эти двое её подружки школьные, и жених здесь где-то тоже, да наверху все, шумят, ведь слышно же. А они — невеста с подругами — просто вниз спустились ради селфи, и как хорошо, что спустились, смотрим — вы лежите…

Совсем я страшная, что ли, в этот вечер, раз эти пигалицы ко мне на вы… Пигалицы. Вряд ли старше восемнадцати все. Ранний брак… брак по залёту, если обратить внимание на животик невесты, а может, и по любви взаимной… бывает.

— Спасибо, девчата, — искренне поблагодарила я, когда зелёная машина в расцветке известного всему городу таксопарка подъехала к нам и рядом с нами остановилась. — Удачной свадьбы!

Они загалдели, вразнобой желая мне того же. Счастливые… Я пробралась на заднее сиденье, чтобы не слишком-то видно было, как я промокла. Вдруг везти ещё откажется, решит, пьяная. Обман? Угу. А куда деваться? Назвала адрес, машина тронулась с места. Девчонки, по всей видимости, сказали оператору включить опцию «молчаливый водитель». Так что водитель молчал. Только спросил, не помешает ли мне ретро-FM, я сказала — нет.

Под песни Сандры, Линды Карлайсл и Си-Си Кетч мелькал мимо ночной, умытый осенней влагой город. Слева — дома, фонари, мосты. Справа — величественная Нева и утонувший в прядях тумана противоположный её берег. Пока ехали, согрелась и немного даже обсохла.

Нетбук при падении не пострадал, это порадовало. Воткнула в него смартфон — заряжаться. Просмотрела бегло почту — ничего существенного, один спам. Мне предлагали похудеть, заглянуть в книжный магазин на чёрную пятницу, поправить атлант по какой-то супернеземной экстрасенсорной методике, соблазняли крупным денежным переводом на мой электронный кошелёк, сообщали о внезапном наследстве от недавно почившего американского дядюшки и страстно зазывали увеличить в целых два раза мужское достоинство. Только проверенная клиника, только сейчас! Скидка по промокоду…

Кто вам поисковую нейросеть программировал, халявщики… Зачем Римме Зябликовой увеличивать то, чего у неё нет и в обозримом будущем не появится?!

А во дворе дома меня ждал сюрприз.

Это ещё машина встала чуть в стороне, по Республиканской. Я специально попросила во двор не заезжать, хотела обогнуть дом с той стороны, где магазин — прикупить себе на вечер хоть пельменей, что ли. И вот, с пакетом продуктов, в мокрой юбке выхожу из-за угла, а у моей парадной, — слава богу, спиной ко мне! — необъятная фигура тёти Аллы, два здоровенных чемодана, одна сумка, и тётиАллин дорогой сыночек, тридцатилетний пивнобрюхий Сенечка, за которого, по мнению тёти Аллы, я просто обязана выйти замуж и чем скорее, тем лучше. А то где такое видано, баба одна в пустой квартире в городе кукует! Так и до маньяков недалеко, и до, Боже упаси, неприличных оргий или просмотра срамных фильмов по этому вашему телевизору. Мужа ей надобно, хорошего мужа, вот наш Сенечка — в самый раз. Молчаливый, спокойный, маму слушает.

Попытки тёти Аллы нас поженить с каждым разом становились всё назойливее и изощрённее. Она изводила меня разговорами на тему, что старая дева и что тикают часики, надо рожать, а чтобы родить, замуж пора, ой, пора-а. Сенечка, может, и не был против женитьбы, ему что мама скажет, то и ладно. Возражала я, не понимающая собственного счастья.

Засада.

Что с ними теперь делать?

Я малодушно отступила за угол. В парадную можно ведь пройти и из внутреннего двора. Дом придётся обойти… с тяжёлым пакетом руке… ну да что не сделаешь, лишь бы с такой роднёй нос к носу не оказаться!

Хоть бы предупредили заранее! Я бы им номер в гостинице нашла. У меня квартира маленькая, однокомнатная — слишком громкое название. Еврооднушка это. Студия. Большая комната, кухонный блок, коридорчик и санузел. Ещё балкон, который я думала утеплить и превратить в продолжение квартиры. Но на это нужно было не меньше половины миллиона, их не было, влезать в кредит не хотела, достаточно ипотеки. И пусть ежемесячные выплаты отъедают от моей зарплаты всего лишь десятую часть, всё равно…

Я старалась платить вперёд, больше, чем положено. На жизнь мне было надо не так уж и много, самая большая статья расходов была — каршеринг и такси, когда по каким-то причинам не могла или не хотела вести машину сама. По моим подсчётам, если я не потеряю работу внезапно или потеряю, но тут же найду другую с не меньшим уровнем зарплаты (а я найду, мой профиль сейчас очень востребован), при нынешнем графике платежей я полностью избавлялась от ипотеки года через четыре. Вот тогда и подумаем насчёт тёплого балкона. Кредиты — зло.

В квартире стояло сухое тепло — по ночам уже начали протапливать; батарея радостно погрела озябшую руку горячим боком. Отлично! Я сняла мокрую одежду, сунула в стиральную машину. Поставила чайник, налила в кастрюлю воды под пельмени. Где-то в глубине души зашевелилась совесть: в тепле сидишь, а родня твоя под дождиком на лавочке мается…

Я держалась.

Такая это родня, что… Когда мама болела, где они были? Когда я ногу сломала, где их носило? И не в деньгах дело, а слово бы хоть доброе по телефону сказали. Нет, одни претензии, почему не приехала и не помогла им двор от снега расчистить. Со сломанной ногой, ага.

Эта святая простота, уверенная в том, что весь мир, включая ближнюю и дальнюю родню, живёт ради того, чтобы решать её проблемы…

Тётя Алла на самом деле мне не тётя. Это жена брата жены дедова, матери нашей с Олей отца, племянника (да-да, бабушка кошки её сестры!) Но так получилось, что наш дом стоял рядом с тётиАллиным с домом, соседи, так сказать. Дед её привечал, больно племяш непутёвый удался, сгинул однажды зимой, по пьяни заснув в сугробе, и не спасли. Ну как бы… осталась молодуха одна с маленьким сыном. Не бросишь, своя же кровь. А эта кровь на шею уселась, ножки свесила и болтала там ими до самой дедовой смерти.

В общем, я как уехала из того Всеволожска в Политех учиться, так назад и не возвращалась. Дом тётке достался, даром. Оля предлагала разные интересные варианты, мама запретила.

— Пусть её, — сказала она — Не хочу ввязываться в эти дикие дрязги.

Не хотела настолько, что подалась на юга, в Хосту. Там и живёт до сих пор, гостевой дом для приезжих держит, горя не знает. Оля к ней собиралась скоро наведаться. Звала меня, но я сомневалась. Это минимум недели две, на меньшее в Хосту выбираться — грех. А кто отпустит… Как я сама проект накануне дедлайна брошу…